Дверь открывается и я, отбрасывая тело офицера, шагаю внутрь капитанской рубки. Дверь за мной закрывается. Шаг вперёд и в сторону влево. Вскидываю оружие.

Помещение пять на восемь метров. Справа и слева друг за другом занятые экипажем места. Впереди отдельно два рядом места, как понял пилотов. Вскидываю оружие и начинаю стрелять, мысленно молясь, чтобы оружие не дало осечки.

Семь выстрелов — шесть трупов. Один, тот в кого стрелял последним успел встать с места и попробовать укрыться, но второй заряд попал в цель. Вытер пот со лба.

— Не расслабляйся, нужно провести контроль и поднять аппарели, — оглядываясь, бормотал себе. То, что кто-то выжил в скоротечном бою я сомневался. Стрелял практически в упор с расстояния пары метров в неожидающих атаки, но контроль нужно произвести, проверить, может кто и получил заряд в область сердца, но по какой-то причине выжил. Мог бы стрелять и в голову, но тогда у противника возрастёт шанс отклониться от выстрела.

Экипаж — шестеро, а это восемь-девять секунд и за это время, особенно последняя цель, может изменить положение, что и вышло. Пилот, в которого стрелял последним так быстро выскочил из своего кресла, что первый заряд прошёл мимо. Но вторым я в него попал, вот только не был стопроцентно уверен убил или нет.

Осматривать, пробовать пульс не стал. Подходил, клинком в сердце и всё, тогда наверняка.

— Пятый, — произнёс, выдёргивая клинок из груди. — Так, а где шестой⁈

Не знаю, какая чуйка сработала, но я из положения полусидя ушёл перекатом через бок и одновременно, едва задев меня над плечом пролетел заряд.

— Живой… Надо было с него начинать… — чертыхнулся про себя лёжа на полу, отползая за укрытие. — Стреляли слева и сбоку. Значит он где-то за пилотскими креслами. Обойти не могу, а время идёт и с минуты на минуту всполошатся или кому-нибудь взбредёт в голову прийти на уровень где располагается капитанская рубка. Придётся действовать быстро.

Выставив оружие в сторону, где предполагаемо спрятался противник, щучкой, распластавшись на полу, оттолкнувшись ногами от опоры прокатился по полу, но движения не заметил. Замер на мгновение прислушиваясь — тишина. Поднялся и, пригибаясь, пошёл с каждой секундой ожидая движения или выстрела. Два метра, три метра, и я заглядываю за место пилота.

— Мёртв, — произношу, но для уверенности стреляю в голову. Тело пилота лежало на полу, прислонившись спиной к панели. В одной руке пистолет, а другая сжимает обугленную рану на животе. — Тяжело ранил, но сразу не убил. Сил и смелости ему хватило выстрелить, не то, что этому трусу, — сплёвываю на пол. — Ладно, это всё потом, — произношу и перевожу взгляд на пилотское место. Подхожу, усаживаюсь в свободное кресло. Я не проходил курс пилотирования в обучающем тренажёре, но изредка следил за производимыми манипуляциями и по крайней мере с обозначением, принятом на флоте противника имел общее представление.

— Левый с пиктограммой тумблер вверх, ручка направо. Закрыть аппарель. Так, это есть. Нужна громкая связь.

Перевожу взгляд, микрофона не видно. Беру с крепления шлем. Надеваю и тут в ушах раздаётся непереводимая брань. То, что ругаются я понял по эмоциональному окрасу речи, а из обрывков предложений, проскальзывающих между, понял, что закрыл аппарель очень вовремя. Несколько бойцов оказались сброшены с высоты, а основная группа эвакуации так и осталась практически в полном составе за бортом.

Поискал глазами как переключиться на громкую связь. Произвёл нужные манипуляции.

— Внимание! Внимание! Группе, что прибыла в спасательной капсуле с крейсера «Шаустан» в полном составе прибыть к капитанской рубке на уровень два. Повторяю. Группе, что прибыла в спасательной капсуле с крейсера «Шаустан» в полном составе прибыть к капитанской рубке на уровень два. Бес, — последнее слово произнёс по-русски, чтобы поняли, что говорю я, а не кто-то другой вызывает.

Откинулся на спинку кресла и краем глаза на экране визуального контроля внутреннего пространства замечаю нездоровое оживление в коридоре. На мостик идёт вооружённая пара во главе с офицером, у которого я сидел в кабинете один на один.

