— Значит, сделай все, чтобы она могла говорить связно.

Потому что разговор с Яковом многое не прояснил. Он утверждал, что Сара уже знала, к кому я ездил, даже назвала прозвище шлюхи.

У ее менеджера-сутенера было куцое чувство юмора. Зайкина стала Зайкой…

После ухода Давы остается какой-то мрачный фон, давящий… Словно он оставил темных красок и запачкал ими мой светлый офис. Пытаюсь избавиться от этого впечатления, пальцы тянутся к телефону.

Позвонить жене? Спросить, как у нее дела?

Ответит или отпишется сообщением: «Я занята, у меня все хорошо. Спасибо, я ни в чем не нуждаюсь»

Пренебрежение от принцессы так и фонит во всем! Даже в том, что она не утруждает себя написать новое сообщение, просто копирует один и тот же текст.

Р-р-раздражает!

Меня раздражает не сама Сара, нет. Я по ней скучаю безумно. Вспоминаю наше воркование, милые покусывания, флирт — сердце взлетает, наши пикировки, страсть, ее хитрость и настойчивость…. Блять, горю.

Горю так, что боюсь стать кучкой пепла, остывшей золы! Или я уже давно остыл… Остыл ко всему, что не касается нее самой?

Меня раздражает, что я по ней так безумно скучаю и ничего не могу с собой поделать.

— К вам посетитель. Он не записывался, но представился вашим родственником… — торопливо вбегает без стука секретарша.

— И кто же это?

— Да мы как одна семья, к чему лишние церемонии?! — звучит голос постороннего и широко распахивается дверь кабинета.

— Вот. Это он… — делает страшные глаза моя секретарша.

Я слежу за перемещением мужчины по своему кабинету. Этого типа я знаю, конечно, но близко мы не общались. Ефим Воронов — супруг подруги моей жены. Разношерстные у нее подруги и их вторые половинки, соответственно, тоже.

— Иди, — отпускаю секретаршу. — Чем обязан, Ефим?

— Жизнью ты мне обязан, парень.

— Любопытно. Не припомню такого… Ближе к делу.

— Куда уж ближе. Я не шучу. Может быть, ты не в курсе, парень… Но обиженная баба — страшнее атомной войны, — разваливается в кресле. — Может поджечь дом, в котором ты мирно спишь. Моя, например, так и сделала! — говорит хвастливо. — Когда хуек суешь не туда, куда надо, и не слишком успешно чиркаешь им между ног своей женушки, жди беды!...

Натан

Жена-жена…

Все только вокруг нее и вертится в последние дни. Как будто она — ось моего мира! Когда такое бывало, а? Никогда! Раньше был только я и мои интересы, а теперь на пьедестале — она вдруг оказалась. Она и наш ребенок, разумеется.

Я даже представить себе не могу, каким он выйдет или она… Здесь тоже все не под моим контролем, да? Что же такое… Совсем никакого покоя с этой женщиной..

Когда я понимаю, о чем речь, до меня доходит, что это все слишком далеко зашло.

— Убить хочет. Остаться богатой вдовой, значит… — сиплю.

— А ты че, завещание на нее составил, чтобы жене после твоей смерти золотые горы обломились? — уточняет Ефим.

— Нет.

Я в таком шоке, что даже нет мысли юлить.

— У нас брачный контракт. Я дурак, что ли… Все четко.

— Ну, тогда хули ты приплетаешь в ее мотивы расчет, которого нет?!

И правда, чего это я… Я же предлагал ей договоры, гарантии, многое предлагал… Она даже видеться со мной отказывается, и мы так ничего и не подписали.

И сам я ничего не написал. От себя. Ни завещания в ее пользу, ни договора, ни дарственной. Все лишь на словах, мол, если ты хочешь, если тебе надо, то вот, пожалуйста... Выходит, даже здесь я себя обезопасил. Свои чувства понятней и ближе.. Свой покой и комфорт — вот, чего я боюсь лишиться, отдавшись на волю чувствам.

Мне даже признавать не хотелось, как сильно я увяз! Я все делал на отвали и с видом, мол, если тебе надо, то я извинюсь… Ради дела! Она это поняла еще с момента, когда испортила все мои машины. И потому так негативно принимала все мои последующие подарки и попытки извиниться, видя в них голый расчет, а не чувства…

Прозрел.

