Даже когда выпью, я та еще трусишка…

– Ну? Красивая, спать охота. День тяжелый. Определяйся быстрее, – подталкивает к решению.

Определиться помогает вышедший на улицу Юра.

– Эй, парень! Чего девочку не оставишь в покое? Миш, пойдем. Отвезу домой.

Выбор без выбора. Но если с приезжим пока непонятно, то с Юрой все ясно: точно остановится посреди дороги и начнет приставать. Хотя не факт, что с этими двумя безопаснее.

Вот такая много думающая и нерешительная Мишель меня раздражает. Может, с инстинктом самосохранения у нее все в порядке, но всему остальному она только мешает. Как с ней по жизни целей добиваться? Мысленно показав ей фак, я делаю шаг к серебристому седану.

– Ты обещал, что я сяду впереди, – напоминаю «щедрости».

– Садись. – Он открывает пассажирскую дверь под наверняка изумленным взглядом Юры.

Да я и сама от себя такого не ожидала. Словно в трансе. Опьянена своей решимостью. Даже что телефон разбила, забываю, сжимая его в руках. Хотя в голове крутится недавно прогремевшая в наших краях история, как девчонку вывезли в лесополосу, издевались, насиловали и потом выкинули на обочину…

– Да не парься. – «Щедрость» словно читает мои мысли. – Артём уже на третьей минуте отрубится. Почесать языком он любит, побухтеть по поводу и без, но не более. А вот я… – Смотрит внимательно. Опять нагленько лыбится и будто намеренно провоцирует: – По-разному бывает.

Он захлопывает дверь и, обойдя машину, садится за руль, включает фары.

Я оглядываюсь на Юру, на кафе, снова пялюсь на «щедрость». Рука тянется к двери. Хочется сбежать. Доберусь, наверное, как-нибудь сама. В крайнем случае в ларьке своем заночую. Он тут недалеко.

Я дергаю ручку, но дверь заблокирована.

Сердце уходит в пятки. Я дергаю ручку еще раз, сильнее, но все впустую. А «щедрость» это будто лишь забавляет.

– Выпусти меня! – выпаливаю. К горлу подступает паника. Я готова выскочить под этот мелкий дождь и исчезнуть.

Я, кажется, передумала. То есть Мишель. Миша, наоборот, кураж поймала, и ей все нравится. И как пахнет в тачке, и кожаный салон, и все эти кнопочки на приборной панели. Она пищит от восторга, потому что подобного никогда в своей жизни не видела.

– Да успокойся. Ты чего такая красивая и нервная? – раздается позади голос.

Слегка повернувшись, я вижу лицо пухлого друга своего нового знакомого. Ухоженный, симпатичный… но все равно противный.

«Щедрость» как ни в чем не бывало трогается с места, посматривая на меня краем глаза. Черты его лица в бледном свете фонаря кажутся резче, между бровями заметна строгая складка. И что я в нем привлекательного нашла? Нормальный, адекватный мужчина уже бы выпустил.

– На ходу хочешь попробовать?

Слышится щелчок – и замки разблокированы. Я прикусываю губу. Еще секунду назад собиралась гневно высказать все, что думаю, но сейчас только вжимаюсь в спинку сиденья, пока в кончиках пальцев пульсирует адреналин.

– Лучше пристегнись, – добавляет уже мягче.

Руки дрожат, когда я нащупываю ремень безопасности. Однако лента застряла за спинкой и не дает с собой справиться… Я тяну ее, злясь на свою неуклюжесть и снова чувствуя себя идиоткой.

Внезапно теплая ладонь аккуратно накрывает мою кисть.

– Дай помогу, – тихо произносит «щедрость», и я замираю.

Наклонившись ко мне, он почти нависает, и все чувства обостряются, когда в ноздри проникает запах его одеколона с нотками моря и свежести.

– Я сама, – лепечу, но сильные пальцы ловко вытягивают ремень.

Щелк – и я пристегнута, а лента мягко обхватывает грудь и талию.

«Щедрость» задерживается рядом всего на миг, обдавая теплым дыханием мой висок, но и этого хватает. Тело снова реагирует странно, по нему пробегает дрожь, и вдох получается сделать лишь со второй попытки…

– Воу-воу, ребята, полегче, – вмешиваются с заднего сиденья. – Я чувствую себя лишним.

Брюнет (хотя, может, он и не брюнет, потому что в свете фар от проезжающей мимо машины видны и русые пряди) отстраняется и бросает на меня короткий взгляд:

– Снова заблокирована?

