– Я заеду за тобой, Лид. Хочу самолично поглядеть на этого козла.

– Ну… Ты совсем меня не знаешь. Может, это я… не такая?

– Знаю, Лид. Я тебя знаю. Ты думаешь, что нужно много времени, чтобы узнать человека? Вовсе нет… Мы открываем себя в мелочах. Жестах, словах… Бессознательно.

– Ладно, Тим. Ты меня окончательно убедил в том, что все будет хорошо. Приготовить кофе? Или ты торопишься?

– Эх…

Он бросает взгляд на наградные часы с изображением самолета и улыбается.

– Идем. У меня есть десять минут. А можно бутерброд попросить, а то я…

– Конечно. Ой!

Мариша хозяйничает на кухне… А я все думала, что это у Тимура так дома тихо? Она рассыпала горох и с довольным видом перебирает его.

– Откуда у меня горох? – бросается к дочке Тим. – Мариша, ты его в ротик не сунула? Дочка…

И гладит ее – волосики, пухленькие румяные щеки, спинку. Умилительное зрелище.

– Неть… – пищит малышка. Разжимает пальчики, оттуда высыпаются кругляшки, звонко ударяясь о пол.

– Горох я купила, Тим. Сварю тогда суп с копчеными ребрышками. Ты не против?

– Ой, совсем забыл, Лид. Вот деньги на расходы. Если тебя не затруднит, купи продукты, когда пойдете гулять с Маришей.

– Конечно. Я очень хочу гулять. Мне срочно нужно развеяться.

– Зайдите в кафешку на углу, там классные молочные коктейли, – улыбается Тим, подкидывая мне еще пару купюр.

– Хорошо. Лид, я выступлю в суде, слышишь? Не волнуйся только.

– И ты не волнуйся за дочку. Я не дам ее в обиду. Мы поладим.

– Не сомневаюсь. Давай пить кофе?

Намазываю на ломтики хлеба творожный сыр, режу помидоры и ветчину, пока Тимур собирает с пола горох. Завариваю кофе в чайнике и разливаю напиток по чашкам.

– Лид, я чушь тогда сказал, – накрывает Тимур мою ладонь.

Через меня будто ток пропускают. Сердце мучительно сжимается… Я как дикарка, ей-богу… От простого прикосновения лужей растекаюсь… Нехорошо это, опасно, неправильно.

– Насчет чего… чушь?

– Что ты меня не волнуешь.

Лидия.

Стрелки часов неумолимо подбираются ко времени заседания… Решаюсь опоздать. Не хочу встречаться с Волгиными до слушания, однако все происходит с точностью до наоборот… Ума не приложу, как он меня заметил? Парковка-то с другой стороны…

– О… Какие люди.

Вздрагиваю от голоса мужа за спиной. Когда-то я испытывала волнение и трепет, а сейчас – только страх… Чудовищное, опутавшее меня как плющ, беспокойство… Ненавижу его… Когда-то самого близкого человека, отца моего ребенка. И сейчас особенно остро чувствую это.

– Ты следил за мной, Рост? – спрашиваю, озираясь по сторонам.

– Испугалась, женушка? А ты похорошела. Даже схуднула немного.

– Только не говори, что ты оказался здесь случайно.

Прищуриваюсь, с трудом справляясь со страхом. Я боюсь их… Волгины на все способны. Может, в кустах прячется Антон Олегович? А Елена Васильевна любовно пропитывает ватный тампон эфиром, сидя на лавочке?

Я ведь специально выбрала другую дорогу? Ту, что используют пешеходы.

– Лид, я… – тушуется Рост. – Давай поговорим спокойно?

А я будто заживо сгораю. Орать хочется, плакать… В грудь его бить, но поздно… Он все разрушил своими руками. Самолично. А сейчас смотрит на меня и взгляда отвести не может… Пялится, будто облизывает взором.

Разочаровался в Милаше? Наскучила? Увидел жену и вспомнил, как ему хорошо было? Что ему нужно… после всего?

– Рост, верни мне Ванюшу. Ничего больше не прошу. Все себе оставьте – деньги, квартиру… Я отказ напишу и…

– Ах, вот вы где? – запыхавшись, протягивает Елена Васильевна, появляясь из-за угла. – Ростислав, я же просила тебя не общаться с этой аферисткой. Мало ли что она прячет за пазухой? – с нескрываемым отвращением произносит она.

