— Так-так-так… Кто это у нас тут?

Он обнюхал воздух еще раз, его угольные глаза сузились.

— Чувствую запах… провинции. Дорожной пыли. И… озона после электрического разряда. Интересно. А еще… — он сделал паузу, и я почувствовал, как его невидимый взгляд пронзает меня насквозь, — … я чувствую на тебе запах другого фамильяра. Маленького, наглого и очень, очень старого. Покажись, воришка.

Фырк осторожно выглянул из-за моей головы, пробежал левее и уселся на моем плече. Напрягся. Его маленькие астральные когти пробили ткань пиджака и впились мне в кожу.

— Эй ты! — прорычал лев, увидев бурундука. — Ты, мелкая блохастая тварь! Опять связался с человеком⁈ От тебя разит двуногим за версту! Нарушаешь запрет Совета!

Совет? Какой еще Совет? Тот самый, о котором постоянно твердил Фырк? И откуда он знает его самого?

Я ожидал, что он спрячется. Исчезнет, как делал всегда при появлении посторонних. Станет невидимым, неслышимым, несуществующим.

Вместо этого…

Воздух вокруг него задрожал. Раз, другой. На третий — вспыхнул рыжим пламенем.

Фырк двинулся вперед. Видимый. Осязаемый. Реальный.

Маленький бурундук с вздыбленной шерстью и растопыренными усами. Хвост — пушистая метелка, поднятая вертикально, как боевое знамя. Он демонстративно отряхнулся — движение было нарочито медленным, полным презрения.

— А от тебя, Ррык, все так же несет нафталином и старческим маразмом! — прозвучал в моей голове писклявый, но наглый голос Фырка. — Сколько лет прошло с нашей последней встречи? Сто? Двести? Ты все такой же напыщенный коврик для вытирания ног!

Температура в комнате упала градусов на десять. Лев — Ррык — медленно, очень медленно повернул свою массивную голову к Фырку. В его глазах вспыхнули настоящие искры — крошечные электрические разряды заплясали между ресницами.

— Мелкий грызун… — пророкотал он. — Да я из тебя чучело сделаю! Набью опилками и поставлю в кабинете для устрашения мышей!

— Только попробуй, блохастая облезлая шкура! — не унимался Фырк. — Я из твоей гривы гнездо совью! И яйца отложу! И птенцов выведу! Будешь ходячим инкубатором!

— Стоп! — крикнул я, хватаясь за голову. Ментальные голоса били по мозгам как молотом. — Прекратите оба! Сейчас же!

Они меня не слышали. Или не хотели слышать.

Ррык присел, готовясь к прыжку. Мышцы под его призрачной шкурой напряглись, перекатились. Задние лапы уперлись в пол — мрамор под его когтями пошел призрачными трещинами.

Фырк распушился до размеров теннисного мячика. Он издал боевой клич — нечто среднее между писком мыши и воем пожарной сирены.

А потом…

Он сорвался с места. Маленькая голубая молния метнулась прямо на льва. Без страха и колебаний. Пятнадцать сантиметров возмущенной ярости против двух метров призрачной плоти и когтей.

Ррык прыгнул навстречу. Время замедлилось. Я видел, как разверзается его пасть — клыки размером с мой палец. Видел, как Фырк выставил вперед свои крохотные лапки с коготками-иголочками.

Столкновение было неизбежным.

Я дернулся вперед, ожидая звуков бойни. Хруста костей. Предсмертного писка. Рыка победителя. Брызг крови — пусть и астральной — на стенах.

Думал как их разнять. Но как это сделаешь? Они же полностью неосязаемы.

Но вместо этого…

Тишина.

А потом — странный звук. Глухое урчание, переходящее в… смех?

И мой мозг, привыкший к логике и причинно-следственным связям, на мгновение отказался обрабатывать то, что я увидел.

Картина была сюрреалистичной. Огромный призрачный лев лежал на спине, задрав все четыре лапы кверху. Поза абсолютно не царственная — скорее как у домашнего кота, выпрашивающего почесать пузо.

А Фырк, забыв обо всякой опасности, катался по его огромному призрачному животу, и они… играли?

Они покусывали друг друга — беззлобно, шутливо. Толкались лапами. Возились как два щенка. Или как старые друзья, которые не виделись сто лет и теперь изображают драку для публики.

— Старый пройдоха! — смеялся Фырк, дергая льва за призрачный ус.

— Мелкий паршивец! — урчал Ррык, легонько прихватывая бурундука зубами и тут же отпуская.

