Наш транспорт пошёл на посадку. Когда мы вышли, сразу к нашей группе подошёл парень, который представился и сказал, что будет нашим экскурсоводом. И снова я пропустил, как зовут человека, ладно, потом по ходу экскурсии и узнаю. И тут парень-экскурсовод увидел Крафа и побелел, как стена после побелки.

В чём дело, эй, парень? — обратился я к нему. А он, смотря на Крафа, произнёс:

Меня зовут Лариф.

Лариф, что с тобой?

Это ваш динозавр?

Да, его зовут Краф.

Вы знаете, что он не от домашних предков рождён?

Знаю, а как ты определил это?

А у него роговицы глаз красноватые, а у давно одомашненных они синие. Да и рост, и мускулатура выдаёт в нём роль вожака. У вас очень редкий экземпляр этого вида, он король своего рода среди своих сородичей.

Лариф, я и раньше это замечал за ним, а теперь я просто стал уверен, что он не простых кровей, да, Краф? Краф посмотрел на меня, клацнул языком и как бы закивал головой. А у Ларифа аж крышу снесло, я думаю, он просто помешан на этом виде динозавров.

Невероятно! — Лариф всплеснул руками. — Он понимает человеческую речь. Это вы его научили?

Да вы что, Лариф, как такому можно научить? Он сам по себе просто очень внимательный, иногда мне кажется, что он мне ответит человеческим языком. Но говорит он на своём, и я только догадываюсь, о чём он мне хочет поведать.

Это просто уникум, он вас слушает и разговаривает с вами?

А что, другие не так делают?

Нет, конечно, совсем не так.

Лариф, у меня ещё таких два есть: один, правда, уже старый, а вторая — самка.

И давно они себя стали вести по-другому?

Но за меня ответил Бат:

Четыре месяца назад они стали себя вести по-другому, как только Крафу исполнилось полгода.

Вот видите, он прирождённый вожак, по нему это видно.

Да где видно-то? — негодовал я.

Ну, вам, может, и незаметно, а я ими занимаюсь и много чего подчеркнул, будучи здесь уже.

Краф, ты вожак?

А Краф поднялся высоко на лапы, задрал высоко шею и испустил такой звук, чем-то напоминающий вой волка, но очень короткий, совсем короткий.

Вот, видите, это голос вожака; через год он уже станет претендовать на эту роль.

А причём здесь те домашние ящеры, почему они изменились в поведении?

Его влияние, это ваш Краф на них повлиял; кстати, самка, наверно, кладку яиц сделала, да?

Да, сделала. Постойте, это что, его самка?

Нет, не его. Они становятся полноценными взрослыми к двум годам жизни; он их заставил.

Кто заставил?

Ваш Краф заставил их сделать кладку яиц и высиживать новых сородичей, чтобы была полноценная стая. Домашние так не делают и уже давно; это он их заставил, сто процентов.

А ещё он понимает человеческую речь, я это вижу. Ну да, отвечает он по-своему, но главное, он считает вас, — и Лариф показал на меня рукой, — именно вас своим другом и равным себе.

А это вы как поняли?

Я же занимаюсь этим видом с самого детства. Если вы ему подарите свободу и отпустите, мы получим новый мир, и вы, и он — вы его начинатели. Они нас признают равными и не будут считать добычей.

Да это у вас откуда?

Что это?

Мысли у вас такие откуда, что мы будем равными?

Мы всё равно к этому придём, а вам когда-нибудь придётся его отпустить. Всё равно он вам скажет.

Я посмотрел на Крафа и подумал: возможно, я так и сделаю, но потом.

Лариф, давайте уже на экскурсию пойдём, а то эта лекция и меня, и всех экскурсантов уже немного поднапрягла.

Да-да, следуйте за мной, — он подвёл нас к столам, где нам выдали бирки, которые надо было надеть на шею, что мы и сделали.

Проверка, проверка, — прозвучал голос Ларифа так, как будто он прямо в лицо это говорил. И он своим весёлым и высоко звучащим голосом начал рассказывать, куда и как нам смотреть и куда идти. Все его слышали прекрасно и шли за ним, и мы в том числе.

