– Почти дошли, – прошептала Фелиция.

Купец препирался с одиноким мужчиной у дверей, убеждая впустить его. Тот лениво отмахивался, сонно поглядывая в сторону. Поэтому он и не заметил охотника, подкравшегося к нему сзади и мощным ударом рукоятки меча отправившего незадачливого охранника в пыль.

В часовне было очень холодно и тихо. Лавки покрылись пылью, молния Экхалора криво накренилась вбок. Рядом с ней был открыт люк, освещаемый неровным светом факелов. Корнелио не стал прятать клинок и с обнаженным мечом начал спускаться вниз.

Поначалу он хотел оставить Фелицию в часовне, чтобы она приглядывала за охранником и в случае чего предупредила охотника, но передумал. Он боялся себе признаться, но… «Я не хочу оставлять её одну, – про себя прошептал Корнелио. – И её магия. Она может нам понадобиться. О, Экхалор, о чем я думаю. Магия – это вред, вред, вред! Или не такой уж и безусловный вред? Экхалор, прости мою заблудшую душу. Прости!»

Ступеньки трещали под ногами, охотник ругался про себя запрещенными Церковью словами. Корнелио удивлялся храбрости толстого купца, он поджал подбородок и смело спускался вслед за Фелицией. «Как жаль, что я не смогу спасти душу его дочери», – подумал охотник.

Снизу доносился нестройный гул голосов. Они вышли к небольшой каменной площадке, которая нависала над гигантской подземной пропастью. Около лестницы стоял еще один охранник, который не удивился новым гостям. Он только начал что-то говорить и в этот момент Корнелио вырубил его мощным ударом. Они подползли к краю площадки, откуда вниз уходили вырубленные в скале ступени. Рядом с ними была натянута веревка, чтобы сделать спуск более безопасным, но от взгляда вниз у Корнелио все равно побежали мурашки по телу. Он повернулся в другую сторону, вниз полетела каменная крошка, и охотник замер в пыли. Внизу шумела большая толпа. Фелиция с некоторым восхищением осматривала подземный зал, а купец поднялся на локтях, высматривая свою дочь.

«Подземные катакомбы под часовней. А что, если ересь более древняя, чем я предполагал? Бред, не может такого быть. За столько лет они бы уже давно себя проявили. А катакомбы могли и от древнего экхалорианства остаться, когда его еще преследовали артарийцы».

Внизу явно что-то начиналось. Люди расходились в стороны, пропуская вперед девушку в короткой тунике. Ее руки были связаны за спиной. Купец сдавленно охнул, и охотник догадался, что он узнал свою дочь. Вслед за ней шли двое мужчин в белых одеяниях с красными пятнами. Корнелио не сомневался, что это брызги крови. Один нес на кожаных ремнях жаровню с углями, из которых торчала рукоятка металлического жезла. – Клеймо, – прошептал охотник.

Девушка подошла к выдолбленной в камне яме с тонким деревянным мостиком посередине. Прямо держа голову, она дошла до середины моста и опустилась на колени, спиной к наблюдающим за ней сверху людям.

– Чем это связанны ее руки? – спросила Фелиция. – Это явно не веревки.

– Вроде куриные внутренности, – поморщился Корнелио, неотрывно наблюдая за ритуалом.

– Какое варварство! – не сдержала эмоций магичка.

– Господи, спаси её душу, – прошептал купец. – Господин охотник, умоляю, спасите ее пока не поздно, – он едва не плакал.

– Боюсь, это не в моих силах. Слишком много последователей этой ужасной ереси внизу. Мне не справиться, – Корнелио прикрыл глаза, сердце забилось чаще, охотник чувствовал себя черствым инквизитором, который каждый день проводит сожжения. – Когда ваша дочь вернется домой, уезжайте. Слышите? – Корнелио повысил голос, не смотря на опасность быть услышанным. – Вы должны покинуть Чермолан. Езжайте в деревню Атино, к священнику Марино. Скажите, что пришли от Корнелио, охотника на еретиков. Только там, в постоянных молитвах, ваша дочь сама спасет свою душу. И по возможности не приезжайте в Чермолан. Здесь начинается страшное.

