Рид поднимает своё меню, отвлекая его внимание, и беззвучно шевелит губами: «позже». Папа коротко кивает в ответ, как раз когда Рид получает локтем в ребро от Стеллы.

– Вы оба просто дерьмово скрываете своё броманс, – язвит Стелла, с шумом выдыхая от раздражения. – Это жалко.

– Да, ну, ты удивишься, как много ты не знаешь, – парирует Рид, захлопывая своё меню. – Мы не врем друг другу. Это код СВ.

– Код СВ? – переспрашивает мама.

– Я полагаю, эти два придурка теперь используют акронимы для «свекров».

– Вы оба стареете и раскисаете, – сухо парирует мама. – И вы сильно нас недооцениваете.

Мама и Стелла чокаются бокалами, даже не глядя друг на друга. Когда официант возвращается, Рид, не задумываясь, заказывает напитки для меня и папы.

Как это ни странно, после всей драмы, вызванной нашими с Истоном отношениями, наши родители прекрасно поладили и проводят время вместе без нас. Было дико забавно наблюдать, как Стелла и моя мама сдружились до такой степени, что объединяются против наших отцов, и наоборот. Если бы я не была в состоянии полной паники, я нашла бы эту перепалку забавной.

Они все сделали своё дело и превзошли всё, на что мы могли надеяться. Та первоначальная натянутость, кажется, полностью исчезла вскоре после нашей свадьбы на Бали. Мы до сих пор не знаем, что изменило динамику между нашими отцами, но это было таким сюрреалистичным благословением, что мы с Истоном даже не задаём вопросов.

– Ему нужно поторопиться. Я голодаю, – вставляет Рид, заглядывая за меня.

– Он скоро будет, – отвечаю я без особой уверенности. Мама ловит мой взгляд, и я отвожу глаза. Я в полной растерянности и знаю, что не смогу долго поддерживать этот обман.

Что ты, блять, наделала, Натали?

Большую часть времени мне удаётся держать свои неуверенные излияния при себе, и, Боже, я думала, что почти овладела этим искусством за последние несколько месяцев. Но даже я понимаю, почему он так сильно обижен, даже если... во многом я считаю, что была права, озвучив свои опасения.

Но это было не время.

Это было даже отдалённо не подходящее время. Я всё испортила. Точка. С его реакцией я могла бы, блять, пристрелить его – эффект был бы тот же. Когда я перестала принимать противозачаточные, я ждала целый месяц, чтобы сказать ему. Я даже представляла, как скажу ему, как спрошу, и сейчас меня убивает мысль, что он где–то истекает кровью из–за того, как ужасно я это сделала.

Слишком много эмоций и паники бушуют во мне, и я не выдерживаю.

– Я... я–я о–очень рада, что вы все здесь, так рада, правда, я... рада. – Я внезапно встаю, и четыре пары встревоженных глаз устремляются на меня, пока я выдвигаю своё оправдание. – Я пойду поищу его. Пожалуйста, заказывайте без нас, хорошо?

Мой голос дрожит так сильно, что никто не оспаривает моё поспешное бегство, кроме папы. Мама удерживает его на месте мгновенным возражением и рукой на его руке, пока я убегаю от стола. Я успеваю добраться до лобби, когда позади меня раздаётся голос Стеллы.

– Натали, милая, подожди.

Я оборачиваюсь и вижу Стеллу с необычайно серьёзным выражением лица. Я бросаюсь к ней и крепко обнимаю её, пряча лицо у неё в шее. Она отвечает мне такими же крепкими объятиями.

– Ты спасла мне жизнь в этом году. Ты ведь это знаешь?

– Всё, что я сделала, – это напомнила тебе о силе, что у тебя уже есть. Забудь об этом. Ты меня пугаешь.

– Мне страшно. Я причинила ему боль, Стелла. Я не хотела, о... но я это сделала. Мне нужно найти его. Я просто не знаю, что сказать.

– Давай сначала немного успокоим тебя, прежде чем ты бросишься за ним, хорошо? – Она отстраняется от меня, оглядывая меня с знакомой материнской заботой. – Ты выглядишь так прекрасно. Ты больше ешь и спишь?

Я киваю.

– Да, клянусь.

