Скрестив ноги вокруг его талии, он спускает трусы и трется головкой члена о мою влажную киску.

Мои мышцы напрягаются, отчаянно желая почувствовать, как он входит в меня.

— Пожалуйста, — прошу я, не отрываясь от его поцелуя. — Мне нужно...

— Доверься мне, Сирена. Я знаю, что тебе, черт возьми, нужно.

— НИКО… — Я резко закрываю рот, прерывая свой громкий крик, когда он входит в меня.

Он не мягкий и не нежный, когда начинает трахать меня именно так, как я этого хочу.

Одной рукой он сжимает мое бедро, а другой обхватывает мою шею и берет меня жестко и быстро, заставляя меня кончить во второй раз.

Мои ногти впиваются в его спину, когда он толкает меня все ближе и ближе к краю.

— Да, да, да, — повторяю я, а он смотрит на меня своими темными, как ночь, глазами.

— Кончай, Сирена. Позволь мне почувствовать тебя...

Его слова заглушаются моим вздохом, когда он доводит меня до предела, сжимая мою шею самым восхитительным образом.

Если я думала, что мой первый оргазм был сильным, то этот не идет ни в какое сравнение.

Закрыв глаза, я наслаждаюсь каждой секундой, пока член Нико набухает во мне и он достигает своего оргазма.

— Сирена, черт возьми, — рычит он, его горячее дыхание обволакивает мою потную кожу, когда он спускается с вершины наслаждения.

Прислонив голову к его плечу, я чувствую, как меня накрывает новая волна усталости, и на этот раз я позволяю ей поглотить меня целиком, уверенная, что мой муж точно знает, как обо мне позаботиться.

НИКО

Я просыпаюсь от детского лепета.

Это самый милый звук в мире. Намного лучше, чем визг «Я умру с голоду, если ты не накормишь меня прямо сейчас», к которому я уже привык.

Улыбаясь, я поднимаюсь на локоть и смотрю на Брианну.

Вчера вечером она отключилась у меня на руках, сидя на столешнице с моим членом внутри.

Я буквально трахнул ее до потери сознания.

Да, черт возьми.

Я краем глаза изучаю ее, любуясь ее загорелой кожей, тем, как ее темные ресницы веером ложатся на скулы, и ее растрепанными волосами.

Мой взгляд опускается ниже, хотя я не могу многое разглядеть под покрывающим ее одеялом. Но я провел достаточно времени, поклоняясь ее телу, чтобы точно знать, как оно выглядит.

Внезапно образ ее в моей голове превращается в образ с округлившимся животом, и я задерживаю дыхание.

Я хочу, чтобы на этот раз ее подозрения оказались верными.

Я не могу вынести разочарования в ее глазах, как в предыдущие разы, когда она думала, что может быть беременна.

К черту время. К черту то, что в ближайшем будущем нам придется обходиться без сна. Это все для слабаков. А мы не слабаки.

Если это произойдет, то мы справимся с этим, как со всем остальным, что мы делаем.

Детский лепет становится громче, и я вынужден оставить свои фантазии, чтобы разобраться с ними, пока они не разбудили ее.

Я как можно осторожнее сползаю с кровати, натягиваю шорты, бросаюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок, а затем, с ребенком в каждой руке, выскальзываю из комнаты.

Все прошло не так гладко, как я хотел бы, но, кажется, я сумел выйти и закрыть дверь, не разбудив Бри и не уронив ребенка, так что считаю это победой.

Наверху тихо, но когда мы спускаемся по лестнице, до нас доносятся два голоса.

— По-моему, дядя Деймон и Эван опередили нас сегодня утром, мальчики. Молодцы, что так долго поспали.

— Дети проснулись, — кричит Эван, когда мы появляемся в дверях, и так быстро вскакивает, что опрокидывает миску с хлопьями, облив Деймона молоком и размокшими хлопьями.

— Эван, — жалуется он, поднимаясь на ноги, пока молоко пропитывает его рубашку и капает на пол.

— Можно я возьму одного? Тебе помочь их покормить? Они спали ночью? Где тетя Бри? — Она наконец перестает задавать вопросы, когда ей нужно сделать вдох.

— Тетя Бри еще спит. И да, ты можешь помочь мне покормить их. Это даст твоему папе возможность вымыть пол, — дразню я.

