Коварный Вильгельм чрезвычайно обрадовался уменьшению мощи Балтийского флота Российской империи и поддержал Австро-Венгрию аккурат тогда, когда эскадра Александра Михайловича прошла Канал. Оборонять Петербург выпало трём спешно введённым в строй «русским дредноутам» — «Полтаве», «Севастополю», «Победе» названным в честь кораблей Тихоокеанской эскадры, нанёсших наибольший урон японскому Соединённому флоту под Порт-Артуром. Из «бородинцев» на Балтике остались «Орёл» и «Слава», плюс к ним два «переходных» броненосца — «Гангут» и «Пётр Великий». «Переходники» несли по 4 двенадцатидюймовых орудия и по шестнадцать 203-миллиметровых. Ну и плюс три небольших броненосца береговой обороны: «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин».

Старые броненосцы, такие как «Император Николай Первый» и «Император Александр Первый» начальник Морского Генерального Штаба Лев Брусилов вывел из списков боевых кораблей флота, переведя некогда грозные эскадренные броненосцы в плавучие склады и казармы.

Если считать «по килям», получалось, что Российский императорский флот — силища ого какая! Но только вот «раскиданная» по четырём театрам: море Баренца, Балтика, Чёрное море, Средиземное море. На Тихом океане вообще остались только миноноски.

Кстати, исключительно присутствие на «Петропавловске» генерал-адмирала Российского флота великого князя Александра Михайловича «уберегло» достаточно сильную эскадру от подчинения британскому флоту. Понимая невозможность пробиться на Балтику, Александр Михайлович две недели общался по телеграфу с «хозяином земли Русской» и повёл корабли к Дарданеллам. Под батареи, разумеется, не полез, а «тормознулся» в Пирее, где и передал командование вице-адмиралу Николаю Александровичу Беклемишеву.

К 1915 году в Эгейском море собралась внушительная эскадра Антанты, — более 60 вымпелов, если считать с крейсерами и миноносцами. Но как и в нашей истории турки взгрели союзников, потопив три броненосца, с полдесятка миноносцев и тяжело повредив российский крейсер «Олег». Кайзер, мыслящий стратегически и понимающий важность удержания Проливов, не только к «Гебену» и «Бреслау» добавил «Мольтке» перед самым развязыванием войны, но и не пожалел трёхсот артиллерийских офицеров и унтеров, направив их на батареи Босфора и Дарданелл. Потому то «турки» и стреляли на удивление хорошо и точно.

Чёрт побери, посол и группировка в которой Георгий Георгиевич состоит, ждут от Виктора Колчака подробных сведений о положении дел на Черноморской эскадре. Но откуда взять данные? В дневниках Колчак служебные секреты не записывал, а сочинять — себе дороже выйдет. Придётся искать в Петербурге Семёнова. Начальник штаба Черноморского флота на три дня раньше выехал в столицу в краткосрочный отпуск и для наблюдения у доктора, сердце шалит у Владимира Ивановича. Но беллетрист категорически не хочет уходить с поста, пусть и на пару месяцев для всестороннего обследования и санаторно-курортного лечения — Константинополь взять желает. Почему бы и не навестить коллегу, писателя-альтернативщика, контр-адмирала Семёнова?

Владимир Иванович снимал скромную квартирку на Мойке, немалое жалованье убеждённый холостяк, адмирал и писатель тратил на поддержку ветеранов Русско-Японской войны и книги. Семёнов превратил трёхкомнатное жилище в домашнюю библиотеку, где в зале не стол и не пианино «правят бал», а стеллажи с книгами (в основном по военно-морской тематике) разделяют комнату на три части.

— Проходите, дорогой Виктор Васильевич, рад видеть соратника по борьбе с германскими линейными крейсерами! Ничего, скоро и «Гебен» и «Мольтке» как крысы в норе спрячутся в Мраморном море и носа оттуда не покажут.

