Ничего.
Разве что покой, который обещал тихий шелест ветра. И гудение пчёл над малинником. И братина с тёмным напитком, которую протягивала прекрасная дева.
- Испей, - сказала она.
- Спасибо, - слово далось не легко. И пить захотелось тотчас же. – Воздержусь.
Она чуть склонила, глянув с насмешкой.
- Подумай, Рагнар Одинокий. Хорошенько подумай. Я могу подарить покой. И тишину. Я сделаю так, что ты забудешь обо всём. И боль уйдёт. Та, которую ты так долго в себе носишь.
- Я уже и привык. Так что не стоит.
- Упрямишься? Чего ради? Племянница твоя уже выросла. Не сегодня, так завтра она покинет тебя. И что тогда? Кому ты будешь нужен?
- Ей. Как бы далеко она не ушла…
- Ты отправишься следом?
- Нет. Я буду жить, чтобы прийти на помощь, когда понадоблюсь.
- А если никогда?
Рагнар пожал плечами. Хорошо бы. Стало быть, жизнь у неё будет тиха и спокойна.
- Что тебя ждёт дома? Замок, полный мертвецов? Земли, куда и звери опасаются забредать? Про людей и вовсе молчу. И сам ты того и гляди немёртвым зверем обернёшься. Не сразу, нет. Но день за днём, год за годом ты будешь всё дальше проваливаться в свою тьму. А там…
- Справлюсь. Как-нибудь.
Глаза девы зелены, как листва.
Говорят, здесь, во владениях Древних, время останавливается. И потому всё прочее тоже замирает. И один день может растянуться на вечность. А вечность… вечность – это долго.
- У меня есть цель, - Рагнар выдержал взгляд.
- Найти ведьму? Ты уже почти нашёл. А что будет дальше, Рагнар Отверженный?
- Что-нибудь… что-нибудь да будет. Я вон практикантов взять согласился. Да и… мало ли тварей в окрестных мирах. Если Хиль и вправду найдёт свой дом, я сделаю так, чтоб жить стало чуть безопаснее.
- Уйдёшь на охоту.
- Да.
- И не вернёшься.
- Возможно. Рано или поздно…
- Не возвращаются те, кого не ждут.
- Те, кого ждут, тоже порой не возвращаются.
- Но реже. Много реже… что ж, выбор за тобой, - Веёльви убрала братину в широкий рукав. – Люди… вам дан дар свободной воли. И зачем, спрашивается? Только и способны, что калечить, и других, и себя…
- Благодарю, - Рагнар поклонился. – И за приглашение. Здесь… и вправду спокойно. Но вечный покой – удел мертвецов. А я пока живой.
- И хорошо, что ты сам это понял, - дева улыбнулась и превратилась в старуху. – Вот и постарайся не забывать, а то остолоп же… редкостный!
И клюка снова коснулась лба, правда осторожно, бережно даже. Только и этой малости хватило, чтобы в голове загудело. И чуждая сила, древняя сила, хлынула потоком, грозя сломать слишком хрупкое для неё человеческое тело.
Подогнулись колени.
Но Рагнар устоял. Нет уж… никогда и не перед кем… уважение проявить он готов. Но не на колени падать. Сила кипела хмельным мёдом.
И смывала… как будто изнутри.
Что?
Что-то такое, дурное, тёмное, что всё-таки наросло в душе. И выходит, Рагнар действительно начал меняться? Сам того не замечая? Хотя именно так обычно и бывает. Но теперь это вот уходило, оставляя шум в ушах и странную лёгкость, а ещё желания, пока смутные, малопонятные.
Как будто спал-спал, а теперь проснулся.
И… разберётся. После.
- Упрямец, - цокнула Веёльви. – Но и добре… так тебе хватит, а то ж ещё помрёшь ненароком. Что мне потом с личем делать-то? Я с личем точно не уживусь…
Ворчание её показалось почти родным. И Рагнар сумел сделать вдох. И выдох. И сила Древних успокаивалась. А вот ощущение лёгкости и даже не счастья, скорее тени его, никуда не делось.
Ему словно напомнили, какой может быть жизнь.
- Благодарю, уважаемая, за дар твой… и отдарюсь…
- Куда ж ты денешься, - хмыкнула и, заглянув в глаза, резко полоснула когтем по руке, вспарывая кожу. А потом тем же когтем подхватила красные нити крови, чтобы подцепить на веретено, появившееся из другого рукава. Рагнар хотел что-то сказать, что-то важное, но старуха глянула глазами, в которых больше не было зелени.
