– Как только мы избавимся от этих пропитанных текилой шутов, у меня для тебя найдётся другая омолаживающая процедура. Намного менее болезненная.

– Это неуместно, – бормочу я. – Родители тут как тут.

– Они ничего не замечают, и, думаю, за последние два дня они напились до состояния перемещения во времени, – говорит он, окидывая взглядом их оживлённые лица.

– Это определённо не то, что я представляла себе от этой поездки, – качаю головой я.

– А что ты представляла? – спрашивает он, игриво проводя пальцем вверх по моему бедру.

– То, как мы провели сегодняшний день, – говорю я ему, тепло разливается при этом воспоминании.

– У нас впереди ещё два таких дня.

– Правда?

– Это всё, чего я хочу, – шепчет он, и я знаю, что это искренне.

– Я тоже. Это и... о! – восклицаю я, заставляя его вздрогнуть, так как я говорю достаточно громко для всего стола. – Детка, возьми свою гитару. Ты должен сыграть им ту песню, что начал сочинять на днях!

Стелла и Рид мгновенно оживляются, и Стелла говорит первая:

– Давай, лучше бы ты сыграл!

– Она очень, очень хороша, – уверяю я её.

Истон тут же возражает:

– Детка, там же...

Я закрываю ему рот рукой.

– Никакого ложного смирения. Ты самый потрясающий музыкант на планете.

– Поддерживаю! Поддерживаю! – Стелла стучит своим бокалом по столу.

– Сыграй, – уговариваю я его. – Им понравится. Обещаю.

Истон окидывает взглядом присутствующих, сдерживая улыбку, затем хватает гитару. Я поворачиваюсь к столу, полная энтузиазма:

– Только подождите. Я имею в виду, это нечто эпичное.

– Нат, – снова пытается возразить Истон.

– Краун, играй, – приказываю я.

Истон играет первые несколько аккордов, и Рид мгновенно оживляется. Как только Истон начинает перебирать струны, Стелла выплёвывает свой шот текилы, а Рид заходится в истерическом смехе.

– Какого чёрта? – спрашиваю я, нахмурив брови.

Мама и папа, кажется, всё поняли, и через несколько секунд все они начинают петь.

– О, – произношу я, понимая, что покраснела бы, если бы уже не была красной. – Это не новая песня, да? И не Истона.

– Нет, младший, – смеётся Стелла. – Скорее, ей полвека, она даже старше любого из нас, детка. Это Led Zeppelin. – Она указывает на моего отца. – Ты подвёл её на музыкальном фронте, Нейт, и, честно говоря, я в тебе разочарована.

Папа пожимает плечами.

– Вот тут–то ты и появляешься, чтобы подхватить эстафету.

Я сужаю глаза, глядя на Истона, пока он продолжает наигрывать мелодию. Он лишь пожимает плечами, и его взгляд говорит: «Я пытался тебя предупредить».

♬ ♬ ♬

Tequila – The Champs

Мы все зажигаем под песню, у каждого готовы десятки шотов, ожидающих своего сигнала, чтобы быть выпитыми. Мама и папа уже в стельку. Рид к этому моменту стал довольно вздорным, и его улыбка – единственное, что он добавил к вечеринке за последние десять минут. Стелла, кажется, держится молодцом. Я пыталась чередовать алкоголь с водой, чтобы сохранить хоть какую–то трезвость, но потерпела полное фиаско – я пьянее, чем была за многие годы, на самом деле с тех пор, как была здесь в последний раз.

Да, это дежавю–вечеринка.

Истон так же податлив, как и Стелла, и они оба хохочут до слёз.

Танец мамы на стуле заканчивается неудачно, она чуть не падает, но папа вовремя её спасает, после чего они оба разражаются смехом.

Стелла поднимает палец, давая нам сигнал, и мы все выпиваем ещё один шот, когда звучит слово «текила». У меня срабатывает рвотный рефлекс, я переворачиваю свой стакан и выбываю.

– Всё, я сдаюсь.

Истон неловко кивает головой в знак согласия.

– Слабаки, – бурчит Стелла.

Я кричу через громкую музыку, пока они выпивают последний шот:

– Есть что–то фундаментально неправильное в том, чтобы напиваться до такого состояния с собственными родителями!

