…В «Омуле» в полдень было немноголюдно, большинство посетителей приходили развлечься ближе к ночи. Жека с Графином вольготно расположились на привычном месте, слева от входа, у большого окна, охранники остались стоять в вестибюле. Мотаться придётся ещё много, но главное дело сделано, и можно наконец-то распохмелиться.

Жека заказал форель, запечённую в пармезане, с прованскими травами и салат с креветками. Бокал сухого белого вина довершал обед.

— Ты как аристократ уже стал, — усмехнулся Графин, заказавший сибирских пельменей, плов и 200 грамм столичной водяры в маленьком графине.

— Лёгкая еда, не нагружающая живот, лёгкое бухло, не нагружающее голову, — возразил Жека. — Нажраться от пуза я и вечером могу. А сейчас нам ещё придётся помотаться.

— Куда поедем? — спросил Графин.

— Поедем на комбинат — надо поговорить кое с кем насчёт завтрашнего, — ответил Жека, не вдаваясь в подробности.

— А пропуск на территорию у тебя есть? — спросил Графин, и закинул в рот стопку, а потом пельмень. — Я думаю, ты там сейчас персона нежелательная, и наверняка проезд туда тебе запрещён.

— Пропуск у меня есть, и даже на машину есть. А если не пустят — деньги везде дорогу дадут, — уверенно сказал Жека.

… Когда подъезжали к комбинату, Жека мельком глянул на стоянку автомобилей рядом с проходной. Машин стало заметно больше. Что за фигня? Кажется, и зарплата маленькая, и деньги толком не дают: раз да через раз, а люди всё равно умудряются жить, покупать технику, компьютеры, автомобили. Да и одеваться стали намного лучше по сравнению с девяносто первым годом, когда все ходили в советских обносках…

Мерседес затормозил перед шлагбаумом первой проходной, из сторожки вышли два здоровенных лысых охранника в камуфляжной форме. Мельком посмотрели на машину, увидели пропуск, который Жека показал в открытое окно, и поняли, что лучше не связываться с дополнительными досмотрами, сразу открыли шлагбаум. Въезд на территорию оказался очень лёгким.

Жека показывал водителю, как ехать. Миновали рельсобалочный, сортопрокатный цех и приехали к головной части. За прошедший месяц, что Жеки здесь не было, строение очень сильно выросло. Стройка, подпитанная валютой из Германии, шла очень активно. На стройплощадке ковырялась масса народа, работала тяжёлая техника. Громадный корпус уже был накрыт большими металлическими фермами, на которых смонтировали крышу из бетонных плит. Внутри ездили цеховые краны. В сооружение как раз заезжал целый железнодорожный состав с оборудованием, который тягал маневровый тепловоз.

Рядом со стройплощадкой располагались несколько строительных вагончиков. На самом большом и чистом видно вывеску «Строительный участок № 1. Начальник участка Трефилов С. К.». Дверь в вагончик открыта, указывая, что начальник внутри.

— Посидите пока здесь, — велел Жека, обращаясь к Графину и охранникам. — Я сам там разберусь.

Трефилов, парень лет 25, одетый в чистую синюю робу, сидел за столом в вагончике, развернув чертёж, и с двумя мужиками из работяг решал какую-то производственную задачу. Мужики на повышенных тонах доказывали ему, что не получится так сделать, надо делать по-другому. Трефилов не соглашался, указывая на то, что нужно делать всё по проекту.

— Да как по проекту??? — возразил один из работяг. — Это переделывать всё придётся по новой. Ещё пару дней на этом потеряем.

— Если не переделаем, немцы у нас не примут такую работу! — уверенно возразил Трефилов. — И что дальше будешь делать? А если потом государственная приёмка не примет это? Росгортехнадзор? На переделку недели уйдут. Не, мужики, так дело не пойдёт. Надо делать всё сразу, со стопроцентной надёжностью, на года. Приступайте к работе, не злите меня.

Мужики, явно недовольные, надели каски, лежавшие на полу, и вышли из вагончика, искоса посмотрев на кента в дорогом костюме и начищенных туфлях, с чёрными очками и в шляпе.

