Хотя само название упоминаемого в колофоне, написанном хеттским писцом, «Ритуала полоскания рта» и вызывает ассоциации с названиями ассирийского и египетского ритуалов, каких-либо параллелей в их содержании до сих пор установить не удалось. В заклинаниях широко используется прием волшебства, опирающийся на аналогию и относящийся к типу, содержащемуся в часто цитируемом «Заклинании серебра» [Goetze, 1939] или в приводимом здесь «Заклинании воды»:

Выполняемые по этому случаю обряды носят, напротив, преимущественно заразительный характер. Приводимый ниже отрывок описывает очистительные омовения «чистой водой»; при этом подчеркивается, что жрец, который оберегает «чистую воду», должен тщательно следить за соблюдением собственной чистоты.

Та же самая табличка предписывает и ритуальную стрельбу из лука, которая, вероятно, должна изображать удаление нечистоты и тем самым способствовать этому.

Серия itkaḫḫi, в которую входило более 14 табличек, содержит тексты, имевшие характер гимнов и предназначавшиеся для произнесения во время выполнения ритуала, таким образом он представляет собой жанр, который в серии itkalzi, насколько мы можем судить, не встречается:

Жрец, который выполнял ритуалы itkalzi и itkaḫḫi, обозначался шумерограммой AZU («жрец-прорицатель»; в текстах из Хаттусы — «жрец-заклинатель»). Наряду с AZU важную роль в хурритской магии Малой Азии играет прорицательница, именуемая «Старухой» (шумерограмма: SALSU.GI). Насколько удалось пока установить, ритуалы SU.GI заметно отличаются от ритуалов AZU по форме (в них часто встречается 1-е лицо ед. ч.), по словарю и по многим магическим приемам и мифологическим намекам.

Серия, состоящая более чем из шести табличек, восходит к жрице-заклинательнице Аллаи-тураххе из Мукиша (Алалаха) и служит для избавления заколдованного человека от чар. В близком родстве с этой серией находится другая, включающая более восьми табличек, серия жрицы Шалашу из Киццуватны [Haas, Thiel, 1978]. История традиционной передачи, обеспечивавшейся снятием очередных копий с копий, сделанных ранее, применительно к этой серии необычайно ясно демонстрирует, как первоначальный хурритский текст на протяжении Великого хеттского царства делался в Малой Азии все менее понятным; так что сперва его стали частично снабжать переводом, а в конце концов вовсе отказались от хурритского текста.

Ритуал SU.GI, в процессе которого манипулируют фигурками обожествленных царей, упоминает имена исторических лиц Аккадского периода, таких, как Саргон, Маништусу, Нарам-Суэн и Шаркалишарри, но также и правителей, неизвестных из других источников, как, например, Ауталумма из Элама, Иммашку из Луллуэ и Киклип-Аталь из Тукриша. Написания имен свидетельствуют о том, что здесь отражена очень древняя, первоначально скорее всего устная, самостоятельная хурритская историческая традиция, восходящая, наверное, еще ко времени хурритских государств, ставших наследниками Аккадского царства {Kammenhuber, 1974; 1976; 1978].

Наряду с ритуалами, связанными с произнесением хурритских заклинаний, существует много других ритуалов по самым разным поводам; они написаны целиком по-хеттски, но, судя по всему, явно восходят к хурритскому культурному кругу. В качестве их составителей иногда бывают названы жрецы или заклинательницы из Киццуватны, вследствие чего вся эта группа текстов получила название «Ритуалов из Киццуватны» [Laroche, 1971, № 471—500]. Тем не менее многие из ритуалов, входящих в нее, были, по всей вероятности, составлены лишь в конце Великого царства уже в Хаттусе.

Среди ритуалов из Киццуватны есть один, связанный с именем ее царя Паллии и касающийся освящения культового изображения бога Бури Кумманийского. Этот ритуал следует рассматривать как особую форму очистительного ритуала, потому что именно с помощью подобных ритуалов сам храм и изображение божества приводятся в то состояние культовой чистоты, которое позволяет божеству занять в них свое место.

Для аналогичной ситуации предназначается сохранившийся в нескольких различных версиях ритуал, который восходит ко времени Тутхалияса II («III») и определяет процедуру перевода «Черного божества», фигуры Шавушки, в новый храм [Kronasser, 1963]. В ритуале «привлечения» божество побуждают вселиться в свое новое культовое изображение. Этому ритуалу принадлежит центральное место среди ряда других. Он предписывает, каким образом должны устраиваться «дороги» из жертвенных материалов, как следует затем побудить божество вступить на эти дороги и какими очистительными обрядами нужно после этого смягчить гнев божества. Есть случай, когда ритуал служит для завлечения богов из враждебного города, в связи с этим все подобные тексты по образцу древнеримских «evocatio» называют также эвокационными ритуалами, или ритуалами-обращениями [Haas, Wilhelm, 1974].

Многим очистительным ритуалам, несущим на себе хурритский отпечаток, присуща определенная форма жертвоприношений, более не встречающаяся в текстах из Хаттусы и крайне редкая в Месопотамии; подразумевается принесение в жертву птиц путем сожжения или возлияния их крови. В связи с такого рода жертвоприношениями встречаются хурритские слова, так называемые «жертвенные термины»; они подразделяются на различные семантические группы, в частности, такие, которые включают понятия нечистоты и греховности, понятия исцеления и господства {Haas, Wilhelm, 1974]. Хотя в текстах об этом определенным образом не говорится, жертвоприношения птиц предназначаются подземным божествам, которым при очистительных ритуалах надлежит принять скверну и надежно укрыть ее в подземном мире. В одном ритуале, предназначенном для очищения дома, запятнанного кровопролитием, клятвопреступлением и т. п. [Otten, 1961], содержится поименное обращение к подземным божествам с мольбой передать «злую кровь» дома «божеству крови», чтобы оно унесло ее в подземный мир и там бы накрепко пригвоздило.

Затем он берет трех птиц; двух птиц он приносит в жертву Подземным (богам), одну — божеству Ямы. Он говорит следующее: «Смотри, вам, стародавним... вам не подносятся ни бык, ни овца. Когда бог Бури гнал вас вниз в темный подземный мир, то он установил вам это жертвоприношение».

Жертвоприношения птиц встречаются уже в ритуале принесения клятвы (Wiseman, 1953, № 126], дошедшем из старовавилонского Алалаха, где приведены хурритские термины, связанные с жертвоприношением и упоминаемые позже в ритуалах из Хаттусы. Таким образом, очистительное жертвоприношение птиц оказывается древним хурритским ритуалом. Однако за неимением свидетельств из восточнохурритского ареала пока остается открытым вопрос, не использовался ли этот ритуал в Сирии еще до прихода туда хурритов и не был ли он воспринят ими именно там. В связи с этим следует сослаться на ритуальные предписания Ветхого завета, которым также знакомо очистительное жертвоприношение птиц [Лев. 14, 1—8].