— Да пора уж, Владимир Иванович. Пора. Как только падёт Константинополь, капитулирует и Турция, а значит и германские государства вынуждены будут искать мира, пусть похабного для них, унизительного, но мира. Турция — вот слабейшее звено неприятельской коалиции. И бить надо по слабейшему, третий год уже топчемся. Чего медлим? Считай, полста дальнобойных морских двенадцатидюймовых орудия на эскадре — перепахать батареи, выбросить десанты, занять верхний Босфор, а далее турки побегут. Чем дольше воюем, тем сложнее забрать Проливы. Я последние дни только и делаю, что знакомлюсь с секретными докладами, и тревожно становится — в армии и на флоте рост антивоенных настроений, всюду агитаторы. И не понятно, то ли шпионы кайзера, то ли люди нахлебались войны…

Наверняка настоящий Виктор Колчак обсуждал с Семёновым операцию «Босфор», посему придётся изображать офицера, столкнувшегося с большими проблемами в новой должности и вытащить начштаба Черноморского флота на разговор «по второму кругу». Якобы у Колчака новая информация появилась по положению дел в Российской империи, оттого и сомневается военный атташе в способности орлов Эссена водрузить и стяг российский и крест православный на Святой Софии.

— Вряд ли, вряд ли побегут османы, Виктор Васильевич. К Проливам, к столице, лучшие их части стянуты. В каждом батальоне при командире германский офицер-советник. В артиллерии ещё больше процент насыщения германцами. Драться турки будут упорно, а одними кораблями такой город как Константинополь не взять. Вот дождёмся решающего успеха Юго-Западного фронта и тогда уж…

— Простите, Владимир Иванович, но если Юрий Сергеевич Путинцев разгромит Австро-Венгрию, то на кой вообще огород городить со штурмом Проливов? Турки не дураки и пойдут на заключение сепаратного мира, чтоб их не растащили по кускам греки, сербы, болгары, армяне, Российская империя.

— О себе скромно умалчиваете, расхохотался Семёнов.

— То есть?

— Ну как же, читывал вашу записку о послевоенном разделе «турецкого наследства», читывал. Погодите возмущаться, Виктор Васильевич, во многом с вами согласен и даже с тем, что остров Мармара и весомый кус Малой Азии должен отойти Русскому Тихоокеанскому Королевству.

— Хм, — неопределённо хмыкнуть, побуждая собеседника к дальнейшему разговору, только это и могу.

— Хотите сказать, что у правящих династий, некогда одной ветви, корни берущей от Николая Павловича, непримиримые разногласия?

— В том числе и этот пунктик, Владимир Иванович.

— Полно, Виктор Васильевич, среди «русотихоокеанцев» девять из десяти в «метрополии» и не бывали. Несмотря на возможность стать депутатом вашего парламента, каковых избирают только из «островитян». Но не едут жаждущие стать депутатами на Буян, живут себе спокойно в Европе, а кто и в Америку перебрался, в Китай и далее с паспортами «Русского Тихоокеанского Королевства». Как война началась — огромный патриотический подъём среди «ваших» граждан. На Восточном фронте три бригады из «русотихоокеанцев» воюют. И отменно воюют! Так и российское командование не французы — не бросают союзников на убой, претензий от вашего генерала Клёнова нет ни Рузскому, ни к Путинцеву, насколько я знаю. Моё мнение — сближение двух государств, связанных родством, кровью, русским языком продолжится.

— Владимир Иванович, если не взять Константинополь сейчас, отложить операцию на 1917 год, многое может поменяться. Растёт усталость солдат от войны, на Юго-Западном фронте наступление остановилось не от недостатка снарядов, а от нежелания солдат идти на смерть, как только деморализованных австрийцев сменили германские части. А через полгода боевой порыв армии только снизится.

— В том то всё и дело, Виктор Васильевич, в газетах всё гладко и складно: ломим, последнее усилие и донские казаки напоят коней в Дунае, ещё чуть-чуть и расползётся по швам «лоскутная империя» Габсбургов. А как оказать помощь флоту в формировании Особого десантного корпуса — нет солдат! Посылают ополченцев под пятьдесят годочков, у тех внуки скоро свадьбы сыграют, а дедам на турецкие кручи высаживаться велит начальство. Оттого и волнения в Морской дивизии. Да сколько там штыков в той дивизии — смех один, шесть с половиной тысяч. А понюхавших пороху частей, с боевой историей, спаянных, сплочённых, не даёт Ставка.