Трефилов, увидев Жеку в таком прикиде, обрадовался.

— Какие люди в Голливуде, — рассмеялся Трефилов. — Давненько тебя тут не было, Евгений Александрович. Чай будешь?

— А давай! — махнул рукой Жека. — Жарко что-то сегодня. Треснем по жаре горячим чаем.

— Жарко, — согласился начальник участка, включая белый чайник на столе. — А ты ещё в таком плотном костюме.

— Куда деваться, Сергей Константинович, — усмехнулся Жека. — Дресс-код долбаный. Это обычному человеку хорошо — надел шлёпки на босу ногу, шорты, майку и почапал куда хочешь по жаре. А нашему брату, бизнесмену, днями приходится в брюках, в туфлях и пиджаке мучиться. Жара не жара — будь добр соответствовать.

— С чем пожаловал? — поинтересовался Трефилов, подавая Жеки чашку с чаем и пододвигая пачку печеньев.

— Открою я тебе подробности кое-какие, — сказал Жека, осторожно пробуя чай. — Управленцы твоего уровня должны это знать. Завтра состоится общее собрание акционеров металлургического комбината. Это первое собрание после приватизации на этом предприятии, на котором должны принять все документы нового предприятия. То есть, все акционеры, которые покупали акции комбината в ходе приватизации, за ваучеры или за деньги, сейчас будут участвовать в этом собрании. Естественно, у кого акций мало, меньше 1 процента, в собрании очно принимать участие не будут. Они просто зарегистрировали в журнале своё право на собственность комбината и на дивиденды. Правом голоса будут обладать только те, у кого 1 процент акций и больше.

— Я знаю это, — согласился Трефилов, внимательно слушавший Жеку. — У меня у самого есть 10 акций, те, что я получил за ваучер. Я уже зарегистрировался в журнале у Валентины Сергеевны и не буду принимать участие в собрании акционеров. Примут участие только те, у кого от 1000 акций.

— Так и есть, — кивнул головой Жека. — А ты знаешь, какая повестка дня будет стоять на собрании?

— Ну как всегда, новый устав, новые управленцы, директор, и всё такое… — неуверенно сказал Трефилов. — Что там ещё могут принимать?

— А там могут просто похоронить этот завод на корню, — спокойно ответил Жека.

— Как похоронить? — с тревогой спросил Трефилов, потирая от волнения макушку.

— А вот так! — мрачно сказал Жека и отхлебнул чай. — Новые владельцы, нынешняя управляющая компания «Альфа-Капитал», после того как полностью получат контроль над комбинатом, на законных основаниях, первым делом аннулируют все договоры и кредиты, которые существуют на данный момент. Предприятие будет новое, все долги будут сброшены при ликвидации старого предприятия в связи с созданием нового акционерного общества. В том числе, как ты понимаешь, и обязанность платить немецкий кредит, на строительство МНЛЗ.

— Но такого не может быть! — воскликнул Трефилов и встал из-за стола. — Это же выстрел себе в ногу! Неужели они решатся на такое? Деньги идут, надо строить!

— Конечно, решатся. Я тебе даже скажу почему, — согласился Жека. — Москвичам не нужен весь завод, потому что он устаревший, и металл, который он катает, сейчас никому не нужен. В данное время завод сидит на государственных кредитах и субсидиях. Но государство, даже если и скинет свои кредиты, освободив от долгов, по-новому-то работать москвичей не научит, экономическая обстановка к этому не располагает. Поэтому хозяева закроют основной металлургический передел. Закроют доменный цех вместе с только что построенной пятой домной, коксохимпроизводство, закроют мартены как экономически неэффективные, вместе с ними закроют блюминг, сортопрокатный цех и листостан. Оставят только рельсобалочный цех и электросталеплавильный. Бинго! Плавят сталь в электропечах и тут же катают рельсы. Так как рельсы всегда нужны в любом государстве и на бирже они торгуются очень хорошо, вопрос лишь в цене. Таким образом, отправив 10–20 тысяч людей за ворота, на биржу труда, разрушив основные цеха, они сделают маленький рельсоделательный заводик, и при таком раскладе он будет экономически очень эффективный, даже в нынешних реалиях.