В них пылало пламя погребальных костров.
- Мертвецы… одни мертвецы, куда ни глянь… - произнесла она нараспев. – Сперва поневоле… но после… твой выбор, но живому средь них не место. Живой, который среди мертвецов задерживается, сам уподобляется им.
Пламя улеглось, уступив место черноте.
Чтоб… всё-таки не обойдётся без предсказания.
- Но этот путь вскоре завершится.
- Как? – Рагнар сумел задать вопрос.
- От тебя зависит.
Ну да, когда это Веёльви отвечали прямо.
- От того, что выберешь. Месть или жизнь. И от того, хватит ли у тебя веры, хватит ли силы отпустить… - она отпустила руку и нить оборвала, накрыла разрез на запястье пальцем, а когда убрала, то и следа не осталось.
Точнее осталась тонкая веточка с тремя листочками.
- Коль живым останешься да вернёшься человеком, то посади.
- Где? – о таком даре Рагнар и помыслить не мог, если он верно всё понял.
О таких дарах и легенды опасались говорить прямо.
- А от где жена скажет, там и посади, - ответила Веёльви ворчливо. – Что уставился? Предсказание ещё одно захотел? От так и слушай! Быть тебе или мертвому, или женатому.
Прозвучало донельзя грозно.
- Чего встал? Я могу ещё предсказать… от с лёгкостью!
- Не надо! Я дальше как-нибудь сам. Или мёртвым, или женатым…
С другой стороны, в этом предсказании хоть какая-то конкретика имелась.
- Погоди… я ж племяннице твоей обещала подарок… на от, - в руке Веёльвы появился кривенький гребешок. – Пускай причешется нормально.
И лента шелковая, расшитая яблоневыми цветами.
- И заплетёт… а то никаких сил моих нет на этое нынешнее бесстыдство глядеть!
Лента показалась вдруг тяжёлой.
- Это ж…
- А что это - не твоего ума дело, Рагнар Бестолковый. Нечего мужику бабские вещи щупать, - буркнула Веёльви и рукой махнула. Повинуясь жесту её у ног из травы тропа вынырнула, потянулась к воротам, что появились на краю поляны. – Иди уже… небось, не дурная, сама сообразит.
- Спасибо, - Рагнар вновь поклонился.
- И про яблоню не забывай… пока яблоня стоит, ведьме прямая дорога сюда заказана… - донеслось в спину.
Зинаида обнаружилась у яблони. Она ходила вокруг, положив руку на ствол, и шептала что-то успокаивающее. И сила её проклятая кружилась, тянулась полупрозрачным пологом, укрывая и корни, и слизь, расползшуюся по ним. Та иссыхала прямо на глазах. А женщина, словно и не замечая происходящего, шла. Пальцы её скользили по коре, оставляя и на ней след силы. И та просачивалась глубже, выталкивая чёрный дёготь отравы.
Рагнар отступил.
Его не видели и не слышали. Но это и не было важно.
Главное, он видел.
И стоял. И смотрел, как она, завершая один круг, тотчас начинает второй. И гадал, сколько уже кругов сделано, сколько силы потрачено. И едва не упустил момент, но успел поймать женщину именно тогда, когда силы её иссякли. Она молча осела на руки, бледная, истощённая, но живая.
- Я вернусь, - сказал он яблоне, и та ответила скрежетом. – Я вернусь и избавлю тебя от этой погани.
Кое-что он захватил.
Свежий сок могильника, пыльцу кладбищенской травы и… вот не помнил, брал с собой чешую пыльцеголовника малого или нет.
- Мама? – Алекс выскочил из ворот. – Что с ней?
- Ничего страшного, просто… на солнце перегрелась, - сказал Рагнар первое, что в голову пришло. – День сегодня жаркий.
- Врёшь ведь, - мальчишка скрестил руки на груди и нахмурился. – Это ты её обидел?
- Нет.
- Не врёшь.
- Просто она много сил потратила. Но это не опасно. Сейчас полежит, отдохнёт. Покажешь, куда её можно?
- Ага… - мальчишка склонил голову и прищурился. – Там это… вы наверх только не ходите.
- Почему?
- Сашка не хочет. Сашка опять… ну… типа… в отключке, но это ничего. Это не приступ и врача не надо. Только не ходите. И не трогайте. Потревожите. Она сама потом к вам заглянет. Вот. Ночью. Ну как-то так… да?
