Пожалуй, это надо будет обсудить со Стужевым, а если он даст добро, то с Ибрагимовым. Хотя бы сотне-другой ребят, но я помогу. Всё вперед, правда?

В итоге я уже успела успокоиться после бесцеремонного вмешательства императора в свой организм, уже успела прикинуть, как защититься от этого в будущем, уже нацелилась в сторону дома (время близилось к пяти, рабочий день был завершен), но не тут-то было.

Мне позвонил Долгорукий-старший.

Тут же интуиция, в которой я не была особо сильна, забила тревогу, я даже успела подумать о чрезмерной болтливости императорского семейства, но дело оказалось в другом. Очень сильно в другом!

— Добрый вечер, Полина Дмитриевна, — предельно вежливо поздоровался со мной князь, заранее заставляя нервничать.

— Здравствуйте, Олег Павлович, — проявила я ответную любезность, радуясь, что он меня не видит. И не видит, как я судорожно стискиваю карандаш, найденный на столе.

— Простите за поздний звонок, но тут такое дело… — он кашлянул, — личное. Буду премного благодарен, если поможете.

— В чем?

— Моя супруга беременна, но беременность протекает очень тяжело, — сразу раскрыл все карты князь. — Чрезмерно велика угроза выкидыша, как и опасность для её собственной жизни. Приглашенные целители только разводят руками. Скажите, вы не могли бы её хотя бы осмотреть? Любые деньги и долг рода. Клянусь.

Ого… вот это его припекло!

Хотя, если подумать… Сколько лет княгине? Не девочка, чай! О чем он вообще думал⁈ Зачем ему ещё дети⁈ Есть сын и две дочери. Хм-м… Что я не учитываю?

В итоге я медленно выдохнула, прикинула свои возможности, выдохнула ещё и ровно произнесла:

— Вы можете её привезти?

— Да.

— Прямо сейчас. В госпиталь.

— Едем.

Князь сбросил вызов, не прощаясь, что быстрее всего прочего дало понять, что ситуация и впрямь серьезна, ну а я, кисло переглянувшись с Ржевским, который до сих пор прохлаждался на диване, попросила его о помощи:

— Пробегись по нашим, информируй о срочном сборе. Мне нужна как минимум Светлана и Владимир, остальные не обязательно. И Док!

— Так точно, ваше сиятельство!

Гусар отрывисто отдал мне честь и убежал, ну а я, взявшись за телефон, позвонила мужу, чтобы предупредить о задержке. Причину скрывать не стала, на что он звучно цыкнул и удивил довольно любопытной догадкой:

— Если она беременна мальчиком, он будет готов пожертвовать княгиней, лишь бы она разродилась, помяни моё слово. Знаешь, у меня нет к ней теплых чувств, но это…

— Мудак он, — скривилась, даже не пытаясь выбирать выражения. — Ладно, не скучай. Скоро буду.

Завершив разговор, я поднялась в ординаторскую при операционной и нашла там всех, кто был мне нужен. Даже аксакалы наши там ещё сидели, аккуратно заполняя медкарты наших позавчерашних бойцов. К сожалению, только на бумагах, компьютеры оказались для них непосильной задачей, но Зоя уже нашла толковую молоденькую медичку Танечку, только в этом году выпустившуюся из университета, которая делала это за них. Заодно стажировалась сразу у двух безумно опытных целителей. Сплошная польза, причем всем!

Ну и, как я и предполагала, мне хором заявили:

— Мы не акушеры!

— Я тоже и что? — пожала плечами. — Это экстренный больной, нуждающийся в срочной помощи. Вопрос жизни и смерти сразу двоих людей. Мы просто не вправе отказать, таков закон империи.

— Но что если мы навредим своими действиями? — рассудительно предположил господин Като, щуря на меня свои пытливые глаза.

— Ни в коему случае, — покачала я головой. — Только не мы. И вообще, хватит в себе сомневаться, Владимир-кун (да-да, я узнала, как в Японии называют учеников). Зря что ли у нас терапевтическое отделение открыто? Кстати, надо бы подумать над тем, чтобы оно не простаивало. Может, начнем вести поликлинический прием? И медикам практика, и людям польза. М?

— Прекрасная идея, — поддержал меня Док. — Мне уже наши энтузиасты из приемного отделения плакались, что работы для них маловато, от силы три раза в неделю. Только надо прикинуть, кого вообще принимать.

