Сенька переминался с ноги на ногу.

— Эм, здрасьте. О, так вы и есть тот самый Видящий? Про которого говорят?

— Это я, — подтвердил я, оглядываясь по сторонам.

— Я Арсений. Но все зовут меня Сенька. Архивариус младшего звена. — Он дернулся было протянуть руку, потом вспомнил про субординацию, смутился и остановился на полпути. — Вы тоже здесь, чтобы… ну, посмотреть на Него? Ой!

Я сделал шаг к статуе, сокращая дистанцию, и Сенька тревожно завис рядом, явно боясь меня оттаскивать, но готовый в случае чего закрыть амбразуру своим тощим телом.

— Только ради бога, не кладите ничего в левую руку!

— Расслабься, — буркнул я, разглядывая каменные пальцы, сложенные в требовательном жесте. — Я не самоубийца.

— О, слава богам. Системы защиты там… ну, очень реактивные. То есть, я их в действии не видел, только последствия в Планетарии по отчетам читал, но всё же…

Я отключился от его бормотания и быстро прогнал веер вероятностей своего взаимодействия со статуей.

Картина была стабильной и паршивой. Ничего не изменилось со вчерашнего дня. Каждое будущее, в котором я пытался сунуть в эту каменную ладонь что-либо, монету, амулет, просто палец, заканчивалось одинаково. Пространство разрывалось, и посреди комнаты материализовывался Белый Страж — сгусток чистой аннигиляции.

В этих видениях он пытался нас убить. И делал это с эффективностью гильотины.

Немного успокоившись, заметил одну деталь: ни в одном из вероятных вариантов будущего Страж меня не достал. Я успевал уйти в перекат или нырнуть за свинцовые ящики.

Еще я с удивлением отметил, что «будущий» Сенька, несмотря на свой нелепый вид, обладал реакцией мангуста. В тех ветках реальности, где начиналась бойня, этот очкарик успевал исчезнуть в защитной сфере быстрее, чем я успевал моргнуть. Видимо, он был шустрее, чем казался. Выживание в Кремле учит бегать быстро.

Я принялся за работу. Методично, раз за разом, я сканировал будущее, выискивая ту единственную, золотую нить вероятности, в которой я активирую статую без призыва злобного Элементаля-убийцы.

Это была адская, нудная пахота. Время в бункере тянулось невыносимо медленно. Я стоял истуканом, пялился в пустоту и прокручивал в голове тысячи сценариев. Я пробовал в видениях каждый предмет из карманов, каждое известное мне отпирающее заклинание, каждую комбинацию жестов.

Тысяча вариантов. Две тысячи. Три.

Результат всегда был один: белая вспышка, появление Стража, смерть. Ничего не менялось.

Я был так погружен в этот ментальный перебор, что подпрыгнул на месте, когда в кармане ожил телефон. Вибрация вырвала меня из транса так резко, будто меня ударили током.

Глянул на часы. Прошло два часа. Сенька сидел в дальнем углу на ящике из-под оборудования и листал какой-то толстенный гримуар, поправляя очки.

Я встряхнулся, прогоняя муть из глаз, и посмотрел на экран. «Неизвестный номер».

— Бельский, — ответил я, не дожидаясь приветствия.

— Добрый день, Максим, — голос «бухгалтера» звучал так, будто он сидел в соседней комнате, а не звонил через защищенные каналы. — Рад, что вы благополучно добрались домой после бала. И что охрана Кремля пропустила вас без досмотра.

— Я бы спросил, откуда у вас мой номер, но это риторический вопрос.

— А я бы спросил, как вы узнали, что это я, но и здесь ответ очевиден. Вы обдумали мое предложение?

Я оглянулся через плечо. Сенька был далеко и увлечен чтением, но береженого бог бережет. Я быстро просканировал пространство на предмет магических «жучков», затем отвернулся к стене и понизил голос:

— Что именно вы предлагаете, Бельский? Конкретно.

— Помощь. Административный ресурс. Начиная с завтрашнего дня, я буду присутствовать в Арсенале как официальный наблюдатель от Совета. Я смогу обеспечить вас любым оборудованием и допуском, который вам потребуется. И прикрыть от лишних глаз Левашова.