– Горжусь тобой. Пойдём, спрячемся от твоего отца, потому что Эдди чертовски тяжело удерживать его за столом. – Она направляет меня в ближайшую гостиную и усаживает нас в угол с высокими креслами, садясь на скамеечку для ног одного из них и усаживая меня в кресло напротив.

– Что случилось?

– Всё было прекрасно. Он приехал, и у нас был самый замечательный день, мы резвились в океане. После того как он распаковал гитару, которую ты помогала мне выбрать, атмосфера была та самая, и возможность представилась сама собой. Это было идеальное время, чтобы спросить, вот я и спросила. Я думала об этом последние несколько месяцев, чувствуя себя лучше.

Она с пониманием кивает.

– Так он не был восприимчив?

– Боже, был, самым невероятным образом, а потом я всё испортила, намекнув, что он будет отсутствующим родителем.

Она потирает губы, пока во мне поселяется ещё больше вины от осознания, что я испытываю облегчение, что сейчас имею дело только с одной матерью. Как бы близки мы ни стали с моей мамой за последние годы, в этом конкретном году моей опорой была Стелла. Настолько, что я не смогла бы попросить Истона о ребёнке с какой–либо уверенностью, или вообще, если бы она не помогла мне справиться – и не помогла вновь её обрести.

Раскрытие нашего второго брака дало обратный эффект, когда СМИ обрушились на меня всего через девять месяцев после нашей свадьбы на Бали. В один день я была достойной. На следующий – растоптанной и втоптанной в грязь каблуками комментаторов.

Всё началось, когда кто–то выкопал фотографию Тая и меня, сделанную во время разрыва нашего первого брака. Сопровождающий текст был полон дезинформации, и пост стал вирусным. Сразу после этого они вышли и набросились на меня, целыми толпами.

Но это были не просто обычные тролли, которых до того момента мне успешно удавалось игнорировать. Сыпались обвинения, будто фотография была свежей, что я была неверна, и так далее, и тому подобное. Через несколько дней после того, как пиар–команда Истона выпустила заявление о фотографии и фактах, опровергающих ложные обвинения, СМИ присоединились к травле, лишь подливая масла в огонь из–за знаменитости Истона.

В ужасе я наблюдала, как совершенно незнакомые люди спорили в сети о моей состоятельности как женщины, жены и человеческого существа, разрывая на части и меня, и друг друга из–за своих собственных различающихся мнений.

Стелла немедленно вмешалась, похоронив несколько статей в СМИ до того, как они увидели свет, включив режим «мама–медведица».

С тех пор я пережила множество моментов, полных баталий, в основном из–за прессы, но в большей степени – из–за женской части фанбазы Истона. Я ожидала этого, но никак не в такой крайней степени, и работа в прессе чертовски плохо подготовила меня к тому шквалу ненависти, что мне пришлось вынести.

Истон был на взводе месяцами, поскольку все его страхи и предсказания, подпитанные славой, сбылись, и мишенью стала я. Однажды ночью, в частности, папарацци загнал его в угол после концерта и дразнил заявлением, что Тай поведал «близкому источнику» о своих любимых сексуальных позах со мной. Истон взорвался на него, а Джоэл сломал себе запястье во время стычки, пытаясь его удержать.

Это был ужасный беспорядок, и никто из нас не вышел из него невредимым.

Стелла помогла мне пережить абсолютно худшее из этого, прилетая из Сиэтла больше одного раза, чтобы вытащить меня из тёмной ямы, в которую я стремительно проваливалась, прежде чем попытаться научить меня способам справляться. Но, работая в СМИ, было кошмаром следовать её советам, потому что моей работой было быть в курсе и присутствовать. Отвлекшись мыслями о том времени, я почти пропускаю её ответ на моё признание в том, как я только что разбила сердце её сыну.

– Он будет, Натали. Он будет отсутствовать. Это данность.

– Но я всё равно не должна была этого говорить. Он никогда не пренебрегал мной, я имею в виду... в разумных пределах. Мне не следовало ничего говорить.

– Натали, – говорит она тем же тоном, что выманил меня из двухмесячной депрессии. – Посмотри на меня.

Я поднимаю на неё взгляд.

– Рид пропустил первые шаги Истона. Чёрт, он едва успел на его рождение.