Голос из динамика повторил номер, растягивая цифры, словно вкушая их.

– Семь -девять -ноль -три -ноль -один. Клара. Приготовьтесь к извлечению.

Внезапно снаружи, прорезая багровое небо, ударил ослепительный луч белого света. Он метался по лагерю, выхватывая из мрака испуганные, перекошенные лица, клочья брезента, ржавые трубы. Он искал меня. Я упала на колени, ослепнув от этого адского сияния. Это был луч прожектора тюремной вышки. Он нашел меня, пригвоздил к земле. И в этот миг, заглушая гул двигателей спускаемого аппарата, я услышала его снова. Тот самый, холодный, гладкий голос. Он звучал уже тише, словно обращаясь лично ко мне, сквозь хаос и шум.

– Добро пожаловать на Игры, Клара. Не разочаруй меня.

Сердце замерло. Не «нас». «Меня». И я, дура, заложница собственного ужаса, в последний раз взглянув на свой жалкий «дом», на банку в руке, на окровавленную ладонь, позволила себе на секунду поверить. А потом свет поглотил все.

Боль была точкой отсчета. Боль в ребрах была первым, что я ощутил, возвращаясь к сознанию. Тупая, разламывающая, с каждым вдохом. Не смертельно. Просто очередной шрам, который скоро станет частью пейзажа моего тела. Я не спал. Дремал, удерживая разум на плаву в ледяной воде усталости. Полузабытье – единственная роскошь, которую я мог себе позволить. Мой отец был солдатом. И дед. Я не знал другой жизни. Меня уважали и боялись. Я лишь выполнял свою функцию чистильщика. Так было проще. Не чувствовать. Не помнить. Не надеяться.

Моя берлога – ниша в бетонной стене на третьем ярусе Блока «Сигма». Сектор три. Не трущобы. Казарма. Воздух впивался в ноздри едкой смесью оружейной смазки, пота и сладковатой лжи дезинфектора. Он никогда не перебивал запах смерти. Лишь маскировал его, как дешевые духи – вонь разложения. Я открыл глаза, отодвинув грубый брезент, служивший дверью. Никакого личного барахла. Весь мой скарб – на мне: потертая униформа, ботинки, в которых можно было раздавить череп, тактический жилет. Винтовка лежала рядом, стволом ко мне, чтобы схватить ее одним движением. Продолжение руки. Надежнее руки. Ребра ныли, напоминая о вчерашнем. Глубины. Встреча с теми, кого мы зовем мутантами. Они уже не люди. Быстрые, зубастые тени. Я прикончил троих. Четвертый успел ударить. Ребра. Моя команда ушла без потерь. Для здешних мерок – праздник.

Спустился вниз, встроился в очередь за пайком. Безвкусная паста, похожая на шпаклевку. Вода, отдающая хлоркой. Я ел, прислонившись спиной к стене, глазами прочесывая пространство. Привычка.

Рядом двое молодых, с еще не потухшими глазами, шептались.

– В Элиуме, слышал, целый модуль на двоих дают победителю…

– Главное – шоу. В прошлом году тот парень с Пятого…

Я отвернулся. Игры Алого Рассвета. Лотерея для идиотов, верящих в сказки. Для меня Элиум – не рай. Он – враг. Самый лживый и ненавистный. Они сидят за своим стеклом, смотрят, как мы горим, и аплодируют. Я видел записи. Это не испытание силы. Это цирк. Психическое растление. Участвовать – значит, признавать их право судить. Я бы предпочел сдохнуть в Глубинах, сражаясь с настоящими чудовищами.

Меня вызвал Гнар. Командир. Его лицо – карта старой войны.

– Дон. Глубины. Сектор Гамма. Пропала группа наших. Найти следы. Вернуть данные. Ликвидировать угрозу. Ты, Рорк, Лиана, – приказал он.

Я кивнул. Лишних слов не было. Глубины. Нижние уровни, где начинается ад. Там свои законы. И свои твари.

Через пятнадцать минут мы уже пробирались по аварийному тоннелю. Свет фонарей на шлемах выхватывал из мрака ржавые балки и лужи невесть чего. Воздух густел, становился влажным, пах плесенью и металлом. Рорк, здоровенный детина с автопушкой, шел первым. Лиан, цепкая и быстрая, замыкала. Я – в центре. Мои глаза, мои уши ловили каждый шорох.

Мы нашли их. Вернее, то, что осталось. Кровавое месиво на стенах. Разорванное снаряжение. Данных нет. Только тишина. Давящая, как свинец.

–Черт! – выругался Рорк, сжимая ствол.

– Тише, – бросил я сквозь зубы.

Нервы натянуты струной. Я не боялся смерти. Боялся бесполезности. Эта смерть была бесполезной.

И тогда мы услышали. Скребущий звук, будто точили когти о бетон. Со всех сторон. Из вентиляции, из проломов.

– Круг! – рыкнул я, прижимаясь спиной к спине с ними.

Они вышли из тьмы. Десятки пар светящихся глаз. Длинные костлявые конечности с лезвиями вместо суставов. Твари – генетические мутанты, смесь приматов со скорпионами. Началась мясорубка. Грохот выстрелов, дикие вопли, крики. Рорк строчил, создавая стену огня. Лиана била короткими, точными очередями. Я работал холодно. Каждый выстрел – в цель. Экономил патроны. Расчет.

Одного достал ножом – тяжелым, с зазубринами. Тварь взвыла, когда сталь вошла в шею, и рухнула, захлебываясь черной жижей. Но их было слишком много. Рорк взревел, получив когтем по руке, и уронил пулемет. Лиана вскрикнула – острый шип пронзил ей плечо. Я остался один. Сжатый в кольце. Дрался молча, с яростью загнанного зверя. Ребра горели огнем. Чувствовал, как когти рвут жилет, как что -то жалит в бедро. Мир сузился до вспышек выстрелов и мелькающих чудовищ, которых нужно было уничтожить.

Не знаю, сколько это длилось. Когда появился свет, я решил, что это галлюцинация. Ослепительный луч, пронзивший тьму. И голос. Чистый, без помех, с небес.

– Сектор три. Идентификационный номер: три – восемь – два – пять – три – семь. Дон. Процедура извлечения.

Голос был так не к месту, так абсурден здесь, посреди ада, что я на миг замер. Это мое имя. Мой номер. Здесь. Твари тоже замедлились, ослепленные.

И тогда я увидел его. На стене возникла голограмма. Человек в безупречном белом костюме. Худое, утонченное лицо. Холодные глаза, которые смотрели прямо на меня, сквозь грязь и кровь. Ведущий игр. Кассиан.

– Поздравляю, боец, – произнес он, и в голосе слышалась язвительная усмешка. – Ты только что выиграл в лотерею.

Сверху что -то щелкнуло. Раздался высокочастотный вой. Мутанты взвыли и, как тараканы, рассыпались по щелям. Наступила тишина. Гнетущая. Свет прожектора все еще держал меня среди трупов. Бедро горело.

Бесшумно, спустился блестящий шар. Из него вышли двое в стерильных костюмах с эмблемой Элиума. Они смотрели на меня как на образец.

– Не двигайтесь. Сопротивление бесполезно, – произнес один из них.

Инстинкт приказал схватить винтовку. Дать последний бой. Но тело не слушалось. Усталость накатывала свинцовой волной. Я весь был в крови. Меня пронзила волна парализующего тока. Я рухнул на колени, мир поплыл. Нож выпал из пальцев. Они подошли. Быстро. Укол в шею. Холод разлился по венам, затуманивая сознание. Меня грубо подняли.

Перед тем как втянуть в шар, я увидел тело Лианы. Ее пустые глаза смотрели в потолок. Она умерла здесь. За ничто. А меня… меня спасли. Для шоу.

Внутри было чисто и тихо. Меня уложили на стол, начали сканировать, обрабатывать раны. Я лежал и смотрел в матовый потолок. Меня не лечили. Меня готовили. Чистили. Как вещь.

Голос Кассиана снова раздался из динамика.

– Впечатляющая демонстрация, Дон, – я услышал, как он усмехнулся. – Жестокость, эффективность. Как раз то, что нужно для зрелища. Отдохни. Тебе понадобятся силы. Твои личные агонии только начинаются.

Я сжал кулаки. Наркоз не мог заглушить ярость. Унижение. Ледяную ненависть, пожиравшую изнутри. Я не хотел их рая. Не хотел их игры. Я хотел одного – добраться до этого голоса. До этого человека. И заставить его замолчать. Навсегда.

Шар плавно понесся прочь, оставляя позади тьму и смерть. Я не оглядывался. Я смотрел вперед, в свое новое будущее – будущее гладиатора, игрушки, зверя в клетке.

Тишина в моем кабинете была абсолютной, если не считать едва слышного, успокаивающего гула систем жизнеобеспечения Элиума. За панорамным стеклом, занимавшим всю стену, простирался идеальный, отлаженный до малейшей детали пейзаж. Изумрудные луга, искрящиеся на солнце водопады, белоснежные башни, упирающиеся в вечно ясное, куполообразное небо. Искусственное. Стерильное. Бесконечно пресное. Я провел пальцем по поверхности идеально отполированного черного камня моего стола, и передо мной ожили десятки голографических интерфейсов. Отчеты. Биометрические данные. Прогнозы. Предварительные ставки. Все уже было подсчитано, взвешено, предопределено. Моя личная симфония контроля.