— Так, — сказал я, приподняв бровь. — Давай попробуем еще раз, только без драмы. Почему…

— Заткнись!

Голос Дианы сорвался на хриплый визг.

— Не смей со мной разговаривать своим менторским тоном! Это была твоя вина. Всё это дерьмо — на твоей совести. И теперь ты пытаешься повторить? — Ядовито-зеленое свечение вокруг её рук вспыхнуло ярче, освещая безумие в её глазах. — Такие, как ты, всегда всё портят. Всегда делают хуже, пытаясь «спасти». Если бы тебя не было… если бы ты просто исчез, я могла бы всё исправить. Спасти тех, кто действительно был важен.

Внезапно она резко повернула голову вправо, глядя в пустоту над пропастью.

— Прекрати! — рявкнула она кому-то невидимому.

Я уставился туда же, проследив за её взглядом. Там было только черное небо и ветер. Я просканировал область магическим зрением — пусто. Ни духов, ни призраков.

— Эм, — протянул я осторожно. — Послушай, если ты ждешь подкрепления с воздуха, то…

— Тебе ведь снятся сны, правда? — спросила Диана, не глядя на меня. Её тон резко сменился на отстраненный, мечтательный, словно она вела два разговора одновременно — со мной и с голосами в своей голове. — Я вижу их, Максим. Огонь, камень, холод. Ты думаешь, ты сбежал из того подвала? Никто не сбегает. Навь всегда возвращается за долгами. Я единственная, кто может разорвать этот круг.

Она склонила голову к плечу, прислушиваясь к шепоту ветра, а потом вдруг оскалилась и прорычала в пустоту:

— Да заткнись ты!

У меня по спине пробежал холодок. Это была клиника.

— Ладно, — сказал я, отступая на шаг от барьера. — Знаешь что? Я передумал спрашивать. Я больше вообще ничего не хочу знать. У тебя, подруга, фляга свистит так, что даже в Кащенко не возьмут — испугаются. Держись от меня подальше.

— Ты не понимаешь.

Глаза Дианы на секунду расфокусировались, глядя сквозь меня, а затем внезапно прояснились. В них вернулся холодный, жесткий расчет. Она снова сфокусировалась на мне.

— Отдай мне девчонку.

— Эм, дай подумать… Как насчет «хрен тебе»?

— Ты думаешь, что сможешь её защитить? Ты? — Она рассмеялась, и этот звук был страшнее её криков. — Ты не защитник, Максим. Ты — магнит для дерьма. Единственный способ для неё выжить — это пойти со мной. Я знаю, что она такое. И я знаю, как это контролировать.

Я заржал. В голос, до слез. Это была лучшая шутка за вечер.

— О, ну это меняет дело! Конечно! Может, мне еще бантик на неё повязать и чек приложить? Чтобы ты её «спасла» по частям?

Одним смазанным движением Диана прижалась всем телом к золотистому мареву барьера. Её левая рука, окутанная ядовитым туманом, впечаталась в «Щит Сварога», пуская по нему концентрические волны искажения.

— Я никому не позволю стоять у меня на пути, — прошептала она. Внезапно истерика в её голосе исчезла, сменившись мертвым, могильным спокойствием. — Ты всегда был слабаком, Максим. Всегда жалел, всегда сомневался. А я знаю, куда бить, чтобы было больно.

Мы смотрели друг другу в глаза с расстояния вытянутой руки, разделенные лишь тонкой пленкой магии. Барьер начал гудеть и вибрировать, золотое сияние пошло черными трещинами — количество разрушительной силы, которую она вливала в него, было чудовищным. Она не ломала щит, она заставляла его гнить изнутри.

Сзади, из-за угла шпиля, донесся отчаянный крик Леси:

— Макс! Максим!

Я отступил на шаг.

— Не советую меня преследовать, Диана.

— Это еще не конец, — бросила она.

Я развернулся и рванул прочь. За спиной я слышал, как магическая стена стонет под напором энтропии, как трещит металл перил. Завернув за угол пирамидальной крыши, я увидел Лесю, перегнувшуюся через ограждение, и Ветряну, парящую чуть поодаль в позе скучающего ожидания.

— Пора валить! — заорал я.

— Куда валить? — с любопытством спросила Ветряна, поправляя прическу из облаков. — В кабак?

— Домой! — Я налетел на Лесю, сгребая её в охапку. — Живо!

— Ладненько!

Ветряна накрыла нас собой. В одно мгновение мир вывернулся наизнанку, плоть стала воздухом, и нас унесло прочь с крыши особняка.

