СТЕЛЛА

Щелкнув замком, я вздохнула с облегчением, когда меня окружила тишина ванной комнаты.

Я знала, что сегодняшний день будет сумасшедшим. Все, что предшествовало этому дню, было безумием.

Очевидно, мы были наивны, когда начинали планировать.

Я думала, что все будет просто.

Небольшое количество гостей, ничего лишнего или вычурного.

Обычный день, полный любви и семьи...

А потом в дело вмешались моя мама и все девочки...

— Вот дерьмо, — шепчу я, подходя к раковине и загибая пальцы на гранитной столешнице.

Это прекрасно. Все замечательно. День, надеюсь, пройдет без сучка и задоринки, и я наконец-то смогу расслабиться.

Тебе надо было сбежать, говорит тоненький голосок.

Надо было свалить в Лас-Вегас, как это сделали Бри и Нико, и оставить весь остальной мир позади.

Боль пронзает мою грудь при одной только мысли об этом.

Все детство и юность я прожила без мамы; я никак не могла допустить, чтобы она пропустила этот опыт. Черт, я тоже не хочу его упускать.

Это просто... слишком.

Сделав еще один успокаивающий вдох, я поднимаю голову, молясь, чтобы женщина, которая смотрит на меня в зеркало, не выглядела такой же измученной, как я себя чувствую. В конце концов, визажист, которого нашла Харли, действительно неплох.

Но в первую очередь я обращаю внимание не на собственное отражение. Позади меня стоит человек в капюшоне.

Инстинктивно я достаю оружие - металлическую мыльницу - и поднимаю ее, готовясь нанести удар.

Но я недостаточно быстра, и он заключает меня в объятия задолго до того, как я развернусь и забью его до смерти. В своей вялой реакции я виню коктейли «Мимоза», которые мы пили все утро. Я так не реагирую. Никогда.

Уверенная в том, что могу исправить ситуацию, я поднимаю ногу и ударяю его, но он оказывается быстрее. И снова, когда я отбрасываю локоть назад, меня встречает только воздух.

Ох, этот ублюдок знает, что делает.

Он знает все мои приемы. Такое ощущение, что он знает меня лучше, чем я сама.

Мы боремся друг с другом, я пытаюсь одержать верх, мое страшное оружие все еще зажато в руке, готовое нанести урон.

Это лучший вид прелюдии, который я когда-либо знала. И она становится только лучше, когда я обманываю его, заставив думать, что двигаюсь влево, а затем бросаюсь вправо и освобождаюсь от его хватки.

— Хорошая попытка, — выдавливаю я из себя между тяжелыми вздохами.

Мы стоим в двух шагах друг от друга: я - в коротком атласном комплекте из майки и шортиков цвета слоновой кости, не оставляющем никаких шансов для воображения, а он - с ног до головы в черном, с низко надвинутым капюшоном.

Большинство людей пришли бы в ужас, обнаружив этого человека в ванной комнате в день своей свадьбы. Я, однако, не отношусь к большинству людей.

Губы сами собой раздвигаются, чтобы что-то сказать, но он отвлекает меня и прижимает к стене, одной рукой обхватывая горло, а другую кладя мне на бедро, и жар его кожи проникает сквозь тонкую ткань.

— Чертовка, — рычит он, опускаясь так низко, что наши носы сталкиваются, когда он смотрит мне в глаза. «Теперь ты можешь бросить оружие. Ты проиграла».

— Никогда, — шиплю я, ухмылка растягивает мои губы, заставляя его брови сойтись.

Может, он еще не понял, но я точно знаю.

Когда дело доходит до нас, я всегда буду побеждать, потому что он всегда первым падает на колени, чтобы поклоняться мне.

— Тебя не должно быть здесь, — говорю я, откидывая капюшон, чтобы получше его рассмотреть.

— И что ты собираешься с этим делать? Выбьешь мне мозги мыльницей? — поддразнивает он.

— Может быть. А может, у меня припрятан пистолет именно для такой ситуации.

Уткнувшись лицом мне в шею, он вздыхает: «Дерзай, детка. Ты же знаешь, что я от этого становлюсь только тверже».

И чтобы доказать свою точку зрения, он прижимается всем телом к моему, обхватывая мою ногу за талию, чтобы он мог вжаться в меня.