От чувств к ней, как от лавины, не скрыться, не вильнуть в сторону, а я пытался… И мои попытки сберечь собственное сердце нетронутым привели к тому, что жена вообще перестала верить в меня настолько, что не видит смысла разговаривать, даже пытаться не стоит… Со мной. С тем, кто играл и менял роли, улыбался и лгал, подсчитывал выгоду каждого действия.

— Что ж, за все нужно платить. Благодарю за визит, дальше я сам.

Сара

Ефим отправил сообщением место и время встречи.

Поздний вечер… Место для меня незнакомое.

Никакой охраны.

Мне придется быть одной на встрече с жутким типом, который убивает людей.

У меня мороз по коже, от страха подташнивает. Но дороги назад уже нет. Воронов предупредил, что шанс договориться всего один, и я не должна его упустить.

Так страшно, боже… Я никогда так не потела. Даже в парной!

Мне кажется, я даже пахну не так, как раньше.

Аромат любимых духов раздражает. Дышу раскрытым ртом…

Нервно хожу рядом с колонной… Тихо плещется вода возле моста, и мысли просто ужасные — такие же черные, как воды реки.

Наконец, слышен шорох шин. Подъезжает машина, фары выключены.

Номеров нет. За рулем кто-то сидит. Подробностей не разглядеть.

Машина встала боком ко мне, задняя дверь распахнулась.

Меня приглашают?

Вдруг это не он? Как я узнаю… Но время вроде подходящее…

Он или не он?

Не поздно ли сбежать?

Фары моргнули…

Потом машина развернулась в мою сторону, и я оказываюсь под слепящими огнями на несколько секунд.

Сердце грохочет.

Я зажмуриваюсь.

Когда локтя касаются сильные пальцы, кажется, будто я вообще умерла…

— В машину, — звучит искаженный голос.

Осмеливаюсь посмотреть: он рослый, широкоплечий… Просто огромный! Я сегодня без каблуков и мужчина впечатляет габаритами. Лицо полностью скрыто под балаклавой, глаза скрыты, на руках перчатки. Ни одной детали внешности мне не узнать, и даже голос как-то изменен…

— Кого нужно убрать?

— М… Мм.. Ммм… — заикаюсь.

Мужчина молча сует мне в руки бутылку с водой.

Я делаю несколько глотков, чтобы успокоиться.

— Моего мужа.

— Подробности. Как зовут, чем занимается. За что, — перечисляет.

Начинаю говорить, а потом вдруг запинаюсь.

За что… За что…

Слова рассыпаются, аргументы становятся трухой…

Молча давлюсь слезами. Я самый паршивый клиент.

Внезапно понимаю, что мной движет страх, но не тот, что я озвучила Ефиму. Не соврала, нет, просто сама до конца не понимала.

Вот сейчас, сидя в темноте, в машине наедине с пугающим человеком, вдруг осознаю.

Мной движет другой страх: страх, что муж меня никогда не любил, не любит и не полюбит так, как я его люблю…

— Можно ли убить за нелюбовь? За безответную любовь? — тру щеки со слезами.

Мама была не права, выбирая женихов. Она хотела жениха побогаче и своими придирками надеялась купить для меня предельно серьезное отношение к браку, к созданным узам. Бергман, изображая любовь, выполнял свои условия сделки, ведь мама озвучила, что решение должно остаться за мной… Он старался изо всех сил, мне не в чем его упрекнуть. Старался быть идеальной картинкой, а когда я узнала, каков он на самом деле, меня понесло. Картинка больше не получалось идеальной, во мне не хватило смелости узнать его настоящим, и я капризно бесилась, что он на самом деле не такой, каким я могла бы восхищаться. Потому что красивых и идеальных любить легко и удобно. Как фантазию…

— Я возьмусь, — говорит киллер.

Надо же, я о нем и забыла.

— Но мне нужно больше информации и наблюдения со стороны. Нужно, чтобы вы встретились со своим мужем. Я должен поискать уязвимые места в охране.

— Мы всегда встречаемся без охраны, — возражаю я.

Кажется, в ответ киллер смотрит на меня снисходительно.