Да он издевается! Его веселит моя реакция? Поэтому он и ограничивает возможность действовать? Судорожно сглотнув, я отворачиваюсь к окну. Щеки пылают. Надеюсь, в темноте салона этого не заметно.

Дворники монотонно скребут по лобовому стеклу, разгоняя морось. «Щедрость» прибавляет газу, резко берет влево. Я невольно вцепляюсь в край сиденья, когда машину разворачивает. В свете фар вырастают силуэты мокрых деревьев. Я оглядываюсь. Кафе и Юрка, который, наверное, уже зашел внутрь, остаются позади. А впереди неизвестность. Но она манит и нравится. Потому что я устала жить в этом болоте, с этими обязательствами, в безуспешных попытках чего-то достичь. Как рыба об лед бьюсь, везде пока по нулям. А ведь есть иная жизнь – роскошная, в красивой обертке. И не в этой дыре…

– Слушай, а это не та продавщица с набережной? – обращается пухлый к приятелю.

Я замираю. Что, и эта тушка меня признала?

– Она, – цедит брюнет сквозь зубы.

Или он все же шатен? Я снова кидаю на «щедрость» короткий взгляд. Красивый у него профиль. И сам он какой-то другой. Не могу объяснить, чем отличается, впрочем, как и свои странные реакции рядом с этим мужчиной. Интересно, сколько ему лет?

– Ну ты, конечно, в ударе, Дементор. Сначала пацаны с вафлями, теперь девчонок по обочинам собираешь… За старое взялся?

В виски ударяет кровь, и страх постепенно сменяется гневом. Девчонок по обочинам? Я разве на обочине стояла? Скандалить, будучи наедине с двумя мужчинами, опасно. Но и хамство терпеть я не обязана. Этот пухлик из-за детей еще утром взбесил.

– Ты вроде уверял, что он на третьей минуте вырубится, – говорю «щедрости».

– Ну если не вырубился, то сейчас выйдет на обочину постоять, хочешь? – В его голосе слышатся насмешливые нотки. – А ты, Артём?

– Пиздец, – откликается тот, но замолкает.

А я делаю вывод, что Дементор хотя и шутит, но действительно может остановить машину и высадить друга, раз Артём тут же притих.

Кто же ты и какое, интересно, у тебя настоящее имя?

– Не бери в голову, – негромко говорит брюнет, ненадолго снимая руку с руля и проводя ладонью по коротким темным волосам на затылке. – Артём языком треплет много и не по делу, но он безобидный и толковый. Таких сейчас днем с огнем не сыскать. Поэтому с минусами приходится мириться.

«Да, с жирными минусами. И длинным языком, – хочется мне съязвить, чтобы уколоть «подарочек судьбы». Но вместо этого тихо роняю:

– Все нормально.

В салоне повисает молчание. Слышен только шорох шин на мокрой дороге да скрип стеклоочистителей. Я украдкой разглядываю «щедрость». Дементор… Значит, его зовут Демьян? Подходит ему.

Я спохватываюсь, что сама до сих пор не представилась.

– Меня… Миша зовут, – выдаю, заполняя неловкую паузу.

– Я знаю, – отзывается брюнет и слегка усмехается, бросив на меня короткий взгляд. В его глазах поблескивает смешинка. – Точнее, догадался. Друг, который за тобой выбежал, звал тебя Мишей.

– Он вроде бы не звал…

– Звал. А еще я наблюдал за вами в кафе, вы неподалеку сидели. Полное имя тоже Миша? Или это сокращенное? – спрашивает он, вновь сосредоточившись на дороге.

На миг хочется соврать, что я Мария, чтобы не объяснять. Только зачем? И с какой стати этот приезжий за нами наблюдал? Просто ради любопытства? А почему я его не заметила?

– На самом деле я Мишель, – признаюсь, глядя на свои пальцы, теребящие край футболки. – Но все давно зовут Мишей.

– Ми-шель, – повторяет он по слогам, на свой манер. Почему-то это простое слово из его уст звучит почти интимно. – Красивое имя. И редкое.

– Спасибо, – выдыхаю я и опять украдкой смотрю на него.

«Щедрость» не пошутил, на его лице ни тени усмешки, он сказал серьезно. От этого короткого, искреннего комплимента внутри сразу разливается тепло. Нечасто меня хвалят. В детстве так и вовсе смеялись, а кто-то даже называл братаном Михой. Мальчишки по-дурацки задевали.