– Я почти год ухаживала за ним, он был прикован к постели. Мыла его, кормила, читала ему книги. Василий Федорович привязался ко мне, да и я…

– Лид, у тебя даже взгляд заблестел, когда ты о нем вспомнила. Ты достойна этого, слышишь? Ты, а не прохвосты, способные на обман и подлости.

– Считаешь, я должна побороться?

– Где этот Афанасьевич обитает? Едем.

Адрес конторы узнать не составляет труда. Тим паркуется на площадке возле офисного строения. Обходит машину, помогая мне выбраться (я по-прежнему передвигаюсь в шикарных, вечерних туфлях).

– Здравствуйте, меня зовут Лидия Волгина.

Протягиваю паспорт помощнице, сидящей за стойкой рецепции, и… Дверь в кабинет тотчас распахивается, открывая взору Эдуарда Афанасьевича.

В жилах стынет кровь от страха… Я узнала его. Именно он приходил к Волгиным, спрашивая совета…

Может, они уже избавились от завещания? Такое ведь может случиться?

– Проходите, Лидия, – сухо произносит он, поднимая взгляд на Тимура. – А вы…

– Жених, – без раздумий отвечает он.

Лидия.

– Жених? – с нескрываемым презрением бросает Эдуард Афанасьевич. – Быстро же вы… Пусть подождет в коридоре.

– Это я быстро? – возмущаюсь я. – Ростислав давно крутит роман с некой Миланой. И собирается разводиться, а вот я…

– Да ни черта он не собирался, – остервенело произносит он. – Лидия Павловна… Будь ты умной бабой, была бы в шоколаде. А так… Могла бы промолчать, отвадить эту дрянь… Все женщины так делают.

– Что ты себе позволяешь, а? – не выдерживает Тимур. – Кто тебе дал право решать, что правильно или нет?

– Тише, тише, молодой человек. Я жизнь прожил. Многое вижу, понимаю…

– Только попробуй отказать ей в получении законного наследства, – поднимается с места Тимур.

Втягиваю голову в плечи и нервно сглатываю. Нотариус может нас выгнать, и будет прав…

Наверняка они уже избавились от завещания… Хорошо, что Вадим Семенович раздобыл копию – единственное доказательство моей правоты. Я пойду с ней в полицию и добьюсь справедливости… Я…

– Сядь, парень или как там тебя, – командует Эдуард Афанасьевич. – Ты паспорт принесла?

– Да. И вот копия завещания.

– Это еще зачем? Я его и составлял.

– Вы приходили в дом Волгиных, Эдуард Афанасьевич. Я вас узнала. Мне вы не позвонили, а к свекрови моей прибежали, так? Для чего? Спросить разрешения уничтожить завещание ее отца?

– Я к вам пришел, Лида. Она не позволила говорить. Звонил вам, но так и не дозвонился, – строго отвечает он. – Очевидно, Волгины намеренно дали мне несуществующий номер телефона.

Он даже взгляд не отводит, убежденный в том, что я поверю его словам.

– Не верю ни единому слову. Где я должна подписать?

– Наследство вы все равно не получите, – вздыхает Эдуард Афанасьевич. – Елена Васильевна самолично готовит иск против вас. Лишение родительских прав. К тому же господа врачи сделают все, чтобы признать Василия Федоровича недееспособным. То есть он был психически нездоровым и не отдавал отчёт в своих действиях. С их связями такое возможно.

– Лида, подписывай все равно, – советует мне Тимур.

– А этому… – поднимает подозрительный взгляд на Тимура нотариус. – Этому-то вы доверяете? Или он очередной охотник за квартирами?

– Доверяю. Будьте уверены, что у Тимура чистые намерения, – отвечаю твердо. – Эдуард Афанасьевич, если я отдам им квартиру, они… Мне нужен только мой сын.

– Ох, не знаю, Лида… Давайте сюда документы. Я заведу дело и предоставлю свидетельство о праве на наследство. Но… Будьте готовы, что квартиру не позволят на вас оформить. Насколько я знаю, дела Волгиных против вас уже в суде. В таких случаях Росреестр тормозит сделку до решения суда.

– Хорошо, я все поняла. И согласна рискнуть. И… Мне не стыдно, Эдуард Афанасьевич. Я ухаживала за стариком и заслужила его.