— Как кого? — усмехнулась. — Как минимум устроить всеобщую диспансеризацию в ведомстве! Каждому нашему целителю, нашедшему у вояки болячку — премию. Каждому вояке — выговор и больнючий укол. Как вам идея, коллега?

— Гениально, коллега! Гениально! — расхохотался Савелий и его глаза сверкнули задорным маньячным блеском. — Пожалуй, подам идею Ибрагимову. Пусть порадуется. Но нам придется обустроить лабораторию под анализы. Как минимум кровь и мочу. Это четыре кабинета и оборудования миллионов на пять.

— Всё к Ибрагимову, — усмехнулась я. — Уверена, эта идея придется ему по душе. А если нет, сразу говорите мне. Дали мне тут один телефончик… Думаю, его владелец пойдет нам навстречу. Ну а пока давайте прикинем, где мы разместим пациентку. Предлагаю в неврологии, в палате, где лежала цесаревна. В любом случае что-то мне подсказывает, что это будет стационарный случай. Да и палата свободная. Я верно помню?

— Да, основные наши пациенты лежат на третьем, — подтвердила Светлана, прекрасно ориентирующаяся в статистической информации по госпиталю. — И я согласна, терапия себя не оправдала, всех сомнительных мы помещаем в неврологию и выписываем раньше, чем палаты заполняются до последней койки. Тьфу-тьфу! А идея с диспансеризацией прекрасная. Так появится возможность практиковаться не только в травмах, но и в болезнях иного толка. Те же бытовые невралгии, болезни сердца, сосудов, легких и прочего. Очень обширный список. Очень! А если учесть, что в министерстве работают и женщины, которые к нам в принципе не попадают, то это ещё и гинекология. Как бы расширяться не пришлось!

Хм, а почему бы и нет? Как раз в здание, которое сейчас занимает реабилитационный центр! Там можно будет разместить именно гинекологию, а то и поликлинику. Либо лабораторию… Ну, когда пациенты переедут в санаторий «Озерки».

Отличная мысль, слушайте!

Не поленившись её озвучить, нашла в глазах всех присутствующих искреннее одобрение и даже азарт, видимо, не одна Светлана желала работать с самыми разными видами неполадок в человеческом организме, а затем позвонили из регистратуры и сообщили, что прибыл князь с сопровождением.

Вниз я спустилась одна, ничуть не сомневаясь в том, что справлюсь с предварительной диагностикой пациентки. Правда, увидев её в медицинском саркофаге, моментально нахмурилась, ну а когда заглянула внутрь, то и вовсе осуждающе поджала губы.

Княгиня была плоха. Очень. Она выглядела старой, изможденной женщиной. Сколько ей? К шестидесяти точно, а может и больше. Вот же… мудило!

— Ваше сиятельство? — обеспокоенно обратился ко мне князь, которому я лишь небрежно кивнула, тут же сосредоточившись на женщине. — Всё плохо?

— Вам честно? — Я подняла на него неприязненный взгляд, даже не пытаясь смягчить ни их выражение, ни свои слова.

— Конечно. — Он выглядел напряженным, суровым, но в то же время не забыл бросить косой взгляд на замершую неподалеку Анечку из регистратуры и Матвея, который сегодня дежурил в приёмном покое. — Но если можно, не здесь.

Да уж. Точно не здесь!

— Идемте.

Уже выяснив, что у женщины внутреннее кровотечение, ишемия и отмирание плаценты, что резко негативно сказывается и на пожилой матери, и на ребенке, возраст которого всего пятнадцать недель. Слишком мало для того, чтобы родиться. Слишком! Даже после двадцати двух недель риск велик, тут даже говорить не о чем. В идеале, чтобы не сильно паниковать, ребенок должен родиться после тридцати пяти недель. В абсолютном идеале — тридцать девять/сорок.

Тут же…

Ну почему мужики такие твари, а? О чем он вообще думал, когда всё это затевал? Сомневаюсь, что это была идея княгини. Очень сильно сомневаюсь! В её-то возрасте да с проблемами в сердце, желчном и песочком в почках… Гадство!

В общем, пока мы поднимались в медицинском лифте на второй этаж (я, дежурный медбрат, князь и княгиня в медбоксе), я успела нырнуть в тело пациентки чуть глубже и подумать о князе ещё хуже. А это ещё что? Отголоски не до конца пролеченной гонореи? Позорище!