– Даже не смей думать об этом! – Повторяю слова Тамары Ивановны и выхожу из квартиры.

Гуляю, отдыхаю и впервые получаю удовольствие от того, что происходит в моей жизни. Все идет по плану. Через две недели я со спокойной душой и к великой радости врача ложусь в больницу. Дома все подготовлено: куплено, выстирано, отглажено. Осталось дождаться самого главного – мою малышку.

Не люблю больницы, но настраиваю себя, что это важный этап, который не пропустить и не перепрыгнуть. Тем более что в целом, все оказывается очень неплохо: в палате чисто, соседки веселые, кормят вкусно. Лежи как на курорте, отдыхай и ни о чем не думай. На третий день даже поймала себя на мысли, что мне это начинает нравиться.

– Ну что, Карина Игоревна, готовы? – Спрашивает заглянувшая в палату женщина в белом халате и что-то сверяет у себя в тетради.

– Я-то давно – прекращаю рассматривать потолок, перекатываюсь на бок и сажусь на кровати.

– Пойдемте, посмотрю вас, и будем определяться.

Определиться не получилось, потому что моя малышка решает все сделать за нас, и как только я дохожу до нужного кабинета, живот скручивает от резкой боли.

– Ой – растерянно шепчу я и тут же повторяю, но уже гораздо громче – Ой-ей!

– Та-а-ак, – подхватывает меня врач – похоже, кому-то уже не терпится.

Дальше все, как в кино. Я вроде бы и участвую, и роль самая что ни на есть главная, только вижу все со стороны. Мне не больно, не страшно, словно мне вкатили огромную дозу анестезии. Медсестры суетятся, врач командует готовить родзал и требует, чтобы я спокойно и правильно дышала. Стены, потолок, яркая лампа… Все смазано, сумбурно. Единственное, что четко слышу и выполняю – указания врача.

– Ну вот и все, мальчик у вас! Все замечательно! Молодец, мамочка!

– Какой мальчик?

– Хорошенький мальчик, рост пятьдесят два и три шестьсот пятьдесят вес. – радостно сообщает мне врач.

– Нет, нет, не может быть! – Нервничаю я и приподнимаюсь на локтях – У меня была девочка, девочка Соня.

Врач перестает улыбаться и внимательно смотрит на меня, потом переводит взгляд на медсестру и передает младенца какой-то молоденькой ассистентке.

– Так, Карина Игоревна, у вас родился мальчик. О какой девочке речь?

– Ну, как же – начинаю объяснять – на УЗИ говорили, что девочка. Я же и имя и…

Слезы катятся из глаз. Больно ударяюсь затылком о кушетку, когда роняю голову, и реву как последняя дура. Плевать, что обо мне подумают врачи, на все плевать. Только что все мои мечты и планы были разрушены.

– Только не это, господи, за что?! – подвываю я.

Со мной больше не спорят. Делают какой-то укол, аккуратно перекладывают на каталку и увозят в палату.

Сколько я проспала – не знаю, но просыпаюсь только когда за окном темнеет. Осматриваюсь. В палате никого. Кровати застелены, никаких вещей на тумбочке.

«Я одна? – первое, что приходит в голову – А ребенок?»

Память моментально подкидывает воспоминания и мне становится страшно. Я же не сумасшедшая! Просто, когда ты девять месяцев готовишься к розовым распашонкам и бантикам, а потом… Откидываю одеяло и резко сажусь на кровати. Перед глазами немного плывет, и я беру паузу. Для полной картины не хватало упасть в обморок, тогда меня точно спишут в инвалиды. Сижу, смотрю в окно и дышу, пытаясь вернуть себе полный контроль над телом.

– О, проснулась уже? – Заглядывает в палату седовласая женщина в белом халате. – меня Нина зовут.

Не успеваю ничего ответить. Нина проходит в палату, пододвигает единственный в стул к моей кровати и садится.

– Я сегодня на посту дежурю, если что-то надо будет – зови.

– Хорошо, – мой голос звучит глухо. Поднимаю глаза и задаю главный вопрос – а ребенок? Он сейчас где?

– В детской палате. Ты не волнуйся, там за ним присмотрят, отдыхай пока.

– Я могу его увидеть? – сглатываю тугой комок в горле.

