Сестра.

Он нарядил её в свадебное платье. И мужа, пусть он и не был достоин, положил рядом. Она хотела бы уйти вместе, рука об руку. Он вложил в руки его меч. А её шею обвил жемчужным ожерельем. То прикрывало рваную рану и сестра казалась почти спящей.

Брат.

Бьёрну исполнилось двенадцать. И в тот проклятый год Рагнар обещал взять его к себе, показать Университет. Не успел…

Матушка.

На её теле не было ран. Она умерла от горя. А вот руки отца даже в смерти сжимали боевой топор. Поэтому руки его и отсекли. Да и вовсе тело его с трудом удалось узнать. Но Рагнар узнал.

Нашёл.

Всех их нашёл.

И принёс к кузницам, потому что это было правильно.

И там, во сне, он снова отступал, держа на руках Хиль. А потом, как тогда, впервые за всю его жизнь, предвечное пламя откликнулось на зов Рагнара. Оно взметнулась к небесам, смыкаясь белым пологом, заслоняя мертвецов, и лицо опалило жаром…

Правда, сейчас тот исчез. И потом картинка побледнела, выцвела. А в следующее мгновенье Рагнар ощутил, как тонкий ручеёк его силы куда-то да уходит.

Безопасный мир?

Как бы не так! В безопасном мире не водится нежить. А тут она явно имелась.

Часть 2 О помидорах

С помидорами в этом году была беда.

Признаться, не только с помидорами, в принципе как-то оно изначально не задалось, но к этому Зинаида привыкла. А вот помидоры подвели.

И началось всё даже не с заморозков. Началось всё с семян, которые она заказывала вроде бы у надёжного человека, но то ли надёжность его со временем уменьшилась, то ли снова сказался рок, только проросла едва ли треть.

Нет, она, конечно, сажала с запасом, но не таким же! Пришлось срочно досевать из того, что нашлось в магазине. Там выбор был, но… потом рассада долго и мучительно росла, норовя то вытянуться, несмотря на досветку, то закрутить лист, то и вовсе скоропостижно скончаться по неустановленной причине. И к моменту пересадки в теплицу вид у неё был откровенно жалкий, хотя глубоко в душе теплилась надежда, что уж теперь-то всё пойдёт, как надо.

Не пошло.

Заморозки нагрянули именно тогда, когда все уже решили, что нынешняя весна обойдётся и без них. И вообще, конец мая, черемуха перецвела, зимние вещи были разложены по вакуумным пакетам и определены на хранение. А тут раз и…

Зинаида вздохнула, щёлкнув ножницами.

Пришлось идти на рынок и брать уже даже не по сортам, а по принципу, хоть что-то. Из своих, изначальных, уцелела едва ли четверть. И вот теперь эта четверть продолжала хандрить, заодно действуя на нервы самой Зинаиде.

То жарко и цветы облетают.

То холодно и на чудом завязавшихся плодах появляются влажноватые пятна. То не жарко, не холодно, но всё одно что-то не так и не то.

- Ма! – Алекс заглянул в теплицу и скривил нос, хотя пахло внутри вполне себе обыкновенно – помидорами. – Прикинь!

- Прикидываю, - Зинаида задрала голову, пытаясь понять, когда именно она решила вести «Атомный виноград» в четыре стебля. И главное, когда эти стебли успели переплестись друг с другом. Из сплетения торчали веточки с полосатыми ягодинами плодов.

Ну хоть кто-то.

- А у нас соседи! Это им баба Маша дом продала. А баба Тоня сказала, что он точно бандит!

- Кто?

А вот на «Оранжевых стаканах» плоды висели редко, но солидно, и вправду размером со стакан. Только на кончиках будто пятнышки появились.

Зинаида наклонилась, убеждаясь, что не почудилось. Так и есть. Вершинная гниль, чтоб её… не хватало для пущей радости. С другой стороны, тут просто кальцием пару раз пройтись, глядишь, и обойдётся. Это не рыночная «Клуша» с её явной вирусной пятнистостью, намекавшей, что эти кусты надо бы выкорчевать от греха подальше.

- Сосед! Он такой! – Алекс развел руками и поднялся на цыпочки. Потом раскинул руки шире. Похоже, новый сосед обладал габаритами медведя. – А ещё с ним девчонка…

- Красивая?

- Скажешь тоже. Вся такая… - сын сморщил нос. – Фифандра!

