— Что вообще все это значит, Мэй? — Звук жидкости, переливающейся взад-вперед в бутылке, эхом разнесся по комнате.
— Томас, это сестра Мэй. И, боюсь, тебя это не касается. А теперь отойдите в сторону, или я позабочусь о том, чтобы доктор Пинель узнал, что прошлой ночью на его пациента напал не только Стаффорд.
— Сестра Мэй, я…
— Я сказала, отойди в сторону. — На мгновение ее голос прозвучал искаженно, в нем послышались странные нотки.
Томас мгновенно замолчал, позволив ей открыть мою дверь и войти в комнату. Я лежала совершенно неподвижно, наблюдая, как ее ноги топают в мою сторону, неся поднос со всевозможными предметами, включая ярко горящий фонарь. Я молча села на край своей кровати, когда цепи, которые сковывали меня, упали на пол, обхватив мои конечности.
— Доброе утро, Каспер, — проворковала она, ставя поднос рядом со мной. — Как и обещала, я пришла обработать твои раны. — Медсестра схватила с подноса странного вида стеклянную бутылку, жидкость внутри которой почти светилась сквозь толстую коричневую преграду. — Теперь, пожалуйста, вытяни руки, по одной за раз, чтобы я могла нанести это на твои запястья. — Она улыбнулась, поднося салфетку к бутылочке, когда открывала ее.
— Ч-что это? — Спросила я, указывая на яркую, светящуюся голубую жидкость, просачивающуюся сквозь нити ткани. Это напомнило мне о чем-то — но о чем?
— Это, — она наклонила бутылочку, — лекарство. Точная формула для него пришла из другого мира, но я лично видела, как оно действует. Это было создано очень одаренным человеком, который предпочитает исцелять, а не вредить. — Она жестом попросила меня протянуть руку. Я колебалась, странно успокоенная и не напуганная ее присутствием. Впервые с тех пор, как меня бросили в эту бесконечную яму ужаса, у меня не было непреодолимого желания убить кого-нибудь. Это было странно, но утешало.
Я медленно подняла свою ослабевшую руку, протягивая ее ей. Сестра Мэй была очень аккуратна, нанося прохладное, светящееся лекарство на открытые раны. Мое тело инстинктивно вздрогнуло от давления, несмотря на то, что я привыкла к боли. Она повернула мою руку, прижимая ткань к коже, удерживая ее на месте, пока смотрела на мою раскрытую ладонь.
— Я всегда слышала, что те, кто одарен магией, темной магией, были личностями, избранными самой матерью для защиты миров, в которых мы все живем. — Она провела кончиком своего указательного пальца по моей обнаженной ладони, обводя вмятины на моей коже. Этот поступок встревожил меня, я почувствовала странное и внезапное опасение по отношению к ней.
— Я никогда не слышала, чтобы кто-то так спокойно разговаривал с ведьмой, не говоря уже о том, чтобы знать о матери магии, — прохрипела я, вырывая свою руку из ее. В какую игру она играла?
Уголки ее рта дернулись вверх, когда она схватила меня за другую руку и начала повторять движения.
— Не все чувствуют то же самое по отношению к тем, кто владеет магией. Некоторые из нас предпочитают судить только о характере другого человека. Ни больше, ни меньше. — Глаза сестры Мэй метнулись ко мне, задержав их взгляд на мгновение, прежде чем она опустилась на колени и подняла мою ногу, ухаживая за лодыжкой.
— Ты говоришь так, словно знаешь меня, — простонала я, раздраженная и чувствующая себя неловко. — Но если ты действительно меня знаешь, — я дернула ногой подальше, наклонившись вниз, как волосы накрыли мое лицо, ее темно-голубые глаза уставились на меня, — тогда ты могла бы сделать все, что в твоих силах, чтобы держаться как можно дальше от меня, насколько это возможно. Последняя медсестра, которая пыталась, усвоила этот урок на своей шкуре. Я — смерть, и в отличие от твоих добрых и пустых слов, смерть судит. — Я наклонилась ближе, опустив голову. — И меня не слишком заботят Иные.
— Я не иная, — мягко заявила она, поднимая мою ногу и занимаясь лодыжкой.