Купец смотрел на охотника, его губы дрожали. То, что разворачивалось внизу было самым страшным сном для доброго экхалорианца. Страшный, демонический ритуал.

– Уходите, делайте все необходимые приготовления для пути.

– Но, я… Моя дочь… – запинался купец.

– Уходите! Это приказ представителя Церкви, – Корнелио с трудом сдерживал эмоции. Ему было жалко плачущего толстяка. Внизу раздался стройный гул голосов. Люди пели песню на эндорийском. Их голоса эхом отражались от стен подземного зала, усиливая и без того жуткую атмосферу. Купец тяжело поднялся и слегка качнувшись, поспешил наверх. Ступеньки громко заскрипели. Песня продолжалась. Корнелио осмотрел многих людей и пришел к неутешительному выводу, что все слои населения города были втянуты в ересь. Они пришли в своей одежде, и охотник легко смог увидеть и крестьян, многочисленных чермоланских купцов, стражу, даже церковных служителей. В частности, он рассмотрел среди толпы диаконису из собора. Песня резко оборвалась, закончившись на троекратном повторении имени Матри. Один из мужчин в белом одеянии взял раскаленное клеймо в руки. Второй отдал жаровню человеку из толпы, подошел к девушке и разорвал ткань на ее груди. Дочь купца на мгновение прикрыла глаза, затем подняла голову, подавшись навстречу человеку с клеймом. Тот остановился и громко спросил:

– Готова ли ты, дочь Матри, стать её вороном? Пройти первую ступень посвящения, испить священной крови, стать верной слугой Матри? Готова ли ты быть её крыльями, её голосом?

– Готова, – звонко ответила девушка.

– Знайте же, – мужчина обернулся к толпе, – подобно тому, как Матри со слезами на глазах и с болью в душе убила Небесного быка, так и я, плача, приношу боль нашей сестре, – с этими словами жрец Матри прижал клеймо к телу девушки. Она громко вскрикнула, ее тело забилось в судорогах. Жрец торжественно отдал клеймо другому человеку и помог девушке подняться с колен. Он достал искривленный нож и быстрым движением разрезал страшные путы девушки. Ей накинули на плечи плащ и помогли уйти с моста. Она, вымученно улыбалась, отвечая на прикосновения других людей.

– Страшно, – прошептала Фелиция.

– Душами этих людей точно завладел Роадранер, – Корнелио сжал рукоять меча.

– Ну и что там по ритуалам? По классификации вашей Жозелины? – с ехидцей спросила Фелиция.

– Ничего. Это не ересь. Это другая религия. Я узнаю в ней истоки одной околоэкхалорианской секты. На заре экхалорианства, когда маги активно преследовали немногочисленных последователей Экхалора, группа людей ушла в горы. Их проповедником был Амри, человек, называющий себя учеником Господа. Очень многие в Церкви ставят это под сомнение, об Амри нет ни единого упоминания в книге Экхалора. Считается, что Амри не встречался с Экхалором, но будучи его современником, что-то слышал и создал особую ересь, впитавшую в себя целый ряд верований. Он смешал экхалорианство, веру артарийцев и культ быка, известного в предгорных племенах. Но и в той ереси был гигантский ряд различий от матриизма. Это что-то особое.

– А что случилось с той сектой в горах?

– Четыреста лет назад ее окончательно уничтожили охотники за еретиками. Возможно, матрииты нашли какие-то священные записи амриистов, или еще что-то, я не знаю, – покачал головой Корнелио.

Жрецы внизу начали готовиться к новому ритуалу, люди продолжали петь на эндорийском, но что именно охотник уловить не мог, однако различил множество строк о неминуемой смерти и наказании.

Корнелио заметил, что пела лишь часть толпы, большинство же только выглядывали друг у друга из-за плеч, пытаясь рассмотреть происходящее. Охотник догадывался, что это либо новообращенные, либо простые люди, далекие от жречества и поэтому не принимающие участия в песнопениях. А жрецы уже успели расстелить ковры, на которых незатейливая вязь составляла орнамент вокруг сюжета с быком, но о чем именно он был, с такой высоты Корнелио рассмотреть не мог. Вывели человека с мешком на голове. По изорванной черной одежде с серебряными молниями Корнелио легко узнал брата по Ордену. «Не убили, значит, еще».