— И даже не думай говорить мне, что ты от этого не становишься мокрой. — Он целует меня в горло, и я отпускаю мыльницу, отправляя ее на кафельный пол.

Мои соски буравят мягкий атлас, покрывающий их, и он прав... конечно, он чертовски прав. Ткань между моими бедрами испорчена.

Он проводит пальцами по моей челюсти, сводя меня с ума от потребности, пока его губы наконец не касаются моих.

— Ты заслуживаешь наказания за то, что заставила меня спать вдали от тебя прошлой ночью, — рычит он, его темные глаза буравят меня, вызывая покалывания в животе.

— Это традиция, — вздыхаю я.

— К черту традиции. Ни один ублюдок на свете никогда не женился на тебе. Давай создадим свою собственную.

Без предупреждения его пальцы впиваются в мою майку, и он одним движением срывает ее, оставляя меня обнаженной для него.

— Вот об этом я, блядь, и говорю.

Моя голова откидывается назад к кафельной стене, когда он засасывает мой сосок себе в рот.

— Себ, — кричу я, успешно забыв о толпе женщин по другую сторону стены.

— Да, черт возьми, — простонал он, переключаясь на другой, чтобы сделать то же самое.

Прижавшись губами к моей груди, он обхватывает пальцами пояс моих шорт и стягивает их вместе с трусиками вниз, оставляя их на лодыжках и опускаясь на колени рядом с ними.

— Моя, — рычит он, проводя кончиком пальца по своим инициалам в татуировке на моем бедре.

По моей коже пробегают мурашки.

— Стелла Папатонис, — рычит он. — Моя будущая жена. — Его глаза пылают огнем, когда он смотрит на меня.

Видите... всегда первым падает на колени.

— Скучал по тебе, — говорит он, хотя я уверена, что это больше направлено на мою киску, чем на меня. Не то чтобы я жаловалась, потому что не прошло и секунды, как он перекинул мою ногу через плечо и погрузился в меня.

— Такая мокрая для меня, — пробормотал он, касаясь моей чувствительной кожи.

Мои пальцы запутываются в его волосах, прижимая его к себе еще крепче - не то чтобы я думала, что он собирается куда-то уходить.

— Да, — кричу я, когда он вводит в меня два пальца, добавляя восхитительные ощущения к тем, что проносятся по моему телу от его языка. — Себ, блядь.

Стук в дверь едва слышен. Я уже слишком далеко зашла. После почти шести лет совместной жизни Себ знает каждый сантиметр моего тела и точно знает, как возбудить меня в рекордно короткие сроки. И, похоже, сегодня утром он на задании. Может, он и правда не понимает, что сейчас нарушает все гребаные правила свадебного дня.

Не то чтобы мне было не наплевать. Но что-то подсказывает мне, что у других могут быть с этим проблемы...

— Стелла? — зовет Калли. — Ты там в порядке?

— Да, — задыхаюсь я, не зная, отвечать ли на ее вопрос или поощрять Себа продолжать делать то, что он делает со своим языком, потому что, черт возьми, это чертовски хорошо. — Да. Да.

— Стелла, — настороженно произносит Калли. — Что ты делаешь?

— Ничего, — пролепетала я, не сводя глаз с Себа, пока он ел меня. — Я абсолютно ничего не делаю, — почти кричу я, когда он цепляет мой клитор зубами и отправляет меня за грань.

Зажав рот рукой, я кричу в ладонь, надеясь, что этого достаточно, чтобы заглушить звуки.

В глазах Себа мелькает понимание, и он позволяет мне насладиться кайфом, после чего опускает мою ногу на пол и поднимается на ноги.

— Наклонись над раковиной. Я хочу, чтобы ты увидела, как я трахаю тебя в последний раз в качестве Стеллы Дукас.

— Черт, — вздыхаю я, пошатываясь на слабых после оргазма ногах, и нагибаюсь к стойке.

Я слышу шорох ткани, когда он спускает шорты с ног. Я смотрю в зеркало, как он работает руками.

— Посмотри, как сильно ты меня заводишь, Чертовка. Я никогда не насыщусь тобой.

— Хорошо. А теперь трахни меня, чтобы мы могли скрепить сделку.

— Да, блядь.