– Ничего. Лариса Семеновна подождет. Она дама правильная, любит, чтобы все было по закону – договор и все такое… А у тебя будет повод пожить у Тимура подольше.

Дарина замолкает, а входная дверь тихонько распахивается… Испуганно бегу в прихожую, завидев незнакомую мне молодую женщину…

– К-кто вы? – распахиваю глаза и прижимаю руки к груди.

Я уже боюсь их – девиц Тимура… Мало ли какие в их ревнивых головках водятся мысли?

– Простите, если напугала, – широко улыбается она. – Я его сестра Соня. – Тим попросил меня вас навестить. Все рассказал… Мне очень жаль, что все так вышло, – вздыхает она, сбрасывая босоножки.

– Ой… Я и правда испугалась. Это Дарина – моя подруга. Пришла меня навестить. Тимур разрешил.

– Тогда чаю, девчонки?

– Проходите, Соня. У меня тут сырная лепешка.

– С удовольствием отведаю. Как у Тимура стало чистенько, уютно… Вы волшебница, Лида.

Она садится за стол, а я тянусь к чайному сервизу, украдкой ее рассматривая. Красивая, стройная, она очень похожа на брата… Та же широкая, дружелюбная улыбка, ямочка на правой щеке и темно-русые, с оттенком меди волосы…

– Тимур говорил, что вы ищете работу по специальности, – поднимает на меня взгляд Соня. – Пожалуй, я могу предложить вам должность помощника ветеринара в клинике.

– Правда?

– А почему помощника? – хмурится Дарина. – У Лиды и диплом имеется.

– В клинике вакансии нет, к сожалению. Но… – суетится она, оживляя экран смартфона пальцами. – Взгляните, вот мой приют. Не знаю, пойдете ли вы на это… Работать там нелегко. Животных привозят в ужасном состоянии. Избитых и измученных, больных… Зарплата маленькая.

Она листает фотографии из галереи.

– Я пойду, Сонь. И в клинику, и в приют… Справлюсь. Мне сына поднимать надо, если, конечно…

Не договариваю – меня душат слезы… Я в отчаянии, понимаете? Мать, потерявшая надежду… Бесправная, обманутая женщина, к мнению кого не прислушаются. Все продано, выкуплено… Места, должности, полномочия. Что я могу? Как могу бороться за сына?

– Все будет хорошо, Лида. Я в этом уверена на все сто, – ободряюще жмет мою руку Соня. – Вы хорошая девушка. Честная, красивая, открытая… Никто не посмеет отказать вам в праве растить сына.

– Вы не знаете их возможностей… Это страшная семья. Подозреваю, что они причастны к гибели Ларисы – первой жены моего мужа… Если это так, представляете, на что они могут пойти, чтобы добиться своего?

– А что им нужно? Только ваш сын? – уточняет Лариса.

– Нет. Наследство, завещанное мне дедушкой моего мужа. Я ухаживала за ним.

– Отдайте его им… Отдайте без сожаления, Лид. Пусть вернут вам мальчика и все… По-моему, это равноценный обмен?

– По-моему, тоже, – кивает Дарина, уминая третий кусок лепешки. – Ты и сама сумеешь купить квартиру. Ипотеку возьмёшь. Была бы работа…

– Будет. Наберетесь опыта, а потом откроете частный кабинет.

– Лид, надо позвонить Волгиным и предложить обмен.

– Так я и знала, – качает головой Соня. – Тимур просил меня заботиться о вас, оберегать от поспешных решений. Мы дождёмся его. Никому не станем звонить, ладно? Нужно все хорошенько обдумать. Вдруг им нужен еще и мальчик? Тогда разговора не получится…

– Конечно, нужен. Он единственный внук Волгиных.

– Как вы сказали? Волгиных? – бледнеет Соня. – А Лариса… Кажется, я знала ее. Она приезжала ко мне с песиком.

– Погодите, может, вы ошиблись? Лариса Волгина, – повторяю я и нервно потираю руки.

– Точно она… Песик у нее редкой породы – ксоло. Лысая, мексиканская собака.

– И… И что потом? Она перестала приезжать?

– Сейчас ее мама привозит Лорда. Господи… Разве может мир быть таким тесным?

– Лид, надо бы встретиться с родителями этой Ларисы, – предлагает Дарина. – Может, у тебя появится шанс прижать Волгиных? Но сначала мы дождемся Тимура.

– Так и сделаем, – поддакивает Соня. – Адрес есть в картотеке.

