Но я не чувствовала ничего, кроме холодного удивления. Этот человек был мне чужой. Я видела его впервые в жизни – ну, в этой жизни. И теперь должна изображать скорбь по незнакомцу.

Вперёд, Витка. Академия драматического искусства, экстренный курс.

– Отец… – прошептала я дрожащим голосом. – Отец мой… зачем ты покинул меня?!

Слёзы пошли сами, но не от горя, а от напряжения и холода. Страха. Но Ратмир принял их за истинную скорбь.

– Княжна, – он скорбно поджал губы. – Мне жаль… мне так жаль… Но мы должны ехать. Ливонцы догонят.

Я кивнула, утирая лицо рукавом шубы:

– Да… да, ты прав. Но я поклянусь… – Голос сорвался в нужном месте. – Поклянусь отомстить за отца! Словенск будет освобождён, а эти тевтонские псы заплатят за каждую каплю крови!

Глаза Ратмира вспыхнули. Он выпрямился, приложил руку к сердцу:

– Клянусь служить тебе, княжна Яромила! Клянусь помочь отомстить за князя Владимира! Пока не вернём вотчину, меч мой не узнает покоя!

Отлично. Первый фанатичной сторонник мести уже есть. Только мне оно надо?

Позади раздались голоса – враги приближались. Мы пустили коней галопом через городские ворота, в сторону замёрзшего Чудского озера. Снег летел из-под копыт, ветер хлестал по лицу. Словенск остался позади. Горящий, захваченный, потерянный.

Но в глубине души я уже строила планы. Не планы мести – я была учёным, а не мстительницей. Планы выживания. И, возможно, возвышения.

Значит, я княжна. Значит, у меня есть статус, связи, какие-то ресурсы. И есть верный рыцарь, готовый умереть за мою «месть». Неплохая стартовая позиция.

Память Яромилы подсказывала: в Новгороде есть дальние родственники, есть купцы, которые торговали с отцом. Есть князь Александр, который может дать приют словенской наследнице.

А у меня есть знания XXI века. Химия, физика, экономика, тактика…

Если не могу вернуться домой, построю новый дом здесь. И пусть весь мир узнает, что такое средневековая научно-техническая революция.

Впереди расстилалась белая гладь Чудского озера. Лёд был крепкий, способный выдержать вес лошадей. К весне здесь произойдёт битва, которая изменит историю. Но теперь в ней будет участвовать не только княжеская месть.

В ней будет участвовать наука.

«Время пришло, снежная ведунья,» – эхом отозвались во льду древние голоса. «Лёд треснул. Теперь твой черёд менять мир…»

Я крепче сжала поводья и помчалась навстречу своей новой судьбе.

Дорогие читатели!

Просим вас не относиться к данной книге как к исторически достоверной. Этот роман всё же больше фэнтези. И пусть некоторые события и реалии XIII века послужили вдохновением для создания истории, все персонажи, места действия и сюжетные линии являются плодом авторской фантазии.

Данная книга представляет собой художественную интерпретацию эпохи с добавлением фантастических элементов. Любые совпадения с реальными историческими личностями или событиями использованы исключительно как творческая основа и не отражают подлинных исторических фактов.

Приятного чтения!)

Тевтонцы остались позади, и мы придержали лошадей – нельзя загонять их, впереди долгая дорога. Тело княжны хоть и умело держаться в седле, но, видно, не настолько, чтобы не чувствовать боль ниже поясницы, кажется, там всё, что можно, отбилось из-за тряской рыси.

Ратмир ехал молча, погружённый в думы, я же «копалась» в воспоминаниях Яромилы. Кто поможет мне в Новгороде? Не к самому же Александру ехать. Даже подумать было страшновато, что я увижу великого полководца Невского! Спросить у Ратмира? Подозрительно. Не могла же княжна разом забыть всю родню. И я поступила, как настоящая женщина. Тихонько заплакала, так, чтобы Ратмиру всё же было слышно, и запричитала.

– Куда же мне теперь сиротинушке-е-е. Ой, судьбинушка горькая. Одна-одинёшенька на всём белом свете осталася-а-а-а.

Ратмир придержал коня, прислушиваясь к моим подвываниям.

– Княжна, не печалься так. В Новгороде дядька Евсей, не оставит тебя одну. Будет и кров тебе и подмога. И я тебя не оставлю.

Так, с одним родственником определились. Сказывалась ли это усталость и потрясение, но воспоминания Яромилы точно заблокировало. Тело тоже слушалось плохо, то и дело мышцы будто сковывало спазмом.

А ещё меня не покидала навязчивая мысль: вдруг всё это – лишь предсмертный бред? И на самом деле моё тело сковано льдом, и сознание в последние мгновения моей жизни выдаёт вот такие невозможно подробные иллюзии? Но галлюцинации не могут быть настолько… живыми, правда? Как бы там ни было, пусть всё идёт своим чередом. Если это всё явь, приспособлюсь и выживу, если нет…, об этом думать отчего-то не хотелось.

Лошади ступали по снегу, неся нас вперёд, к моему неизвестному будущему. Одна надежда, что воспоминания княжны «разблокируются». Нельзя выдать себя ни единым звуком, ни единым взглядом. Народ тут суровый, неизвестно, что подумают обо мне, решат ещё в монастырь сослать, а жить в неволе совсем не хочется.

Ратмир зорким взглядом отыскал среди сугробов едва заметную тропинку, Чудское озеро осталось позади, теперь мы ехали промеж высоких сосен и елей, одетых бархатными снегами. Закатное солнце превратило зимнее лесное убранство в тысячи самоцветов, так и казалось, что едешь в огромной сокровищнице, полной несметных богатств. В снегу виднелись следы зверей, по веткам скакали любопытные белки.

Я вдыхала морозный воздух, наслаждаясь им точно изысканным лакомством. Нет запаха гари от шин, смога – вечного спутника городов, амбре прогорклого масла от многочисленных точек фастфуда. Только терпкий смоляной дух и ледяная свежесть. Кажется, даже лёгкие будто открылись, стараясь вобрать в себя больше окружающих ароматов.

Голова слегка закружилась. Битва с тевтонцами, юное тело княжны, которое до сих пор плохо слушалось, точно надетая не по размеру одежда. Впечатления этого дня слились передо мной в какую-то фантастичную картину, как во сне.

В лесу становилось темно, ранние сумерки ложились густыми тенями под деревья, скрывая последние лучи солнца. Как Ратмир разбирал, куда ехать, для меня было загадкой. Тело затекло от долгой езды, холод крепчал, пробираясь под шубу. Желудок сводило, интересно, когда в последний раз ела Яромила?

– Потерпи, княжна, – словно прочитал мои мысли Ратмир, – скоро к деревеньке подъедем. Там и на ночлег останемся.

Он всё время ехал впереди, напряжённый, как зверь перед прыжком.

Скоро чаща раздалась и впереди раскинулось широкое поле, за которым виднелись избы, из труб курился дымок. Слышен был лай собак и мычание коров. Близость человеческого жилья придала сил, мы поторапливали лошадей, стремясь к теплу и свету.

Где-то позади, в лесу, протяжно завыли волки и по коже побежали мурашки, не хотелось столкнуться с голодной стаей. Моя Зорька всхрапнула, и сама перешла на тряскую рысь, побыстрее к деревне, под защиту людей.

Во дворах было пусто, псы попрятались в будки, подавая голоса из своих убежищ. Ратмир подъехал к добротному дому с высоким крыльцом.

– У старосты заночуем.

Он спешился, заколотив в деревянные ворота. Послышался шум и чей-то голос недовольно спросил:

– Кого тут носит по ночи?

– Княжна Словенская, открывай, да поживее!

Встречавший поперхнулся, и через минуту ворота распахнулись, перед нами стоял старичок в заношенном зипуне:

– Кормилица, не прогневайся, не ждали в такую-то пору. Али случилось что?

– Пал Словенск, – ответил за меня Ратмир, – князь Владимир Мстиславич погиб, насилу сами живу выбрались.

– Ох, горе-то какое, – запричитал старичок, проводя нас по двору к избе, – скоро и до нас проклятые ливонцы доберутся. Как же мы теперь без заступника, без батюшки князя? Чем бога прогневили?

В сенях было темно и сыро, витал запах квашеной капусты.

– Кто там, Антип? – послышался басовитый голос хозяина.