— Ваше высочество, — произнесла я под конец четырехчасового сеанса, когда устали все, особенно Ольга, которой не стали давать анестезию, ведь она была активной участницей процесса. — Сейчас вас погрузят в целебный сон, не бойтесь. Руку мы дорастим в два этапа, но сейчас она слишком маленькая и хрупкая, чтобы ею манипулировать в полную силу. Вам лучше поспать.

— Да, я понимаю, — вымученно улыбнулась цесаревна, ведь я знала, что рост сопровождался болью и специально не глушила чувствительность, чтобы Ольга ценила наш труд и не думала, что это возможно по единственному щелчку пальцев. — Спасибо вам огромное! Спокойной ночи.

Хм, она и шутить способна? Милая девочка.

Как бы то ни было, последний сеанс доращивания руки до нужных размеров мы провели уже в среду утром, причем это далось уже намного легче, чем первый этап, так что я даже усыплять девушку не предложила, а наоборот, дала понять, что после обеда она может увидеться с родственниками. Если, конечно, хочет.

— Я… Да, очень. Но по видео. Можно ведь?

— Конечно. Только недолго.

Пожелания цесаревны я озвучила гвардейцу, чья смена была дежурить у палаты, и тот, с кем-то коротко переговорив, уже через пятнадцать минут вручал мне планшет с загруженой туда программкой видеозвонка. Его я передала Ольге после обеда, как и договаривались, но по её просьбе осталась присутствовать при звонке.

За это время Ольга успела причесаться и с помощью сиделки одеться в больничную сорочку, которая прикрывала грудь, но не плечи и руки (сорочка держалась на тесемках), так что сейчас было прекрасно видно, что рук у девушки снова две, причем левая отличается от правой отсутствием загара.

Да, я могла бы нагнать в кожу меланина. Но зачем? И так без единого шрама сработали, пусть хотя бы это останется доказательством. Лишним не будет.

В итоге, сев поудобнее (я приподняла ей кровать), Ольга опустила одеяло до талии и сделала звонок. Его приняли, кажется, в тот же миг и я не заглядывала специально, но всё равно стояла рядом, так что увидела взволнованное лицо женщины, в котором моментально опознала императрицу, хотя сегодня она выглядела не так блестяще, как на официальных фото и видео. Было видно, что эти дни дались ей нелегко: покрасневшие белки глаз, припухшие веки, серые круги под глазами, которые она даже не пыталась маскировать… Но в остальном это была сильная духом и мудрая женщина, которая не стала причитать и рыдать, а наоборот, изо всех сил старалась беседовать непринужденно, хотя и засыпала дочь сотней вопросов, спросив даже о том, чем тут кормят и не надо ли прислать к нам на кухню императорского повара.

— Ма-а-ам, — смущенно протянула Ольга, — ну что ты говоришь? У меня диета вообще-то! И вообще, тут очень вкусно кормят, не надумывай. Вот, лучше познакомься. Это Полина, графиня Ржевская. Именно она меня лечит.

В общем, пришлось и мне отвечать на новую сотню вопросов императрицы, старательно избегая совсем уж конкретики, хотя порой хотелось вывалить на неё десяток зубодробительных медицинских терминов, лишь бы угомонилась. Но нет, не стала.

В целом пообщались мы хорошо. Императрицу успокоили, её поддержкой заручились, обозначили недельный временной отрезок на окончательное выздоровление (но потом реабилитация!), и на этом завершили разговор.

Фух!

— Полина, скажите… — Ольга смотрела на меня пытливо и не по-детски серьезным взглядом, — а вы так только регенерацию приживлять можете?

— Нет, — не стала лгать. — Но всё очень строго индивидуально. Что вы хотели?

— Металл. Камень. Огонь. — В глазах цесаревны промелькнуло что-то… жесткое, упрямое. — Я хочу быть сильной. Я читала отчеты, брат показывал. Сами знаете, разлом открылся прямо во дворце и никто не смог этого даже предугадать. А если он откроется снова? И не во дворце, а на оживленной улице? В школе? В детском саду? Это ужасно!

— Ваше высочество, — я заглянула ей в глаза и ответила честно: — Вы девушка, а не воин. Позвольте заниматься защитой людей тем, кто этому обучен.

