— С тобой никогда ничего не случится. Обещаю. И скоро тебе не придется ни о чем беспокоиться.

Я киваю, но неуверенность скручивается где-то внизу живота. И все же, когда он вновь прижимается губами к моим, я целую его в ответ, наслаждаясь этой близостью. Его пальцы скользят по моему телу, и мое сердце бьется так бешено, что, клянусь, я сейчас умру. Я целовалась с немногими парнями, их было всего несколько. Но ничего подобного я не ощущала. Никогда ничего подобного со мной не происходило.

Желая, чтобы это никогда не заканчивалось, я с напором отвечаю ему. Застонав мне в рот, его руки начинают прокладывать дорожку вверх по моему телу. Добравшись до края футболки, он колеблется, его пальцы подрагивают.

Я не знаю, что мною движет, но вместо того, чтобы чувствовать себя неловко, ловлю себя на том, что шепчу:

— Все в порядке.

— Ты уверена? — он шепчет с ноткой нервозности.

Кай, нервничает? Кто бы мог подумать?

Я сдерживаю свои барьеры и направляю его руки вверх, под ткань футболки.

Он издает еще один стон и снова целует меня, прикасаясь ко мне и позволяя мне чувствовать то, что я никогда не считала возможным. Его поцелуи, его прикосновения заставляют меня чувствовать себя менее потерянной и одинокой. Я хочу, чтобы так продолжалось вечно. Но в конце концов мои веки закрываются, и я засыпаю крепким сном без кошмаров.

***

— Срань господня, — голос Индиго вырывает меня из страны грез, которая наполнена поцелуями, солнечным светом и конфетными полями.

Я моргаю, глядя на нее, сонная и дезориентированная.

— Где я?

— Эм, на диване. — Она бросает пристальный взгляд на Кая, который тихо дышит рядом со мной. — Чем вы тут вдвоем занимались? Целовались всю ночь и заснули?

Когда я прикусываю губу, мои щеки вспыхивают, она хлопает в ладоши и подпрыгивает на носочках.

— Ну наконец-то. Это заняло у вас двоих целую вечность.

Я прикладываю палец к губам.

— Можно потише. У него была тяжелая ночь.

— Держу пари, что так и было. — Она одаривает меня понимающим взглядом. — Тебе просто повезло, что это я тебя первая увидела. Бабушка Стефи, вероятно, вывалила бы на тебя коробку презервативов.

— У нас не было секса, — чувствую необходимость уточнить. — Мы просто...

Целовались. Касались друг друга. Изучали.

— Вы просто что? — настаивает она, нетерпеливо щелкая пальцами. — Давай, расскажи мне все подробности, грязные и не очень. Скажи мне, почему ты так сильно покраснела.

Все подробности?

— Боже, я даже не знаю, с чего начать.

Вздохнув, я поднимаю свой уставший зад с дивана и веду ее на кухню, чтобы не разбудить Кая. Приготовив кофе, я сажусь с ней за стол и рассказываю, что произошло с того момента, как она ушла из дома. К тому времени, как я заканчиваю, ее глаза становятся похожи на два шарика для пинг-понга, практически вылезающие из орбит.

— Ты не обратилась в полицию? — Она смотрит на меня так, словно я совсем выжила из ума. — Иза, ты должна пойти в полицию и рассказать обо всем.

— Я не могу. — Я добавляю около десяти ложек сахара в свой кофе и немного молока. — У них есть видео, на котором Кай занимается какими-то незаконными вещами, и они сказали, что передадут его копам, если мы сообщим о случившемся.

— Хорошо, это я могу понять.... — Она делает паузу, чтобы глотнуть кофе, и я чувствую, что грядет «но». — Но ты действительно хочешь, чтобы этим людям сошло с рук то, что они с тобой сделали? И кто знает, остановятся ли они. Может быть, они снова придут за тобой.

— Знаю. — Я помешиваю кофе, делаю маленький глоток, а затем ставлю чашку на стол. — Но, как я тебе уже говорила, Кай знает, кто это, и он собирается их остановить.

— И как же? — скептически спрашивает она.

Я сильнее сжимаю ручку кружки.

— Не знаю. Он не сказал. Он пообещал мне, что с ним ничего не случится.

— Я надеюсь на это. Ради него и тебя. — Она подносит край своей чашки к губам, глядя вдаль, погруженная в свои мысли. — Хотя, это довольно сексуально — он преследует людей, которые причинили тебе боль. Прямо как в кино.