— И какую цену вы выставите за этот аттракцион невиданной щедрости?

В трубке послышался тяжелый вздох.

— Давайте прекратим это фехтование, Максим. У нас общая цель. Мы хотим помешать любым… амбициозным личностям прибрать к рукам Клинок Мары. Если вы сможете найти его и передать Совету для консервации — отлично. Если вы его уничтожите или спрячете так, что никто не найдет, тоже приемлемо. Главное — решить вопрос тихо и с минимальным количеством трупов. Вам это интересно или нет?

Я помолчал, взвешивая риски. Играть на два фронта опасно, но Бельский предлагал реальные ресурсы.

— Ладно, — сказал я наконец. — Ничего не обещаю, но встретимся и обсудим детали. В шесть вечера. Где?

— «Парящий мост» в Зарядье. Удобное место, открытое, просматриваемое. Без сюрпризов.

— Договорились. До встречи.

Я сбросил вызов.

Звонок Бельского сбил концентрацию, но, честно говоря, я был ему даже благодарен. Я повернулся к статуе и попытался снова войти в транс, но тут же покачал головой и остановился.

Это не работало.

Если бы существовал хоть один, даже самый безумный способ открыть эту консервную банку имеющимися средствами, я бы его уже нашел. Я перебрал всё. А раз я не нашел выхода, значит, его здесь нет. С тем, что у меня было в карманах, это было невозможно.

Я посмотрел на статую. Каменные глаза древнего мага смотрели на меня с немым укором. Чем дольше я глядел на него, тем больше мне казалось, что в его лице проступает насмешка. Он выглядел как генерал, который точно знает, что выиграл войну еще до первого выстрела. Интересно, сохранял ли он это выражение лица, когда умирал?

Я вспомнил слова Сондера-Сеньки. Маги, создавшие этот бункер и эту статую, знали, что делали. Предтеч не обманешь.

Возможно, я зашел не с той стороны. Вместо того чтобы биться лбом о стену, стоило подумать, как действуют те, кто знает больше меня.

Левашов нанял меня, потому что верил, что я смогу вскрыть замок. Но он не знал наверняка.

Горелый, Хазад и Диана пытались вскрыть статую в Планетарии, используя подделку или грубую силу. Обломались.

Что они сделали потом?

Потом они пошли за Лесей.

Леся…

И вдруг меня накрыло.

Возможно, вы уже догадались и сейчас сидите, удивляясь, как такому «великому Видящему» понадобилось столько времени, чтобы сложить два плюс два. Если так, то могу сказать в свое оправдание лишь одно: чертовски трудно увидеть общую картину, когда ты занят тем, что смотришь под ноги, стараясь не наступить на противопехотную мину.

Ключом к Вратам был бордовый куб. Но не просто куб как предмет.

Леся.

Она была оператором. Она была неотъемлемой частью механизма.

Всё сошлось в одну жуткую картину. Вот почему Горелый был готов меня убить или покалечить при первой встрече в парке: они с Дианой не смогли найти Ключ сразу, поэтому решили использовать мою способность предвидения как ломик, чтобы вскрыть замок вслепую. Они не знали, что Ключ лежал у них под носом, в рюкзаке у девчонки.

Хазад тоже не знал про Куб, поэтому охотился за мной — чтобы заставить служить или убрать конкурента.

Но после того как их попытка взлома в Планетарии провалилась, они взяли след. Они нашли «фонящий» след Куба, который вел к Лесе. И когда попытка взять её тихо в гараже сорвалась, они пошли ва-банк на балу.

Я вспомнил слова Дианы: «У тебя есть кое-что, что по праву принадлежит мне».

Они знали, что Леся забрала Куб. Но они не знали самого главного: что Леся активировала его. Что она связала себя с ним кровью и словом. Если бы они знали, что она — единственный человек, способный вложить камень в руку статуи и не сгореть заживо, они бы не торговались. Они бы просто отрубили ей руку вместе с Кубом или утащили её в мешке.

А это означало, что прямо сейчас я был единственным человеком в Москве, кто знал полный секрет открытия Врат в Навь.

На секунду меня охватил азарт — чувство превосходства игрока, увидевшего карты противника. Но затем, когда до меня дошел весь ужас ситуации, сердце остановилось.