— Вот и особист пожаловал. Как там его… Конта́тис, а моих ребят не видно, но времени мало прошло.

Встаю. По моим расчётам у меня две-три минуты, пока они поднимутся на уровень. Собираю оружие. Один пистолет в кобуре вешаю на пояс, второй в руке и понимаю, что убрать трупы от входа не успеваю, а уйти им или как-то позволить дать знак, что капитанская рубка захвачена ни в коем случае нельзя. Подхожу к двери, открываю и, стоя в створках, чтобы та не закрылась изготавливаюсь для открытия стрельбы с колена.

Если бы они шли медленней, то мой план провалился, но офицер с солдатами торопились и вылетели из-за поворота в полном составе. Я успел их идентифицировать и открыть огонь, а вот они не успели ничего предпринять, так и повалились, перекрывая проход. Выждал пару минут, прислушался. Тишина. Хотел шагнуть обратно в капитанскую рубку, чтобы по камерам отследить что происходит, но услышал тихое: «Бес! Свои». И от сердца отлегло.

— Сюда, скорее! — не опуская оружие, держу на прицеле коридор, мало ли что.

«Два, три… пятый», — считаю в уме, кто проходит мимо меня.

— Кого нет⁈ — бросаю последнему идущему ашш Сошша Хааш.

— Птица-восемь. Не нашли, но он должен был слышать.

— Принято, — отвечаю и шагаю внутрь, и дверь тихо закрывается. — Саша, на место пилота. Остальные: проверить убитых, забрать оружие и сложить тела в одном месте, чтобы не мешались. Потом занять места экипажа.

— Командир-хоск.

— Взлетай, Саша. Просто взлетай! — не до вопросов сейчас. Не думаю, что нет аварийного или какого другого способа открыть если не аппарель, то проникнуть внутрь корабля с поверхности. Ну не может быть такого, поэтому я и торопился. Саша кивнул, произвёл какие-то известные ему манипуляции и не только я почувствовал, как корабль разворачивается вокруг своей оси, идёт назад, потом дёргается вперёд и хорошо, что успел усесться в свободное кресло, резко с подъёмом ускоряется.

— Высоко не поднимайся. Не думаю, что у них вооружение способно нам навредить, но на высоте нас засекут.

— Нас итак засекут. Система позиционирования и «свой-чужой» включена и отключать пока не советую.

— Что придумал?

— К океану полетим. Над ним снижусь и отключу, если получится.

— Понял. Есть возможность заблокировать все двери на корабле?

— Сделал.

— Хорошо, — мне только сейчас пришла неприятная мысль. Какую-то часть солдат и офицеров мы оставили на поверхности, но немало ещё осталось на борту. Не знаю, какова штатная численность этого судна, но явно немаленькая, если экипаж состоит из шестерых, и вдобавок корабль из нескольких уровней. Примерно подсчитал — получилось под сотню с медиками, обслуживающим, вспомогательным персоналом. Если учесть, что в эвакуационной бригаде примерно десять медиков плюс взвод охраны, то на борту осталась примерно половина.

— Надо бы Птицу-восемь поискать. Он как ушёл вместе с тем сержантом, так и не появлялся.

— Поищем, а сержант этот мёртв.

— Я видел, — ответил ашш Сошша Хааш.

Судно летело выбранным принцем крови курсом. Я в его дела не вмешивался. Он лучше знает.

— Ладно. Ты здесь за старшего. Я возьму двоих и пойдём по кораблю пройдёмся. Вряд ли все в каютах остались и заодно трупы уберём.

— Принял, командир-хоск.

Трупы мы перенесли в коридор, освободив капитанскую рубку. Пришлось правда пострелять, но мы к этому были готовы. Не все члены экипажа оказались запертыми в каютах и троих пришлось упокоить. Как ни странно, они сами к нам пришли, хотя, куда ещё идти, чтобы выяснить что происходит. Как понял, ашш Сошша Хааш на внутренние вызовы не отвечал, поэтому и пошли они узнать к капитану что происходит, но их встретили огнём на поражение…

— Покойся с миром Леонид, — произнёс, закрывая ему глаз. Мы нашли Птицу-восемь в гальюне с каким-то штырём в одном глазу. Не уследил он за этим сержантом. А я корил себя, что не приставил присматривать за пленным кого из анторсов, но они тогда были в плохом состоянии, только совсем недавно пришли в себя и то, как понял не до конца. Как заметил, движения у них до сих пор заторможены, но держатся молодцом.