– Елена Васильевна, где Ванечка? Вы привели его? Где мой сын? Позвольте его увидеть, я…

Стоп-кран во мне лопается. Кажется, накопленные за это время эмоции, выстреливают, как пуля… Трещат, сминая на своем пути все – учтивость, спокойствие, благоразумие…

– Пожалуйста, – всхлипываю я. – Где мой сын? Почему вы не даете мне его увидеть?

– Отстань ты о нас, идиотка, – взвизгивает Елена Васильевна, закрываясь сумочкой, как щитом. – Ростик, успокой ее. Ты сама сделала выбор, Лидочка. В нашей семье нет полумер. Решила уйти – уходи, но внука мы не позволим забрать. Он наш! Или ты вообразила, что можешь опозорить семью Волгиных? Обобрать и… Сбежать, как последняя… шваль!

– Я ухаживала за вашим отцом, Елена Васильевна. Добросовестно и старательно. Завещать мне квартиру он решил сам, я не подстрекала. И я видела два миллиона в конверте… Знаю, что эти деньги по праву мои.

– О правах она заговорила, – лениво протягивает свекровь. – Единственное твое право – быть подле мужа, воспитывать сына и не лезть куда не следует. Или ты веришь в верность? Дуреха ты, Лид… Ты жила и как сыр в масле каталась. Все у тебя было. А что сейчас? Думаешь, все закончится быстро? Ха! Держи карман шире… Ты пожалеешь о том дне, когда решилась сбежать. Всю жизнь будешь корить себя за это… Ты дура, Лидочка. Круглая дура. Мудрая женщина простила бы мужа… Да и за что прощать? Банальные интрижки бывают у всех мужиков, такая уж у них природа.

– Я не жалею. И не пожалею никогда, – отвечаю решительно, поднимая на нее горящий уверенностью взгляд.

Как я могла столько лет ничего не видеть? Лучше вот так как сейчас… В бедности, лишениях, бесконечной усталости, но с живым, справедливым сердцем… И способной к состраданию душой… А не как они – живые, несчастные мертвецы…

Лидия.

Они меня не тронули… Молчали, брезгливо поджимая губы и слушая мою тираду про справедливость и честность. Для таких, как Волгины, мои слова – пустой звук. У них своя система ценностей.

Между лопаток печет, когда я торопливо иду к зданию суда. Тимур ждет меня на крыльце. Собранный, уверенный в себе, он добавляет моему сердцу покоя…

Я влюбилась… Неправильно, самонадеянно и совершенно не вовремя…

– Как ты? Я видел все. Лид, послушай, они ничего не посмеют тебе сделать. Я говорил с Вадимом Семеновичем, у нас отличная линия защиты. Дарина приехала, Сонька моя…

У меня слезы на глазах… Не находя нужных слов, обнимаю Тимура. Вдыхаю его запах и впитываю тепло тела. Мне это сейчас жизненно необходимо…

– Спасибо… Спасибо тебе.

– Да мне-то за что? – улыбается он. – Ты борец, Лид. Если бы не твое усердие, никто бы не смог помочь.

Тимур, Дарина и Сонечка садятся со мной на первый ряд. Волгины демонстративно отсаживаются, выбирая в качестве союзников теток из опеки. Они так уверены в своей правоте, что пришли на заседание без адвоката.

Ну, еще бы… Он нужен мне – простушке без жилья и денег, отчаянно пытающейся вернуть сынишку. А у них и так все прекрасно.

– Встать, суд идет. Слушается дело о расторжении брака Волгина Ростислава Антоновича и Волгиной Лидии Павловны, и ограничении в родительских правах Волиной Лидии Павловны.

Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы не свалиться в обморок. За меня говорит Вадим Семенович. Если с разводом проблем нет, то с остальным их предостаточно…

– Она жила с посторонним мужчиной, – манерно закатывает глаза Елена Васильевна. – Вот он! Сидит рядом с ней. Разве порядочная женщина – верная жена и заботливая мать смогла бы поступить так? Уважаемый суд, репутация семьи Волгиных никогда не подвергалась сомнению. Мы все врачи в третьем поколении. Пожалуйста, поверьте мне… Эта женщина не должна приближаться к Ванечке. С нами ему будет лучше.

Меня ощутимо трясет. Надо ли что-то ответить или за меня скажет адвокат?

– Уважаемый суд, разрешите слово? – встает с места Тимур. – Лидия действительно несколько дней жила в моей квартире. Я воспользовался ее слугами домработницы и…