Не для того я учился, создавал положительный имидж своей фирмы, чтобы перед каким-то уродом танцевать под его дудку!

Вскидываю на рожу Солоницкого надменный взгляд.

- Да не пох. Она тебя и слушать не станет. Белым и пушистым выйти не получится, Солоницкий. Повестки подписывала ее сестра по твоей просьбе, ведь так? - ответно улыбаюсь.

- Пошел ты! Козел, - стряхивает мои руки и быстро выскакивает из кабинета, оставляя меня одного.

Падаю в кресло и крепко думаю, как исправить то, что я сотворил своими руками.

Да, я не герой. Я и не старался им казаться.

Но сейчас, чувствуя, как в груди растет огонь страсти к Снежане, я не хочу терять ее.

Ураган в сердце разгоняет кровь по венам. Пульс стучит в висках, голова работает как часы.

- Обжалование не вариант, - произношу сам себе.

Глеб, кажется, и это просчитал.

Когда брат затеял со мной разговор о Полине, он четко знал, кто у меня дома. Мое увлечение Снежаной им обоим на руку.

Вот только я все равно должен рассказать Снежинке.

К ужасу, смотрю в компьютер, и впервые не рад, что выиграл этот гребаный процесс…

Снежана

Бабушка двойняшек смотрит на меня, словно хочет, чтобы я испарилась здесь и сейчас.

- Я знаю, кто ты такая. Обычная дешевая клоунесса, которую заказывают на праздники для потехи.

Ее слова – как плевок в душу.

Без агентства, которое отобрал муж, так и есть. Но правда обжигает, заставляя нервничать еще больше.

- Если вы решили меня просто оскорблять, то должны знать, что я – няня ваших внучек. И нам придется как-то уживаться, общаться. Ради девочек, - стараюсь как можно мягче убедить Горгону отстать от меня.

- Девочкам нужна мать. А тебе нужны деньги. Я могу тебе дать столько, сколько нужно. Ты и исчезнешь из жизни моего сына, - поджав подбородок, смотрит на меня свысока.

Такая постановка вопроса выводит меня из себя.

- Я может быть и клоунесса, но не продажная шкурка, Эльвира Анатольевна!

Эльвира фыркает, кривится и презрительно таращится.

Она молчит, в этот момент двери открываются и из кабинета вылетают две крохи, они подбегают ко мне и хватают меня за руки.

- Снезынка, Лиля Викторовна говорит, что по телевизору сказали, что тебя нузно изулир-ровать от детей! – надув губки-бантики тараторит незнакомые слова Ксюша.

- Мы не хотим там р-рисовать, - кивает Лера.

Лерочка держит сестру за руку.

Звонкое «Р», непойми откуда взявшееся, режет слух.

Два маленьких ангелочка выглядят такими перепуганными, что становится их жалко.

Ясно, что бабушка и горе- мамаша решили обработать девочек через преподавателя по рисованию. Либо интервью Солоницкого посмотрело гораздо больше людей, чем я ожидала…

- Вы играете на чувствах детей! Вы прост о сварливая, капризная старуха! – в гневе выдают мои губы.

Боже мой, о последствиях я даже не думаю!

Так меня зацепить никому не удавалось.

Большие, округлившиеся от страха и непонимания глаза детей значат для меня больше, чем какие-то рамки приличия.

- Хамка! Ты не няня, ты преступница! Я все выскажу Андрею, тебе нельзя доверять детей, - пыхтит, как самовар, бабуля девочек.

- А может хватит его нянчить? Чего вы добиваетесь? Чтобы сын перестал с вами общаться?! – почти кричу на нее, срываясь и забывая о приличиях.

Я видела, как Андрею едва хватает сил из уважения не послать мать к черту!

Я бы так не смогла.

Со своей мамой, после того как она открыто поддержала мою сестру и подложила Дину под Архипа, я просто не общаюсь.

Так проще и легче.

Но активная Эльвира, как каток, прет напролом и не хочет понимать, что без Полины девочкам лучше.

- Ты алчная и меркантильная! Девочки, пойдемте! – протягивает тонкие пальцы, шаркая малышек за ручки.

- Нет, - мотают головой крохи, прижимаясь ко мне.

Я обнимаю девочек за хрупкие плечики, накрываю руками, как крыльями, стараясь защитить.

Я им никто, но двойняшки мне дороги, как родные стали.