Песня заканчивается как раз тогда, когда я выкрикиваю свою декларацию, и на мгновение воцаряется тишина.

– Нет, чёрт возьми, нет. Именно это. Такие ночи – вот ради чего всё затевается.

К всеобщему удивлению, это говорит мой отец, он окидывает взглядом стол, а затем переводит его на меня и Истона.

– Для нас четверых это – цель каждого решения, каждой поздней ночи в офисе, каждого честолюбивого замысла, каждой мечты наших жизней врозь, а затем вместе. Каждого вытирания сопливого носа, каждого наказания, каждой боли и тревоги, что мы пережили, расти вас обоих и молясь, что мы всё делали правильно, чтобы выросли хорошими людьми. Это, – папа указывает на стол, – это и есть награда. Смех, песни и праздник с самыми любимыми людьми в этом прекрасном месте.

Мама крепко сжимает папину руку, пока он смотрит на неё и нежно целует, прежде чем снова обратиться к столу.

– Осторожнее, Батлер, – подаёт голос Рид, его взгляд устремлён на Стеллу. – Ты вот–вот растрогаешь мою Гранату.

Стелла шмыгает носом, её глаза заволакиваются слезами, но она улыбается.

– Возможно. Но он прав.

Папа поднимает бокал в нашу честь, а затем останавливает взгляд на мне и Истоне.

– Так что, если вы двое когда–нибудь подарите нам того внука, я надеюсь, что через двадцать один год с лишним мы все окажемся на этой веранде, делая то же самое, чёрт возьми. Будем надеяться, что мы все до этого доживём, но давайте просто радоваться, что мы здесь, сейчас.

Оставив нас с влажными глазами и комом в горле, мы все чокаемся бокалами.

– Здорово, папа, – говорю я, пока новая песня, поставленная диджеем Стеллой, нарушает сентиментальную тишину.

Когда вечеринка возобновляется, я наклоняюсь к Истону.

– У нас и правда крутые родители.

– Спорить не буду, Красавица.

– Думаешь, наша жизнь когда–нибудь будет идти по какому–то дурацкому плану?

Истон поворачивается ко мне, его глаза наполнены любовью и весельем.

– Ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

– Что ж, тогда, я говорю: пусть будет, что будет.

– Идет. – Он скрепляет это заявление поцелуем.

Глава

6.

Натали

About You – The 1975

Гладя Натали по волосам, отводя их с её лица, я наблюдаю, как она спит, я делаю это уже несколько часов. Я сказал то, что думал. Груз последнего года обрушился на меня словно тонна кирпичей, когда Натали усомнилась в своей просьбе. Но моя жена не единственная, кто позволил увлечь себя иллюзии.

Вместо того чтобы управлять собственной карьерой и графиком, я поддался ожиданиям людей, окружавших меня. Если честно, после выхода нашего второго альбома я не хотел отправляться в тур. Я был не прочь подождать как минимум ещё год. Решение уступить этим ожиданиям дорого обошлось нам обоим. Я причинил боль тому, что люблю больше всего на свете, и это, в свою очередь, едва не уничтожило меня.

Поцеловав её в лоб, я принимаю решение: мы сделаем именно то, о чём говорили, как только она проснётся. Я полон решимости полностью устранить эту дистанцию между нами, прежде чем мы вернёмся домой. С тяжёлым сердцем от осознания, что причинил ей боль, которую не могу забрать, – просто чтобы понять, что мне нужно разобраться со своим дерьмом, – я снова целую её в голову.

– Я всё заглажу, детка, – обещаю я, не в силах удержаться от этого обещания. Это – то, которое я полон решимости сдержать. – Тебе больше никогда не придётся искать мою руку.

Я пишу короткую записку и оставляю её рядом, чтобы она знала, где я, выхожу из номера, пока не сорвался.

Я был чертовым разваленным месивом с тех пор, как проснулся с похмелья, слишком рано.

Спустя несколько минут я стою на пляже и смотрю на океан. На том самом пляже, где моя жена стояла годы назад, когда совершала похожий звонок. Я поднимаю телефон и набираю его номер. Он отвечает ближе к концу первого гудка.