Грудь горит от невыплеснутых эмоций и слез. Я прерываюсь – тяжело дышать и голова кружится.

– Что за шум, мужики? – доносится из-за спины знакомый голос, и нервы начинают искрить, как неисправная проводка.

Демьян приближается. Он спокоен и собран. А я готова скатиться в истерику.

– Ты кто? Клиент ее? Так забирай, и проваливайте с моего двора, – цедит Пётр, косясь на Демьяна. – Герой-любовник херов!

Я чувствую, как рука Демьяна чуть касается локтя, отодвигая меня назад, а сам он делает шаг вперед, навстречу Петру.

– Я хотел убедиться, что Миша благополучно добралась до дома, но вижу, что это не так. В чем проблема?

– Хуясе, «благополучно»… – передразнивает Пётр, еще сильнее обдавая нас запахом перегара. Его лицо перекошено яростью. – Ты кто ей, а? Рыцарь на белом коне? Спаситель, мать твою, объявился. Да она ж блядь последняя, по мужикам шляется, ни одного вечера дома не провела. Нашел за кого заступиться! – неприятно смеется он.

Накатывает волна отвращения и злости, и я не выдерживаю:

– Заткнись!

Но моя дерзость лишь подливает масла в огонь. Пётр и вторую сумку швыряет с крыльца, и она падает в лужу к первой.

– Давай, вещички свои собрала – и пошла отсюда. Чтобы духу твоего здесь больше не было!

Он хочет скинуть и третью сумку, но Демьян хватает Петра за руку, и в следующее мгновение мой отчим оказывается вжат в нее лицом.

– Ты что творишь, скотина?! – вопит он.

На миг все столбенеют от неожиданности, а я прижимаю ладонь ко рту, пытаясь унять дрожь.

– Отпусти, сука! – орет Пётр. – Гришка! Валёк! Ну вы че встали?! Нахлобучьте утырка!

Один из мужиков срывается с места, второй спешит за ним. В темноте что-то блестит, и в руке у Гришки я замечаю нож. Начинается потасовка, слышны глухие удары, кто-то падает, и мое сердце замирает. Сейчас они «щедрость» возьмут количеством…

– Стоять! – вдруг громко раздается за нашими спинами. Прямо под фонарем.

Артём?! Я уж и думать про него забыла.

Оглянувшись, вижу, что он держит в вытянутых руках… пистолет?

– Сейчас всех положу! Ну-ка рассосались!

Ошарашенные, двое приятелей Петра тупо озираются, и Демьян, воспользовавшись заминкой, наотмашь бьет ближайшего в челюсть. Тут же разворачивается и второму врезает локтем в нос, настолько четко, будто делал это тысячу раз. И Валёк, и Гришка валятся как подкошенные, они слишком пьяны, чтобы устоять. А «щедрость», словно поймав кураж, добавляет и Петру. Правда, отчим быстро отходит от удара. Тяжело дыша, он на четвереньках отползает к крыльцу и затем поднимает на меня мутные глаза, полные ненависти.

– Шалава неблагодарная, – сипит, сплевывая кровью. – Вали отсюда! Появишься – убью!

Я до боли стискиваю зубы. Нет, я не доставлю ему удовольствия видеть мои слезы. Быстро смахиваю их с щек.

– Мишель в тебе не нуждается, – холодно бросает Демьян и, взяв под локоть, ведет меня к воротам.

Я качаюсь, ноги ватные.

– Сумки…

– Пухлый, помоги, – просит Демьян.

Я почти не осознаю, что происходит. За считаные секунды жизнь перевернулась с ног на голову.

Покорно, будто во сне, переставляю ноги, позволяю усадить себя на пассажирское сиденье. Перед глазами пляшут темные пятна, а в ушах до сих пор звенит от крика Петра: «Пошла отсюда… мой дом…» И еще вспоминается пистолет. Кто вообще эти люди?

Снова подступают слезы и обжигают щеки. Я стискиваю зубы так, что челюсть сводит, и смотрю на приборную панель, стараясь не разрыдаться. Господи… что же теперь? Меня выгнали, как собаку. Куда идти? Что делать?

– Держи, – раздается рядом тихий голос.

Я отрываю дрожащие ладони от лица. Демьян протягивает пластиковую бутылку с водой. Пальцы едва слушаются, когда беру ее и подношу к губам. Делаю пару глотков и тяжело выдыхаю, справившись с подступающей истерикой.