— Но вы-то занимаетесь! — выпалила она и впилась в моё лицо требовательным взглядом. — Чем я хуже⁈

Ну-у…

— Во-первых, вы цесаревна, — улыбнулась я мягко.

Ольга насупилась.

— Во-вторых, вы несовершеннолетняя.

Она поджала губы.

— В третьих, мне ваш батюшка голову оторвет, если узнает, что вы затеяли, а я вздумаю потакать. А мне она дорога, знаете ли.

Ольга тяжко вздохнула и отвела взгляд в сторону.

— Но вы же приживили мне регенерацию…

— Исключительно в медицинских целях и по показаниям врачебной комиссии, — строго осадила я. — Иначе бы восстановление затянулось на месяц, а то и дольше.

Ну, приврала чуток. Но это не считается!

— Ясно. — Снова вздохнув, она явно обдумала всё услышанное, а потом прищурилась и снова посмотрела на меня, а затем на мой доспех, которым я пользовалась вместо халата. — А когда мне исполнится восемнадцать и отец разрешит… — она облизнула губы и посмотрела мне в глаза, — поможете?

— Думаю, когда придет тот день, мы обсудим это подробно, — не стала отказывать сразу, уже понимая, что раз засветила свои возможности, то ими обязательно захотят воспользоваться те, кто держит в своих руках власть и рычаги давления. В том числе на меня. — Но у меня будет к вам одна просьба, Ольга.

— Да? Говорите.

— Сохраните наш маленький секрет втайне. Хорошо? Я имею в виду дар регенерации. Думаю, вы понимаете, что не стоит знать об этом всем, особенно общественности. Я не волшебница, делающая это по щелчку пальцев. Я спасала вашу жизнь и это была вынужденная мера, а не обыденность. И то, что доступно избранным, никогда не будет доступно простым смертным.

— Да, я… — она поморщилась, — всё понимаю. Можете не волноваться.

Она кривовато усмехнулась.

— Нас с пеленок учат хранить секреты рода и семьи. Я понимаю. Спасибо вам. И за лечение, и за разговор. Спасибо. Мы продолжим уже завтра, да?

— Продолжим, но не ноги, — качнула я головой. — Сегодня и ближайшие два дня вас ждет интенсивная минерализация левой руки. Сейчас её кости недостаточно крепки, не стоит рисковать и гнаться за скоростью.

— Ясно… — грустно вздохнув, тем не менее Ольга снова меня поблагодарила и я ушла.

Увы, не бездельничать. Меня ждали пациенты реабилитационного центра, а именно те, кто был прикован к инвалидным коляскам из-за нарушений нервной проводимости в позвоночнике. До самого вечера нам удалось прооперировать двоих, не самых сложных, причем основная работа шла по выращиванию новых нервных волокон, но мы с этим справились, а дальше парней ждала реабилитация под чутким присмотром Жанны и трех массажисток, которые вернут ногам пациентов былую силу. Обязательно вернут!

Вечером после ужина у меня тоже внезапно нашлись дела — к нам подъехала Станислава Федоровна, распорядительница нашей с Егором свадьбы, и мы до самого позднего вечера окончательно утверждали тысячи нюансов, которые возникли по мере подготовки. Заодно я узнала, что платье почти готово, контрольная примерка — завтра.

Станислава в принципе оказалась женщиной деловой, хваткой, так что не мусолила одно по одному, и мы бодро утвердили всё, что её волновало. Ну вот вообще всё! Разве что не окончательный список гостей? Хотя… Прикинув в уме всех своих новых знакомых, качнула головой. Всё, точно всё. Разве что Ибрагимова пригласить? Но не факт, что согласится, всё-таки он мужчина занятой. Генерал!

Егор, правда, сказал, что всё равно пригласит, мол, иначе будет чуток не вежливо, всё-таки он активный покровитель госпиталя, а я аристократка, так что пришлось соглашаться и вписывать его в список приглашенных.

А ещё самой звонить матери… У-у, вот чего я точно не хотела!

Но я же не какая-то там трусиха, верно?

— Алло, — сухо произнесли на том конце трубки, явно давая понять, что мне не рады.

— Здравствуй, мама, — произнесла я ровно.

— Здравствуй, Полина, — ещё суше произнесла женщина, давшая мне жизнь. — Чем обязана?