- Я сейчас позвоню Андрею, если вы не прекратите! – угрожающе шиплю.

Телефон зависает на сенсоре и я непроизвольно набираю номер Реброва.

«Андрей» - в моей телефонной книжке номер один теперь.

Номер Архипа переименован в «*удак» и добавлен в черный список. Навсегда.

- Алло, Снежана, - слышу в трубке раскаты его голоса.

- Андрей Сергеевич, в студию рисования пришла Эльвира Анатольевна. Она хочет забрать девочек у меня.

- Нет! Черт, дай ей трубку, Снежа, - выдыхает адвокат.

- Это вас! – протягиваю телефон настырной пожилой стерве.

Эльвира раздувает ноздри, как кобра свой капюшон. Она готова броситься на меня за то, что посмела набрать номер Андрея и все ему рассказать.

- Если у тебя у самой нет семьи, то не нужно лезть в чужую! Родишь, потом поймешь каково это! – бросает на прощанье бабуля.

Эльвира полосует детей холодным взглядом, полным ненависти.

Бабушка испортила девочкам урок рисования и все ради того, чтобы скорее выгнать меня из дома.

Я с жалостью смотрю ей в след. Мда уж, хорошо, что у девочек адекватный папа, а то такая бабуля их бы держала в черном теле…

- Снежана? – слышится голос Реброва на том конце провода.

- Д-да… Она не взяла трубку и ушла, - говорю ему. – Андрей, она подговорила преподавателя девочек, настроила всех против меня. Прости, что пришлось побеспокоить тебя.

- Все в порядке. Я запретил ей приходить к нам домой. Это – ответная реакция, - говорит Ребров.

Его слова «к нам домой» цепляют, как крючки.

Мягко, приятно трогают мое сердце.

- Я не хотел тебя будить и все объяснять утром, - с металлом выдает адвокат.

Я закусываю губу, пока девочки кружат возле меня, надевая пальтишки. Решаюсь сказать еще раз. Хотя стыдно просить Андрея о помощи…

- Андрей, я… - начинаю, но он продолжает за мной.

- Я разбираюсь с твоим делом, Снежа. Его вел мой сотрудник, который уволился. Сейчас дождусь зама и поеду к нему. Готовься к обжалованию.

- Правда? Есть шанс?

Радостью накрывает, я улыбаюсь и, если бы Андрей был рядом, я бы бросилась к нему. Несмотря на то, что сама объявила дистанцию между нами.

- Шанс есть всегда, Снежинка, - бархатный тембр Реброва вызывает толпы мурашек по коже.

- Спасибо тебе.

- Не за что. Я буду вечером, поговорим, - кратко выдает и отключается.

В машине крохи рассуждают, что нужно искать новый кружок рисования.

- А кто вам нашел эту школу?

- Папа! – в два голоса говорят любимицы Реброва.

- Значит, придется сказать папе, что теперь нам тут не рады, - с грустью вздыхаю.

Понимаю, в чем причина такого негатива в мой адрес.

Но и уйти, бросив крошек, я не могу.

Может, меня так сильно тянет к их отцу, что я отчаянно борюсь с обстоятельствами и остаюсь… Не знаю. Но знаю, что прикипела к детям, как к родным.

- Не слушай бабушку. Ты – наша мама! – протягивает ко мне ручки Лера.

Мы даже похожи с солнышками. Но родить их я просто физически не смогла бы.

- Снезынка, а бабушку укусила злая собака, поэтому она стала злой! – говорит Ксюша, пытаясь меня подбодрить.

- Нет, солнышки. Бабушка желает вам добра, но не понимает, что я тоже вас люблю.

- И мы тебя, - как два маленьких котенка, окружают меня и трутся личиками.

****

Дома крохи тянут меня в детскую, чтобы наиграться вдоволь.

Энергия бьет ключом, а я как выжатый лимон после их грозной бабушки.

Не люблю скандалы и чувствую себя еще долго разбитой после такой волны негатива. Но слова Андрея приятно греют душу.

Мне так легко становиться, словно он волшебник, который все исправит, поможет.

- Давайте спать, солнышки. Вечером у нас будет праздничный ужин и игры, обещаю вам, - приговариваю девочкам, стараясь быстрее их уложить.

Крохи, наигравшись, быстро засыпают.

Я спускаюсь вниз, после обеда хочу помочь экономке убрать со стола, заодно попросить у нее сделать вкусный чай, который пила утром.