Слышно, как открывается багажник и Артём недовольно бурчит, что тачку теперь не отмыть от этого дерьма и что его новым ботинкам пизда. От его слов опять возникает ощущение, будто и я грязная. Бездомная. Дешевка.

Демьян устраивается на своем месте и заводит двигатель. Краем глаза я замечаю, что его губы жестко сжаты и на скулах проступили желваки. На лице багровеет ссадина. Все-таки задел его Пётр? Или кто-то из его дружков?

За меня впервые заступились. Просто так. Без условий.

Или… условия будут позже?

Резко сдав назад, Демьян выворачивает руль и выезжает обратно на дорогу. Значит, он остался и увидел, в какой двор я зашла. Подождал, чтобы убедиться, что все хорошо?

– Ты… у тебя… у вас есть пистолет? – произношу еле слышно.

– Что? – непонимающе смотрит на меня Демьян.

– Да это она про мой травмат. Пульки как игрушечные. – Артём достает из кармана ветровки пистолет и показывает. – Видишь? Никого бы в решето не превратили. Хотя хотелось. Даже меня они взбесили. Еще и эти сумки грязные. Я носильщиком не нанимался…

– Артём, – зовет его Демьян.

– Что?

– Заткнись.

– В смысле «заткнись»? Я, между прочим, хотел закричать: «Полиция! Всем лежать мордой в землю!», но немного растерялся. Раньше думал, зачем мне пистолет? А оказалось, нужная вещица.

Ситуация у меня хреновая. Дома нет. Ничего нет. Заначка осталась в комнате. А я сижу и улыбаюсь, глядя на травмат Артёма. И второй раз за вечер мелькает мысль, что «щедрость» и его друг не самая худшая компания.

– И… куда ты меня везешь? – обращаюсь к Демьяну.

Он бросает взгляд на часы на приборной панели.

– Куда-а… – тянет он. – Куда-нибудь подальше от пьяных неудачников.

Стенания Артёма из-за ночных приключений не прекращаются. Он снова что-то недовольно бормочет себе под нос, но «щедрость» включает музыку, и его слова тонут в мелодии.

Вот настрой Демьяна мне нравится больше. Будто вообще ничего не произошло. А может, случившееся его даже слегка позабавило. То ли невозмутимость и вздернутый в усмешке правый уголок губ – это обычное выражение его лица, то ли он просто на людях всегда носит маску, но ему идет. А еще от него исходят волны расслабленности. Или, возможно, усталости. От Артёма совсем другие вибрации. Напряжение. На него я ловлюсь сильнее, потому что сама фоню раздражением и злостью. Хотя не люблю чувствовать гнев. И так в жизни негатива более чем достаточно. Болезнь матери выжгла слишком много ресурса. Надежду, веру во что-то хорошее…

– Куда мы сейчас? – спрашиваю я негромко, невидящим взглядом смотря перед собой и пытаясь отключиться от собственных эмоций.

– Есть несколько вариантов. Первый: к нам. Второй: к твоей подруге. Есть и третий, но он на самый крайний случай. И уже не сегодня. Поэтому выбирай между двумя первыми. Я устал и хочу спать, – спокойно отвечает Демьян.

Я моргаю, не понимая. К ним – это куда? Ехать к двум малознакомым мужчинам на ночь? Звучит как заголовок криминальной хроники, в которой мы, кажется, чудом не оказались. Но и к Ире не получится: я ни номер не помню, ни адрес, ни тем более, в какой квартире она живет. И телефон не включается, чтобы хотя бы переписку открыть.

– А третий?

Я снова разглядываю сосредоточенное, жесткое лицо Демьяна с намеком на улыбку. Хотя, скорее, это все-таки не улыбка, а просто привычная мимика. Зачем он вообще за меня вступился? Артём наверняка отговаривал…

– Тебе совсем, что ли, некуда? И не к кому?

– Может, надо было вызвать участкового и остаться? Я же прописана в том доме. А отчим незаконно им завладел… Он не имел права выгонять меня… – рассуждаю вслух.

Свидетельство о праве на наследство… Откуда Пётр вообще его взял?

– Имел или не имел – там тебе все равно оставаться нельзя было. Три пьяных мужика, похожих на рецидивистов, согласись, не та компания, в которой молоденькая девочка будет чувствовать себя в безопасности. Хотя и двое незнакомцев, которых она подцепила в кафе, особого доверия тоже не внушают.

Он издевается? Я же никого не цепляла. Или специально выводит из себя? А может, наоборот, проверяет, насколько я в себе. Или насколько хорошо маскирую истерику.