Он вещал, что сейчас мы встанем на эскалаторную ленту и поедем по безбрежным просторам этого континента. Это займёт у нас шесть часов, с перерывом на обед на полчаса и десятью остановками на смотровых площадках по десять минут на каждой.

Я и представить не мог, что эскалаторная лента была бы шириной в пятнадцать метров. Можно было подойти к любой стороне вплотную, никаких бордюров, никаких ограждений не было. Мы просто ехали, но могли и идти потихоньку, слушая экскурсовода и глазеть по сторонам. Скорее всего, эта лента была чем-то защищена. Ну не могли же местные жители, динозавры, игнорировать её просто так.

Они подходили, и это было видно до определённого расстояния, где-то до пятнадцати метров. И на этом всё, дальше не шли, а вот вдоль шагали уверенно. В основном мы видели травоядных динозавров, как объяснял Лариф.

Травоядные мигрируют всегда, они опустошают пастбища, съедая всю траву. А раз нечего есть, значит, надо уходить на новое пастбище. Чем они и занимаются, а хищники следуют за ними — круговорот.

Травоядные шли к этой дороге, созданной людьми. Она для них была как бы защитой, потому что люди начинали отстрел хищных динозавров, если те нападали в присутствии людей на травоядных.

И вообще, численность хищников контролируется людьми.

А я вдруг подумал: это хорошо, что Краф этого не слышит, он же сразу бы понял, что это и его касается. Умный он, очень умный.

Милира и Бат были увлечены таким путешествием, я был тоже очень доволен. И вот первая смотровая площадка, она огромная и расположена была в пятидесяти метрах над поверхностью, а под ней проходила тропа, которую протоптали сами динозавры. И под ней как раз проходило стадо каких-то бронированных динозавров. Я в динозаврах не очень разбираюсь, почему-то в памяти только хищники. Так что для меня это было и так фантастикой. Они шли степенно, никуда не спеша, и всё-таки и у них был порядок. Среди этих огромных тел в середине стада были видны малыши, которые всё-таки шли быстрым шагом. Но они успевали за взрослыми особями, и вот так картинно они прошагали, как будто специально на показ.

А вдалеке уже была ещё одна группа других травоядных динозавров, направлявшаяся к этому проходу. Но и мы не оставались на месте и ехали дальше.

Краф, как заворожённый, смотрел на этих животных. Он, наверно, понимал, что он из этого мира, но смотрел на всё молча.

А лента вновь спустила нас постепенно к поверхности, где мы снова наблюдали, как новые стада других животных вышагивали вдоль нашего пути.

Лариф объяснял, что животные в тропах не сталкиваются, то бишь не идут друг другу навстречу. А они, как птицы, сначала идут в одну сторону до обеда через такие проходы. А после обеда другие стада идут в обратном направлении. Поэтому столкновений и нет.

И так мы уже три часа находились на этой ленте, сделанной людьми. И подъезжали к городу. Это было видно, что это был город, небольшой, но всё же. Там нам предстояло пообедать, на которые отводилось всего полчаса.

А вот еда меня, да что меня, всех удивила. Она была не бесформенной массой, как из тех ящиков. А была настоящим шедевром: кусочки мяса и, наверное, картофеля. В общем, настоящий гуляш, и просто огромная порция, которая выдавалась каждому, севшему за столик. И огромный бокал напитка, а ещё кусочки хлеба. Ну или что-то похожее на хлеб. А запах! Запах убивал. Скорее всего, всё приготовлено было на костре.

Я, честно говоря, забыл про приличия и наслаждался такой едой. Да что я, все точно так же поступили: ели, ни на кого не обращая внимания. Еда была очень вкусная и приготовлена была человеком, а не машиной, что меня порадовало. Даже Крафу дали что-то, от чего тот не отказался, и, как я понял, он тоже остался довольным. Поели мы довольно быстро. Я почему-то думал, что полчаса на обед мало, но оказалось, что с такой едой даже много. Но надо, чтоб это всё улеглось в желудке, поэтому мы пили сок, напоминающий апельсин, и просто смотрели по сторонам.

Но время вышло, и мы двинулись дальше в путь. Погода, кстати, удивила: она была солнечной и безветренной. Поэтому я спросил у нашего гида: