Не приближаясь, пара солдат остановилась, держа нас на прицеле.

— Здесь, сюда! У нас раненые, нужна помощь! — произнёс, и поднял одну руку вверх, давая понять, что старший тут я. Но мои манипуляции остались без внимания.

«Они кого-то ждут более важного и это не штурмовики, а охранники», — сделал для себя вывод после того, как рассмотрел форму солдат, что держали нас на прицеле. Она оказалась примерно такая же, что у тех, кто находился в четвёртом РКП.

— Я — офицер-капитан… — привлекал к себе внимание, но замолчал. Буквально через несколько секунд из-за поворота показалась процессия. Полнокровный взвод солдат в сопровождении офицеров. Вот только и они не предпринимали активных действий. Не пытались сблизиться, не открывали огонь, только наставили на нас оружие. И от такой картины мне стало не по себе. Если сейчас скажу что-то не так или отвечу неправильно, нас всех расстреляют. Их примерно в два раза больше, расположились грамотно, в три шеренги и держат нас на прицеле. Расстояние конечно разное. У тех, кто ближе к медблоку есть время уйти с линии открытия огня, но вот спрятаться-то негде.

От группы отделились две пары и, не обращая внимания на нас внимания, одна пара проследовала дальше по коридору в сторону медблока, а вторая к месту боестолкновения.

Всем своим видом показывал, что спокоен, но сердце бешено колотилось, я тяжело дышал и лихорадочно искал ответ, как мне представиться. Имя офицера, чей коммуникатор мне передали я не знал, не знал и номер подразделения, к какому приписана группа усиления. И пришёл к выводу, что на первом же вопросе посыплюсь.

Изобразив усталость, медленно повернулся спиной к основной группе противников и, убедившись, что пара солдат, которая проследовала проверять коридор, уходящий в медблок меня не видит, быстро жестами подал сигналы: «Внимание!», «К бою!», «Огонь по команде!». Едва успел произвести необходимые манипуляции и убедиться, что бо́льшая часть солдат десанта меня поняла, как сзади послышался шум. Медленно повернулся на звук, но сделал вид, что не удержался на ногах и пошатнулся, ловя равновесие и рядом стоявший анторс, и Птица-восемь меня практически поймали, и удержали на ногах. Когда взгляд встретился с глазами Птицы-восемь заметил на его лице сосредоточенность.

— Офицер, вам стало хуже⁈ Скорее! Офицеру плохо, у него ранение — серьёзная контузия. Он был в первых рядах, когда произошёл взрыв, — быстро говорил Птица-восемь, обращаясь к стоявшим неподалёку противникам.

От основной группы отделились двое и подошли ко мне, но попыток помочь не предпринимали. Они остановились недалеко от меня, и я хорошо рассмотрел их. Один из них офицер достаточно высокого звания. Капитан, не меньше, а второй, возможно его заместитель или адъютант, хотя, какой у капитана адъютант. Но то, что именно один из подошедших офицеров если не самый главный среди находящихся здесь в коридоре, я понял точно. И он сейчас пристально смотрел на меня.

— Представьтесь! Имя, звание, подразделение к которому приписаны, от кого получили приказ⁈ И где ваш коммуникатор⁈ — повышая голос, властно произнёс офицер. Я было набрал в лёгкие воздух, чтобы что-то ответить и одновременно отдать приказ действовать, как к нему подошёл один из солдат, что уходил осматривать коридор в сторону холла с флиптами и я замер на полуслове.

— Офицер-капитан, — докладывал солдат. Он говорил тихо, но достаточно, чтобы я разобрал его речь, — основной коридор полон трупов. Насчитал не менее двадцати, но не уверен. Тела разорваны, обожжены. Все с оружием. Опознать не представляется возможным. Коммуникаторов нет или повреждены, — закончив доклад, он протянул оплавленный корпус коммуникатора.

— Офицер-капитан, — вступил в разговор, — согласно приказу моя группа следовала вместе с сопровождающим к месту новой дислокации, но когда мы достигли этого перекрёстка на нас сзади напали, — говорил, а сам приближался к офицеру, — с нами был техник-смотритель. Его убили первым. Потом завязался бой.

— Ваш коммуникатор, представьтесь! — не унимался офицер, а мне до него осталось ещё пара метров. Рывком такое расстояние не преодолею, попросту не успею. Слишком много пар глаз следят за нами.

— Конечно, — ответил, делая ещё один шаг и одновременно извлекая трофейный девайс, — мой коммуникатор повреждён. Можете в этом убедиться, — протянул девайс офицеру. В это время солдат, что докладывал отошёл в сторону.

— Представьтесь по форме! — не предпринимая попыток взять у меня коммуникатор, вновь взъерепенился офицер. Он нервничал, а скорее всего и боялся. Только окружавшие его солдаты придавали ему сил.

«Ах ты ж…», — выругался про себя. До офицера осталось меньше метра, и я начал действовать. Из разжатых пальцев коммуникатор полетел вниз. Внимание офицера и части солдат переключилось на это движение, тем временем я сблизился с говоруном и левой нанёс удар в солнечное сплетение. Пока тот сгибался, хватая ртом воздух, развернул его вокруг своей оси, чтобы он оказался лицом к солдатам, а ко мне спиной и схватил его за волосы.

— Не стрелять! Убрать оружие! Я — офицер-капитан, выполняю приказ подполковника О́нто Буса́ти! — закричал, вздёргивая ошарашенного офицера, — а этот… трус или может быть предатель, видя, что у нас раненые тянет время!

Прошло менее пары секунд. Никто не успел среагировать. Ни мои солдаты, ни солдаты противника, ни стоявший рядом помощник или адъютант.

— Ты! — ткнул в того самого «адъютанта», — кто командир?

— Старший офицер-командир Ми́со Шо́ти, — быстро ответил тот.

— Пригласи его сюда. И… быстро! — рявкнул на замешкавшегося солдата. Он переводил взгляд то на меня, то на своего начальника, но ничего не предпринимал и пришлось на него наорать, чтобы тот вышел из ступора.

Солдат-адъютант убежал, да так быстро, что едва не сбил с ног кого-то.

Я мысленно радовался, что никто не успел применить оружие. Хотя положение у нас, мягко скажем, не очень. Солдаты противника напряжены и главное их очень много. Мы едва умещались на перекрёстке коридора. И не факт, что это все.

— Опустите оружие! Это приказ! — контролируя офицера, продолжал отдавать приказы, — помогите раненым! Что застыли⁈

— Офицер, вам тоже нужна помощь, — заговорил Птица-восемь мимикой лица подавая непонятные мне знаки.

— Позже. Сейчас придёт старший офицер, а после… — я говорил громко, чтобы меня услышали, как можно больше моих солдат и приготовились действовать. Расклад сил не на нашей стороне, но я надеялся на внезапность. Бдительность охраны РКП, как понял, именно её подняли по тревоге и вывели на рубеж, немного удалось усыпить, остаётся дело за малым.

Прошло менее двух минут. Солдаты охраны РКП, нехотя, но опустили оружие и к моему разочарованию, не разбрелись в разные стороны, а только одно отделение отделилось от основной группы и направилось помогать раненым, а это уже плохо. Я надеялся, что они сломают строй и разбредутся, а наши ребята возьмут их под контроль.

— Офицер-капитан Хова́тис! — прибежал посланный мной «адъютант», а я не сразу понял, к кому тот обращается, но хорошо быстро сообразил, что он смотрит на меня, а не на удерживаемого мной офицера. Тем временем тот продолжал, — старший офицер-командир не может покинуть пост и приказывает вам прибыть к нему для доклада, а также отпустить офицер-капитана Новта́ски.

И как ответить? Есть, товари… Нет. Здесь такое обращение отсутствует. У анторсов, например, принято обращение «Мой капитан, мой…» и так далее, а здесь?

— Слышишь, Новта́ски? — нашёл как выпутаться из затруднительного положения, — офицер-командир приказывает тебя оставить в покое, но ты пойдёшь со мной… Вы, четверо, — обратился к находившимся неподалёку анторсам, — пойдёте с нами. Арестовать труса и предателя… а тебя я сейчас отпущу, — продолжил, наклонившись над ухом офицера, — не вздумай рыпнуться. Ты меня понял⁈ — и для острастки ещё раз вздёрнул его за волосы, — сдай оружие…

Как ни странно, но капитан подчинился, а его солдаты не вмешались, да и «адъютант» как-то подозрительно на меня косился, но близко не приближался.