- По-моему, ты слишком много общаешься с бабой Тоней.

- Так, больше не с кем. И она мне малины дала. Будешь? – Алекс протянул бумажный кулёк на дне которого остались пара ягод. – Я Сашке уже отсыпал, не думай.

- И?

- Ей понравилось.

- Если хотите, я ещё куплю…

Денег, правда, осталось в обрез, но баба Тоня много не запросит. Она вообще неплохая, ворчливая только. И то от одиночества.

- Не, - Алекс мотнул башкой. Постричь бы его уже. Но в отличие от помидоров, сын стричься не любил. В принципе, и насчёт помидор Зинаида не была уверена. Просто помидоры – это не подростки в начале переходного периода, от стрижки не сбегают.

Светлые волосы Алекса поднимались этаким белоснежно-одуванчиковым облаком.

- Не хочешь?

- Хочу. Баб Тоня сказала, чтоб я приходил и собирал. И Сашку можно с собой, если хочу. А взамен мы ей двор подметём.

- Хорошо тогда. Передай, что я вечером зайду давление померить.

- Ага.

Зинаида щёлкнула ножницами, убирая очередной пасынок. Вот неделю тому стригла, а они уже длиннющие. Когда только успевают? На прикосновение куст отозвался дрожью, а следом посыпались и сухие цветы.

- Чтоб вас… - буркнула Зинаида, вытащив бутон из-за шиворота. Завязывались помидоры отвратительно. – И чего вам, мать вашу, не хватает?

Вопрос был риторическим, но молчать она устала.

Телефон зазвонил, когда Зинаида почти уже решила, как именно обрежет «Принца Боргезе», который в этом году решил расти карликом, но с плотною листвой, в которой прятались круглые зеленые помидорины. Верность цвету они хранили вторую неделю кряду, надо полагать, решив пойти на принцип.

- Да? – сказала она, запоздало подумав, что трубку можно было и не брать.

- Зинок, привет! – раздался притворно весёлый голос бывшего мужа.

- Привет, - сказала она, раздражённо щёлкнув ножницами. И конечно же, с листом задела и плодоножку. Крупный круглый плод сорвался и полетел под корни.

- Как твои дела, дорогая?

- Спасибо, отлично.

- Я очень рад. Ты подумала над моим предложением?

- Ещё в прошлый раз. И ответ не изменился.

- Зинулёк, ты хорошо подумала? – весёлости в голосе поубавилось.

- Хорошо. Отлично даже. С чувством, толком и расстановкой, - она опустила руку с ножницами. Не хватало ещё помидоры покалечить. Они тут точно не виноваты. – И нет.

- Зинуся…

- Хватит.

- Что?

- Хватит коверкать моё имя. Это во-первых. Во-вторых, дети не согласны.

- Они ещё маленькие и не понимают…

- Им уже одиннадцать, а не три, если ты не забыл.

- Именно. Алексу одиннадцать. И пора уже задуматься о будущем, на которое ты его обрекаешь своим упрямством. В конце концов, мама не хочет ничего плохого.

- Только забрать моего сына.

- Дать ему лучшую жизнь!

- Его и эта устраивает.

- Потому что он не знает другой. Мама уже договорилась. Его примут в гимназию. Конечно, с уровнем знаний придётся поработать, но репетиторы, уверен, справятся. Однако времени терять нельзя, а ты, Зинок…

- В жопу иди, - перебила Зинаида.

- Грубишь.

- Если ты так любишь детей, заплати алименты. Какой там у тебя долг? Тысяч двести? Триста? Хватит и на репетиторов, и на гимназию. И на многое другое.

Молчание.

Да и в целом, чего она ждала-то?

- Зинусь…

Зубы свело. А ведь когда-то её умиляло, что он всякий раз называет её так вот, хитро и ласково.

- Я готов пойти навстречу. Я завтра же переведу эти деньги. И буду платить. Мы можем заключить договор у нотариуса. И сумму прописать нормальную. Мама пойдёт на уступки, если ты сделаешь то же. Она даже согласна на воссоединение семьи…

- Какое счастье.

- И это неплохая мысль. Мы снова будем вместе, - его голос обволакивал, что патока. – Я ещё люблю тебя. Ты мать моего ребенка…

- Детей, - поправила Зинаида. – Их двое.

- Но нормален лишь один. И тебе давно стоит признать, что Александра дефективна, а значит…