Так и случилось. Ближе к обеду я проснулся. Быстро накинул куртку и вышел на улицу. в Москву. До клиники я добрался практически бегом. Подошел к служебному входу, тому, что вел прямо к тому подвалу где я встречал с «Канцелярией». И замер.

У двери кто-то стоял.

Фигура в кожаных брюках. Анастасия Шелестова.

— Я знала, что вы вернетесь, целитель.

Ее голос был спокойным, уверенным. Голос человека, который всегда получает то, что хочет.

— Что вы здесь делаете в такой час?

— Жду вас. Нам нужно поговорить. Без свидетелей и протоколов. Откровенно.

Она шагнула ближе. Запах ее духов — тяжелых, французских, с нотками жасмина и еще чего-то… металла? — ударил в нос.

— О чем говорить? Я уже сказал свое мнение.

— О реальности, целитель Разумовский. О том, что ваш идеализм убивает людей.

Она закурила тонкую папиросу с длинным мундштуком. Дым поплыл в морозном воздухе, создавая причудливые, рваные узоры.

— Знаете, сколько человек умерло от «стекляшки», пока мы с вами вели эту милую беседу? Семьдесят три. Я проверила статистику перед выходом. Семьдесят три жизни за четыре часа. Только в Москве.

— Это не моя вина.

— Нет? — она выпустила струйку дыма мне прямо в лицо. — А чья? Вы могли бы уже сегодня начать работу над проектом. Могли бы спасти их. Но выбрали свою драгоценную, чистенькую мораль.

— Я выбрал не становиться убийцей.

— Вы уже убийца. Убийца по бездействию. Это тоже выбор, целитель.

Она открыла сумочку, достала изящную чековую книжку в кожаном переплете. Жест был отработанный, почти механический — так она, очевидно, решала все проблемы в своей жизни. Купить, продать, подкупить.

— Давайте начистоту. Сколько? Миллион? Два? Десять?

— Вы думаете, дело в деньгах?

— В конечном счете, все дело в деньгах. Или во власти, что, по сути, одно и то же. Хотите личную клинику? Будет. Собственную кафедру в Императорском университете? Запросто. Дворянский титул? Я могу это устроить. Графство, с землями и крепостными.

Крепостные. Империя отменила крепостное право на самом деле не так давно, но для таких, как она, простые люди, видимо, все еще оставались собственностью, активом, который можно купить или продать.

— Мне ничего не нужно от вас.

Ее глаза сузились. Они казались абсолютно черными, как два провала в бездну.

— Тогда чего вы хотите? Славы? Признания? Памятника при жизни?

— Я хочу остаться лекарем. А не палачом.

— О, какое благородство! — она театрально всплеснула руками, ее тонкая папироса чертила огненные узоры в воздухе. — Целитель Разумовский, последний рыцарь медицины! Хранитель священной клятвы!

Сарказм сочился из каждого слова, как гной из инфицированной раны.

Она бросила окурок на мокрый асфальт, с силой растерла его подошвой. Движение было резким, раздраженным.

— Вы ищете другой способ? Альтернативу? — в ее голосе появились новые, насмешливые нотки. — Что, если я скажу вам, что его нет? Что мы проверили все возможные варианты?

— Вы проверили не все.

— Нет? И что же мы упустили? Может, у вас есть какие-то тайные знания? Скрытые резервы?

Она знает. Или догадывается. Опасно.

— У меня есть идеи.

— Идеи! — она рассмеялась. — Пока вы генерируете идеи, люди генерируют трупный яд!

Маска светской дамы окончательно слетела. Передо мной стояла не аристократка, а хищник. Голодный, злой, готовый к прыжку.

— Хватит игр, Разумовский. Время вышло. Проект «Искупление» одобрен на самом верху.

Холодок пробежал по спине.

— Что значит — на самом верху?

— А то и значит. Все документы подписаны. Указы изданы. Исполнители назначены.

Она сделала паузу, явно наслаждаясь эффектом. Садистка.

— И знаете, кто поставил свою подпись под всем этим? Его Императорское Величество Александр Пятый. Лично. Собственноручно.

Император. Самодержец Всероссийский. Если он одобрил этот план…

— Очень сомневаюсь, что вы говорите правду.

— О, хотелось бы мне уметь так хорошо лгать. Но нет, это чистая правда. И знаете что? Через… — она посмотрела на свои золотые часики, усыпанные бриллиантами, — … сорок три минуты мы все встречаемся с Его Величеством. Для окончательного инструктажа.

— Мы?

— Вы, я, Васнецов, Громов и Серебряный. Узкий круг. Те, кто будет непосредственно руководить проектом.

А вот уже меняет расстановку сил. Если она не врет и все действительно так серьезно, то… все что они говорили ложь…

— Я не пойду, — я решил продолжить играть в их игру и посмотреть, что дальше будет.

— О, пойдете, — в ее улыбке было что-то акулье. Ей нравилась моя реакция. Рано радуется. — Видите ли, это не приглашение. Это приказ. Императорский приказ.

Приказ Императора не обсуждают. За отказ — в лучшем случае каторга. В худшем — расстрел на месте за государственную измену. Только мне его лично никто не отдавал. Они меня совсем за дурака держат.

— Вот значит как…

— Да. Вы находитесь на территории Империи. Работаете в имперской больнице. Лечите имперских граждан. Для трибунала этого будет более чем достаточно.

Она достала из сумочки плотный конверт. На нем — императорская печать из красного воска.

— Это предписание немедленно явиться.

Я не взял конверт. Пускай думает, что я робею.

— И знаете, что самое забавное? — она наклонилась ближе, ее губы почти касались моего уха. — Его Величество особенно заинтересован именно в вас.

Именно во мне…

Теперь мне стало понятно, что здесь происходит. И это не то, чем казалось мне с самого начала. Что ж, поиграем в эту игру.