Я мысленно вздыхаю. Я очень люблю Индиго, но иногда я с ней не согласна. И я определенно не думаю, что Кай, преследующий этих людей, это сексуально. Опасно, черт возьми, да. Мило, немного.

— Как дела у твоей мамы? — Я меняю тему, протягивая руку за сливочником.

— Не так уж плохо. — Она собирает волосы в беспорядочный пучок и закрепляет его резинкой. — Наконец-то я села, поговорила с ней и сказала, что, по-моему, ей нужна помощь. Сначала она немного защищалась, но я напомнила ей о том, сколько раз она это делала, и, кажется, она меня поняла. Что ж, по крайней мере, она согласилась лечь на реабилитацию.

— Это здорово, — говорю я. — Может быть, на этот раз все получится.

— Может быть. — Она смотрит на пар, поднимающийся от кружки. — Она подает на развод, и я надеюсь, что это поможет ей быстрее поправиться.

— Я не знала, что они разводятся. Ты в порядке?

— Я тоже не знала. Не знала до вчерашнего дня, когда отвезла ее в реабилитационную клинику. Но, честно говоря, испытываю некоторое облегчение. Конечно, это отстой и все такое, но моя мама была несчастна много лет, и я просто хочу видеть ее счастливой.

— Ты такой хороший человек. Ты всегда рядом со своими близкими.

Она поднимает на меня взгляд, и в ее глазах пляшут искорки веселья.

— Оу, кажется у нас момент откровения?

— Не знаю, — пожимаю я плечами, обхватывая кружку, чтобы сделать еще глоток. — Может быть.

Она наклоняется вперед на своем стуле и обнимает меня.

— Я становлюсь похожей на девчонку.

Обнимаю ее в ответ, чувствуя себя неловко, но уже не так сильно, как раньше.

— Это плохо?

— Нет. Главное, чтобы ты не подкалывала меня, — говорит она. — Иначе у тебя будут проблемы.

— Я сделаю все, что в моих силах. — Делаю паузу, тщательно подбирая следующие слова. — И спасибо тебе за все. За то, что была рядом, когда мне это было необходимо, и за то, что заставляла меня веселиться, когда мне этого совсем не хотелось.

— Ладно, и кто умер? — спрашивает бабушка Стефи, ворвавшись на кухню в футболке и джинсах, уже с уложенными волосами.

— Никто. — Я откидываюсь на спинку стула. — Почему ты с утра уже такая нарядная?

Она открывает холодильник, чтобы взять сок.

— У меня кое-какие дела. Но мне интересно, почему ты еще не одета.

— Зачем мне одеваться? — Я спрашиваю. — У меня каникулы.

Она отвинчивает крышку от банки с соком.

— На работу.

Я смотрю на время на микроволновке.

— Мне на нее только после двух.

— Ой. А я думала, что ты так рано встала именно из-за этого. — Ее взгляд скользит по дивану, где спит Кай, а затем возвращается ко мне. — Тогда почему ты уже не спишь? И не говори, что тебя разбудила Индиго. Я знаю, что она не проходила по коридору.

— Ммм... — Я вскакиваю на ноги, чуть не опрокинув стул. — Я, пожалуй, пойду приму душ.

И чуть ли не бегом направляюсь в коридор.

— Да, тебе лучше поторопиться, — со смешком кричит мне вслед бабушка. — Но, чтобы ты знала, когда вернешься домой, мы поговорим о безопасном сексе.

Я закрываю дверь своей спальни и запираю ее на ключ. Почему, ну почему она всегда так со мной поступает, особенно в пределах слышимости Кая. Если он вообще не спал и притворялся спящим, он, вероятно, будет дразнить меня позже.

Однако все опасения по поводу смущения улетучиваются из моей головы, когда я беру телефон и замечаю сообщение.

— Пожалуйста, только не это, — шепчу я, водя пальцем по экрану. Читая сообщение, я немного расслабляюсь. Ну, насколько вообще можно расслабиться, когда твой отец ведет себя как придурок.

Папа: Не знаю, сказала ли тебе бабушка, но мы переезжаем. Грузчики приедут сегодня. У меня куча твоей одежды, рисунков и прочего барахла, если хочешь забирай. Если нет, дай мне знать, я все выброшу.