– Кстати, вам он передал два миллиона рублей. Деньги до вас дошли?

– Нет. Но я их видела в сейфе Волгиных.

– Вы можете подать на них в суд и потребовать их вернуть.

– Так и будем до конца дней подавать друг на друга в суд? – вздыхаю я. – Пожалуй, я подумаю над этим… У меня нет жилья и… И ничего нет, чтобы бороться.

– Так боритесь, Лидочка. Думаете, я не знаю, как Василий Федорович к вам относился? Как хвалил вас… Поезжайте к адвокату и просите, чтобы он помог вам с этим. Вот расписка, что старик передал вам деньги. Правда… Я был уверен, что он вам их передал. Лично. А он…

– Видимо, он не успел, – бормочу я в ответ.

Лидия.

– Лидуся, Марвелу пора промывать рану, – кричит из подсобки Оля.

– Иди ко мне, малыш, – бережно вытаскиваю из клетки крошечного щенка, попавшего под машину.

Он пищит, когда я снимаю окровавленные бинты. Терпеливо поскуливает и закатывает глаза, позволяя обработать шов. Я его оперировала, представляете? Самолично. После длительного перерыва, но под строгим контролем Ольги Андреевны – ветеринарного врача приюта, где я теперь работаю.

Я съехала от Тимура. Не смогла больше пользоваться его гостеприимством. Встретилась с Дариной, а она свела меня со своей теткой…

Какое-то время он писал мне… Я ведь, если можно так выразиться, сбежала… Воспользовалась его отсутствием и съехала. Оставила записку и номер телефона.

«Спасибо за все. Я сняла домик у Ларисы Семеновны – тетушки Дарины. Желаю тебе всего самого лучшего. Будь здоров и счастлив».

Вылизала квартиру, обед ему приготовила… Дура…

Тим тотчас позвонил. Взволнованный, нервный какой-то… Спросил, как я устроилась? Все ли у меня хорошо? Не обидел ли он меня чем-то?

Только тем, что оказался слишком для меня притягательным? Я сбежала, понимаете? Не могла больше выносить его близости… Запаха, тепла тела, внимательного, горящего сочувствием взгляда. Знаю, что он никогда бы меня сам не прогнал. Жалел, помогал, но… не замечал…

Я вычеркнула его… Из жизни, но не из сердца…

Не понимаю, как можно было влюбиться? Все это так не вовремя… А глупому сердцу, кажется, и дела до этого нет?

– Как наш малыш? – улыбается Ольга. – Тебе бы его забрать, Лид. Хорошенький ведь щеночек. Ты его ангел-хранитель.

– Некуда мне, Оль… Надеюсь, моя эксцентричная хозяйка не передумает сдавать домик.

– Нет, не передумает. Вы же заключили договор?

– Конечно. Только она не знает, что ко мне переехала мама.

– Не думаю, что она будет против. А Марвела забери, как поправится.

Я побоялась оставлять маму в квартире. Соседи поговаривали, что в ее отсутствие к ним приходили «люди в форме", про меня спрашивали – где живу, работаю? С кем приходила, куда ушла?

Наверняка, и сейчас, спустя месяц после моего позорного побега, они меня ищут…

– Не могу я его забрать, Оль. Животное – это ответственность. А меня… Семья бывшего мужа хочет отнять у меня сына. Я его не видела… Я…

Слишком больно говорить об этом. Знаю, что Волгины наняли для Ванечки няню. Она гуляет в ближайшем к дому сквере – так рассказывала Дарина. Но я никак не могу решиться и пойти туда… Боюсь попасться. Елена Васильевна слишком умна и находчива, чтобы не угадать мое желание увидеть сына… Они ждут этого. Ждут, когда я сломаюсь, дам слабину…

Тогда они меня поймают и поместят в психушку…

– А ты знаешь, где они гуляют с ним? Тебе нужен мужик рядом. При нем они не посмеют тебя тронуть.

Точно… Если со мной рядом будет Тимур, никто меня не тронет. Да и не могу я прятаться всю жизнь… Мы должны поговорить. Обсудить все, как цивилизованные люди.

– Может, Тимуру позвонить? Попросить о помощи в последний раз?

– Да у него сейчас своих хлопот хватает, – вздыхает Ольга, выгребая из клеток грязные пеленки.