Я моргнула, совершенно сбитая с толку ее поведением. Если она не иная, то кто же она? Я присмотрелась к ней повнимательнее. У нее не было крыльев или чешуи. Я уставилась в ее глаза, голубые радужки напоминали глаза Иных — за ними не горело свечение или хаос. Она не была двиммером или ведьмой. Кто ты такая?
Сестра Мэй закончила с моей ногой, подняв противоположную, и добавила еще своего иностранного лекарства на испачканную ткань.
— Доктор Пинель скоро ожидает тебя в своем кабинете. Я должна сопровождать, поскольку, похоже, ни у кого в мире больше нет ни ума, ни заботы. Как только визит завершится, ты должна вернуться сюда. — Она стояла, сцепив руки перед собой, словно ожидая ответа.
Я кивнула, со стоном медленно поднимаясь с кровати, с моих цепей капало на пол. Я чувствовала, что мои лодыжки и запястья свободны, обычная боль теперь отсутствовала. Я посмотрела вниз, понимая, что открытые раны теперь закрылись, в основном зажившие.
— К-к-как? — Я заикалась, мои руки почти дрожали, а глаза затуманились от подступающих слез. Это невозможно. Не без…
— Медицина — штука непостоянная, Каспер. — Она улыбнулась и сняла с меня цепи, которые с громким звоном упали на пол. — Некоторые называют это колдовством или магией; другие называют это наукой. — Она взяла с подноса пару простых металлических кандалов и надела их на мои запястья. — Но почему происхождение таких вещей имеет значение? Это все одно и то же.
В ее словах не было смысла, она говорила логично, но использовала их таким замысловатым образом. Я не была уверена в намерении или аргументации, стоящей за ними. — Ты забыла заковать мне лодыжки в кандалы, — заявила я, слегка поднимая руки.
— Правда? — спросила она с улыбкой, поворачиваясь к двери. — Пойдем, мы не должны заставлять доктора Пинеля ждать.
Какая же ты странная, — прошептал Джаккал женщине через мое плечо.
Сестра Мэй открыла дверь, когда Томас повернул голову, чтобы посмотреть на меня. Вид его лица придал мне сил плести ноги, позволяя себе находиться в тени сестры Мэй, когда мы выходили из камеры. Я сбавила скорость, одарив медсестру улыбкой, когда проходила мимо него, напевая себе под нос колыбельную.
— Ведьмак, — прошипел он. Я поклонилась ему, ухмыляясь.
— Она тоже придет за тобой, через рай или ад… — Я слегка прошептала песню, поворачиваясь на ходу, следуя за медсестрой Мэй. Я промурлыкала несколько слов колыбельной, отступая назад и продолжая следовать за ней, мои глаза по-прежнему были прикованы к нему. — Лучше будь осторожен, Томас… — Я приподняла брови. — Она и ее сестры едут на охоту. — Я подмигнула, смеясь, когда он сглотнул, его лицо побледнело.
— Каспер, — поприветствовал меня доктор Пинель, наклонив голову в мою сторону, когда сестра Мэй жестом пригласила меня сесть на один из двух пустых деревянных стульев напротив его стола.
Кабинет доктора Пинеля был маленьким, заставленным шкафами с книгами, флаконами и бутылочками, стоявшими вдоль покрытых плесенью стен. У него был единственный хилый письменный стол, обращенный к двери, с двумя простыми стульями перед ним, которые выглядели как недавние дополнения. В комнате пахло пылью и старыми книгами, в воздухе витал привкус чего-то лекарственного или химического. Стены его были оклеены потрескавшимися викторианскими голубыми обоями, скрывавшимися за книжными шкафами и различными зажженными бра. Это было странное присутствие цвета, учитывая, что в большей части лечебницы его не было. По комнате было разбросано множество потухших сигар, как будто непрерывное курение было средством успокоить его нервы. Я заколебалась, прежде чем выбрать один из деревянных стульев.
— Спасибо, сестра Мэй. — Он одарил ее улыбкой. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. — Он махнул рукой, когда она села на второй стул и достала маленький блокнот и ручку из передника. Доктор Пинель проследил за моим взглядом, пока я внимательно наблюдала за ней. — Не волнуйся, Каспер. Сестра Мэй — мой самый надежный коллега. Она была ценным помощником в реабилитации многих моих пациентов. Ты можешь доверить ей свою жизнь. — Странный выбор слов.