Тимур.

– Тимур Георгиевич, вы не заблудитесь? – хихикают стюардессы, когда мы выходим из автобуса.

Я приземлился в Питере, аэропорт Калининграда отказался принимать из-за грозы и сильного ветра.

– Нет, девчонки. Кстати, далеко не убегайте, Калининград скоро откроют.

Моя дочка живет здесь… Девочка, которую родила Оксана. Обида горчит в горле, когда я выхожу из Пулково. Беру такси и еду в гостиницу.

Почему жена так поступила со мной? Боялась, что ее новый избранник не примет чужого ребенка?

Интересно, он узнал правду хотя бы перед смертью?

Или я ошибаюсь? Валентина Афанасьевна ведь не утверждала, что малышка моя? Только предположила.

Заселяюсь в номер и звоню бывшей теще. Я уже тогда должен был догадаться, что для возвращения Оксаны на родину имелась причина… Беременность. Пожалуй, ничто другое не помогло бы ей простить мать и установить хотя бы временное перемирие.

– Тимур, проходи, – улыбается Валентина Афанасьевна, впуская меня в квартиру.

Ноздри щекочет аромат выпечки. В горле стоит проклятый ком. Не дает вдохнуть и высказать приветствие.

– Хорошо у вас, тетя Валя. Рад вас видеть, – выдавливаю, наконец.

В последний раз я был в отчем доме жены пять лет назад. С тех пор здесь мало что изменилось… Тот же старенький, висящий на кронштейне телевизор в кухне, красный, немного потертый ковер-дорожка. Да и теща постарела от горя…

Зря Оксана считала, что мать ее не любит. Обвиняла ее вечно, не звонила, ревновала к старшему брату.

– Тимур, ты такой же красавец, как и прежде, – вздыхает Валентина Афанасьевна, борясь с желанием обнять меня. Теперь же я посторонний…

– Теть Валя…

Обнимаю ее, словно стирая все преграды. Наверное, единственным человеком, посчитавшим наш с Ксюхой развод катастрофой, была она…

– Тимка… Как же так? Ты проездом или специально прилетел? – всхлипывает она.

– Проездом. Случайно вышло. Но я знаю, что случайностей не бывает. Накормите, теть Валь?

– Конечно, зятек. У меня окрошка есть и осетинский пирог с сыром.

– А где… девочка? – с замиранием сердца спрашиваю я.

– Спит Мариша.

– Марина?

– Марианна. Но я ее Марина зову. Жалко мне ее так, сынок, – вновь начинает всхлипывать тетя Валя. Вытирает уголки глаз кончиком кухонного полотенца и садится за стол. – Не могу я ее воспитывать. У меня инфаркт был полгода назад. Сын в Америке теперь…

– Федька уехал? Я даже не в курсе, – выпаливаю я.

– Развелся тоже. Пил какое-то время, потом девушку встретил, она в международной компании работает. Он никому не говорил, Тимур. Так что не в тебе дело… Я, грешным делом, думала, что Федьке психиатр потребуется. Он закрылся в себе, одичал…

– Скажите прямо, тетя Валя. Вы хотите, чтобы я забрал Марину? А как же родня Егора?

– Когда она родилась, они начали что-то неладное подозревать, сынок, – вздыхает теща, наливая окрошку в тарелки. – Не похожа она на него. Егор черноволосый, голубоглазый. А Мариша наша… И Оксана молчала. Даже мне не сказала ничего.

Из комнаты доносится тоненький, детский плач… Тетя Валя охает и бежит успокаивать малышку. Задерживаю дыхание, чувствуя, как воздух в легких нагревается, достигая опасных значений. Внутри словно лава…

И в ней горит все – сомнения, страхи, прошлые обиды… Девочка моя. Точно… Опасливо прижимается к бабушке и хлопает огромными, зелеными глазами – именно такие у моей мамы…

Русоволосая и кудрявая, милая и очаровательная… дочь. Моя дочь. Моя, понимаете? Разве я могу оставить ее?

– Мариша. Марианна. Пойдешь к папе? – спрашиваю, протягивая руки.

– Господи, тут и тест делать не нужно. Но для оформления опекунства потребуется. Тимка, поедем в лабораторию? Пока ты здесь. Не хочу терять время.

– Конечно. А доесть я могу? – улыбаюсь, возвращая малышку бабушке.

Наверное, ей нужно время ко мне привыкнуть? И мне к ней тоже…