Я успел оглянуться ровно на секунду.

Там, на мостике, золотой щит лопнул с ослепительной сине-зеленой вспышкой, разбрасывая искры. Диана рванулась вперед, в пустоту, где мы только что стояли, но схватила лишь ветер. Башня стремительно уменьшалась, превращаясь в игрушечный светящийся шпиль.

— Скукотища, — пожаловалась Ветряна, её голос звучал гулко внутри воздушного потока. — Даже ничего не взорвали.

— Что случилось? — крикнула Леся, прижимаясь ко мне.

— Ничего не случилось! — обиженно протянула элементаль. — Ни фейерверка, ни молний. Зря летала.

Огни Замоскворечья слились в единую светящуюся реку, когда Ветряна подняла нас выше, в ледяную темноту над городом. Мы были уже достаточно далеко и высоко, чтобы стать невидимыми для любого наблюдателя с земли.

— Поверь мне, подруга, — выдохнул я, когда мы развернулись на север, в сторону Хитровки, и ледяной ветер ударил в лицо. — Нам сегодня хватило приключений. Больше, чем на одну жизнь.

Ветряна выплюнула нас на крышу моего дома. Я сунул ей в призрачную ладонь серебряную монету, плату за страх и скорость, и она, радостно взвизгнув, умчалась в облака пугать ночных птиц.

Моя лавка внизу была темной и тихой. Вокруг снова шумела старая Москва: гул Садового, далекий перестук трамвая, пьяные крики из подворотни. Эти звуки, обычно раздражающие, сейчас казались музыкой небесных сфер. Внезапно мне до чертиков расхотелось иметь дело с магией, интригами Совета и древними богами. Я просто хотел запереть дверь, налить стакан водки и рухнуть лицом в подушку.

— Хочешь выпить? — спросил я, давя зевок, пока мы спускались по скрипучей чердачной лестнице в квартиру. — У меня есть коньяк. Или чай, если нервы позволяют.

Леся покачала головой. Её платье от Изольды было немного потрепано ветром, прическа растрепалась, но в этом хаосе она выглядела даже лучше. Адреналин отпускал её, сменяясь тяжелой усталостью.

— Оставайся тогда, — предложил я. — Диван свободен. Гоша не храпит.

— Мне пора, Макс.

Я посмотрел на неё с недоумением. Леся кивнула на мою грудь.

— Посмотри.

Я опустил глаза и замер. В суматохе погони я совсем забыл про подарок Изольды. Белоснежный плетеный узел на моем лацкане почти исчез. Ткань налилась мертвой чернотой. Остался крошечный, с ноготок, белый уголок, который на глазах серел.

— Кажется, моя карета превращается в тыкву, — тихо сказала Леся.

Я поднял взгляд и увидел на её губах улыбку, редкую, грустную и очень взрослую.

— Всё нормально. Ты же сказал, что через Арку они меня магией не засекут? Значит, я невидимка. Переночую в хостеле или на вокзале, там народу много, затеряюсь.

Она развернулась и двинулась к двери.

— Леся, стой! — Я шагнул следом. — Магией не засекут, но у них есть глаза и уши. Горелый землю носом рыть будет. Уходить сейчас — это безумие…

Леся резко развернулась и шагнула в мои объятия.

Я застыл, боясь пошевелиться. Она положила голову мне на грудь, вцепившись пальцами в лацканы моего пиджака, в миллиметре от умирающего амулета. Её тело было прохладным и дрожащим.

— Спасибо за этот вечер, — прошептала она мне в пиджак. — Это того стоило. Правда. Я почувствовала себя живой.

Я поднял руки, чтобы обнять её в ответ, удержать.

— Леся…

— Полночь, Макс, — выдохнула она и выскользнула из моих рук, пряча лицо.

Прежде чем я успел среагировать, замок щелкнул, дверь распахнулась и захлопнулась. Я остался один в темной прихожей. Я слышал, как её легкие шаги затихли на лестнице, растворяясь в шуме дома.

Я долго стоял столбом, слушая тишину. Потом прошел к столу и тяжело опустился на стул.

Отцепил бутоньерку от лацкана и поднес к глазам. В свете уличного фонаря, бьющего в окно, я увидел, как исчезает последняя белая искра. Узел почернел окончательно, налился тяжестью её проклятия.

Амулет вспыхнул коротким, беззвучным серым пламенем и рассыпался в прах прямо у меня между пальцами.