– Конечно, как проснется, принесут – медсестра вздыхает и аккуратно накрывает мою руку своей. – Что же ты так кричала-то, милая?

Теплая, мягкая ладонь женщины, словно волшебный пластырь, расслабляет, успокаивает. Я снова заглядываю ей в глаза, серо-голубые, теплые, окутанные паутинкой морщинок и решаюсь.

-Вы не подумайте, я нормальная – начинаю, как мне кажется, с главного – Мне на УЗИ сказали, что девочка будет, а тут…

– Ох, нашла себе горе, – качает головой Нина – мальчик или девочка, не все ли равно? Главное – здоровый ребенок, а твой ого-го какой богатырь. Все детское отделение на уши поставил своим криком.

– Этого я и боюсь – отвечаю, а голос получается какой-то поникший. – Что он в отца своего пойдет.

– Бандит?! – Шепчет и округляет глаза женщина.

– Нет – ухмыляюсь я. – Кобель его папаша. Красивый, самовлюбленный кобель.

В этот раз я, когда поднимаю голову и смотрю на Нину, улавливаю в ее глазах понимание. Она сжимает мою руку и спокойно, с уверенностью произносит то, что и станет моим девизом на ближайшие годы: «Милая моя, он и твой сын тоже. Видимо, так надо было. Поверь мне, там наверху лучше нас знают, как правильно. Папаша свою работу выполнил, пацан здоровый получился и красивый. Теперь тебе придется потрудиться и воспитать из него настоящего мужика, чтобы твой кобель потом все локти себе сгрыз».

Карина Ольшанская

Через полчаса, после того как ушла Нина, мне принесли ребенка.

– Проснулся, требует маму – чуть улыбнулась молоденькая медсестра.

Я встала с кровати и медленно подошла к кувезу.

«Мама… Сын – пробую на вкус слова и рассматриваю малыша».

Темненький.

Волосы черные, и даже если посветлеют… Вспоминаю все, что читала о младенцах, пока была беременна и пытаюсь себя утешить.

«Глазки тоже цвет меняют, как и волосы, а кожа… так и останется смуглой, а если еще и волосы».

Как бы я не выкручивалась, а сын похож на Серковского. Очень похож.

Рассматриваем с малышом друг друга. Внимательно смотрим и, видимо, уловив во мне что-то родное, сынок начинает кряхтеть. Беру его на руки и, легонько укачивая, иду к кровати.

– Сейчас попробуем тебя покормить – всматриваюсь в сморщенное личико малыша и чувствую, как в груди расползается неконтролируемое чувство теплоты. В глазах щиплет, и я пытаюсь прикрыть внезапный наплыв нежности шуткой – Но если не получится, ты уж без обид, придется полуфабрикатом перекусывать.

Маленькая бутылочка со смесью уже стоит на тумбочке на случай, если «богатырю мало будет».

– И как же мне тебя назвать, богатырь? – спрашиваю у кряхтящего и чем-то недовольного сынишки. – Не знаешь? Вот и я тоже.

Вместо ответа, сын разражается звонким ревом, очевидно, требуя прекратить его укачивать и немедленно покормить.

– Сейчас, сейчас – успокаиваю скорее саму себя, потому что малыша мои слова совсем не трогают. – Теперь понимаю, чем ты так очаровал весь женский персонал.

Расстегиваю халат, прикладываю сынишку к груди и умиляюсь.

– Красивый ты парень, весь в папашу, – шепчу, пока он жадно чмокает – Ох и намаюсь я с тобой, если еще и характером в него пошел. А может, не пошел? Давай ты от папочки только внешность возьмешь, а характер от меня? Нет, мамка у тебя тоже та еще язва, но я обещаю исправиться.

Дни в больнице летят быстро. Все попытки приучить сына к режиму терпят провал. Кормление, памперсы, все по первому требованию нового маленького человечка. Сложно, но я стараюсь и потихоньку привыкаю. Единственное, что беспокоит – имя. Я до сих пор не могу придумать, как назвать сына. Девочки с работы, Тамара и даже Алевтина наперебой предлагали варианты, но мне ничего не понравилось. В конце концов, я нахожу в интернете спасительную информацию: у меня есть месяц на оформление ребенка и успокаиваюсь.

– Вот выпишут нас завтра, и уже в родных стенах буду ломать голову, как тебя назвать. – Сообщила я сыну во время одного из кормлений.