— Здорово, — фыркает он и уходит искать что-нибудь, чтобы убрать беспорядок.

— Можешь принести мне их два маленьких стульчика? — спрашиваю я, кивая в их сторону.

— Дааа, — пищит она и убегает в возбуждении, а Деймон продолжает недовольно ворчать, бросая на пол бумажное полотенце, чтобы впитать молоко.

— Доброе утро, чувак. Калли еще спит?

— Да, она почти всю ночь не спала из-за несварения желудка. Заснула всего пару часов назад.

— Но они оба в порядке, так?

Он задумывается, на его губах появляется улыбка.

— Да, они в порядке. Он такой непоседа. Думаю, он пойдет по стопам вас, футболистов.

— Ты звучишь слишком уверенно для человека, который еще несколько лет назад думал, что Эван будет мальчиком, — дразню я, усаживая малышей в стульчики, которые Эван уже принесла.

— На этот раз я прав. Вся ее беременность проходит по-другому. Обязательно так и будет.

— Если ты так говоришь, — смеюсь я, беря пару стерильных бутылочек и приступая к работе, пока Эван болтает с мальчиками.

Деймон и я работаем в тишине, и к тому времени, когда я готовлю две бутылочки, он уже вымыл пол и снял пропитанную молоком рубашку.

Вид его шрамов заставляет меня вздрогнуть, как всегда. Не потому, что я шокирован. Уже нет. Я просто чертовски ненавижу то, что он страдал. То, что человек, который является моим братом во всех смыслах этого слова, должен был испытать такую боль, которая оставила на его теле шрамы на всю жизнь.

Но в отличие от того, что было несколько лет назад, он больше не скрывает их. Напротив, он принимает каждый шрам и не позволяет никому, особенно Эван, увидеть, что он их стыдится.

— Фу, дядя Нико. Декс ужасно воняет, — жалуется Эван, заставляя Деймона фыркнуть.

— Ты к этому привыкнешь, маленький ангел.

— Нет. Я не связываюсь с какашками, — заявляет она, положив маленькие ручки на бедра. Вид ее, так похожей на маленькую Калли, заставляет меня резко остановиться. Она действительно дочь своей матери. Хотя нельзя отрицать, что влияние Деймона тоже здесь присутствует. Я много раз ловил ее на том, что она просто смотрит, впитывая все, что происходит вокруг нее, как будто делает записи о чем-то, что известно только ей.

Она будет опасной. Милый и невинный вид Калли и мрачное сознание Деймона, который видит все, что происходит вокруг. Остается только надеяться, что она не станет такой же смертоносной, как он.

— Может, ты просто подашь салфетки? — предлагаю я. — Твой папа может заняться грязной работой. Ему нужно попрактиковаться перед прибытием твоего брата.

— Сестренка, — дерзко говорит Эван.

— Мы все узнаем через несколько недель, не так ли?

Я беру сумку с пеленками из холла и расстилаю подстилки, пока Деймон берет Джаггера — того, кто не пахнет, — и оставляет мне Декстера.

— Чувак, ты взял не того ребенка, — указываю я, когда он расстегивает подгузник Джаггера.

— Кто не успел, тот опоздал, — дразнит он, приступая к зачистке племянника.

— Надеюсь, он на тебя помочится, — бормочу я, поскольку уже сталкивался со всем этим.

Я действительно должен был извлечь урок из своей первой ошибки, но, очевидно, не сделал этого. А Декстер посчитал, что это было так забавно, когда Джаггер это сделал, что через несколько дней решил повторить его поступок.

Я понимаю. Я бы тоже, наверное, посчитал это забавным, если бы не оказалась под обстрелом, конечно.

— Ты же не сделаешь этого с дядей Деймоном, правда, Джагс? — говорит Деймон нежным голоском, на который я не считал его способным до рождения Эван. Мы все увидели более мягкую сторону темного рыцаря, о существовании которой не подозревали, пока не увидели его в роли отца.

И он, и Калли - невероятные родители. Эван может быть дерзкой пятилетней девчонкой, но она потрясающая. Она умная, заботливая, веселая и, как и ее родители, умеет любить всем сердцем. Если мои мальчики вырастут хотя бы немного похожими на нее, я буду чертовски счастлив.