— Скучал?

— Еще как! Тут такая скукотища без тебя, просто сдохнуть можно!

Мой мир, только что выстроенный на логике и медицинских протоколах, дал трещину и с грохотом развалился на части. Все, что я знал о фамильярах, о их природе — все летело к чертовым собачкам.

— Вы… — голос сел от неожиданности, пришлось откашляться. — Вы знакомы?

Они замерли. Синхронно повернули головы ко мне. Переглянулись.

И расхохотались еще громче. Лев издавал глубокий, вибрирующий рык, от которого дрожал пол, а бурундук пищал так тонко, что едва не закладывало уши, держась крохотными лапками за живот.

— Знакомы? — Фырк вытер астральную слезу, выступившую от смеха. — Двуногий, мы с этим старым драным котом друзья… сколько уже, Ррык? Пятьдесят лет?

— Пятьдесят два, если быть точным, — поправил Ррык, грациозно, как настоящая кошка, перекатываясь на живот. — Ты забыл тот случай с призраком в морге. Когда мы вдвоем гоняли его по всей больнице, а он пытался отбиваться от нас тазом.

— А! Старый Евстигней! Точно! — Фырк подпрыгнул от восторга. — Как он визжал! «Отпустите меня в мир иной! Я раскаиваюсь!» А мы ему: «Сначала верни украденные у санитарок простыни, потом поговорим!»

— А помнишь, как он пытался спрятаться в холодной камере для трупов?

— И застрял! Его полупрозрачная задница торчала наружу!

Они снова покатились со смеху. Два духа, хохочущих над шуткой пятидесятилетней давности. Как два старика на лавочке, вспоминающие бурную молодость.

Ррык наконец встал. Отряхнулся — движение чисто кошачье, от кончика носа до кончика хвоста. Подошел ко мне. Вблизи он выглядел еще внушительнее, но теперь в его глазах не было угрозы. Только любопытство и… усталость? Глубокая, вековая усталость существа, которое видело слишком много.

— Итак, ты новый подопечный этого хвостатого идиота?

— Эй! Я не идиот!

— Конечно-конечно. Ты гений. Который нарушил главный запрет Совета.

Атмосфера изменилась мгновенно. Как будто кто-то резко выключил свет. Фырк напрягся, его хвост встал трубой. В его маленьких черных глазках мелькнула… паника?

— Ррык, не начинай…

— А что такого? — лев повел плечами, жест был удивительно человеческим. — Твоему человеку все равно рано или поздно придется узнать. Совет Хранителей был предельно ясен после того случая с графиней Рыльской. Никаких привязанностей к людям. Никакой помощи. Никакого прямого вмешательства.

— Ррык!

— Ты же помнишь, что сделали с Битсом? Пятьдесят лет изоляции в астральном колодце. И это еще мягкое наказание было, учитывая…

Фырк прыгнул. Всем своим маленьким весом врезался в бок льва. Ррык осекся на полуслове.

— Ой. Да. Точно. Забыл. Старость, склероз, дырявая память. Вчера не помню, что ел на завтрак.

Но я уже все услышал. И понял. Фамильярам запрещено помогать людям.

Официально, на уровне их собственного управления — этого Совета. Но ведь раньше они помогали. Что изменилось?

А Фырк нарушил запрет. Ради меня. Почему? Сделал вид, что ничего не заметил. Отвернулся, изучая пустую комнату. Но в памяти все записал. Разберусь позже, когда останемся с Фырком наедине.

— Ррык, к вашим услугам, — Ррык церемонно поклонился. На двухметровом призрачном льве это выглядело одновременно величественно и комично. — Но друзья зовут меня просто Ррося. Хранитель этой скучнейшей богадельни вот уже… ох, даже считать не хочется. Восемьсот лет? Девятьсот? После пятисотого года сбился со счета.

— Илья Разумовский.

— Знаю-знаю. Создатель чудо-антидота, спаситель детишек, гроза инквизиции, любимчик Фырка и прочее, прочее. Слухи о тебе долетели даже в это богом забытое место. Хотя какие тут слухи — в последнее время тут такой дурдом творится!

— Дурдом?

— Ну да! — Ррык улегся, скрестив передние лапы. Поза сфинкса. — Сначала этот ваш менталист-психопат носится по больнице как ужаленный. Лезет в подвалы, шарится по архивам, распугал всех младших духов. Потом — бац! — является целая толпа провинциалов. Не в обиду будет сказано, конечно.