– Но этого не может быть. Я работаю на британскую газету, и это карточка компании. Она не может быть аннулирована.

Еще произнося последние слова, она все поняла. Синтия таким образом решила задержать ее здесь!

Портье вернул карточку.

– Как вы будете платить?

Сара ответила не сразу, едва сдерживая подступившие слезы. Без карточки она не могла расплатиться за номер, не говоря уж об авиабилете. Она бросила на пол чемоданы, оперлась о стойку.

«Нельзя позволить Синтии победить… не сейчас».

– Вы могли бы связать меня с Лондоном?

Кейти выслала ей деньги телеграфом, но, пока они пришли, улетел последний в тот день самолет, и Саре пришлось провести утомительную ночь в зале вылета. Денег на номер в отеле не хватало. Она вылетела в Лондон первым же утренним рейсом, но и в самолете заснуть не смогла, лишь следила за невыносимо медленным движением точки-самолета на видеоэкране.

Сразу же по прилете она позвонила в больницу. К счастью, Стюарт был еще жив.

Совершенно измученная, Сара вышла из такси у больничного входа и сразу попала в объятия репортеров. Представитель «Геральд» вопросительно взглянул на нее, но она, ничего не говоря, протиснулась сквозь толпу в больницу.

Увидев, что Стюарт один, Сара испытала и облегчение, и шок. Синтия не смогла заставить себя провести с ним его последние минуты.

Сначала казалось, Стюарт не замечает ее присутствия. Единственным признаком того, что он жив, были зловеще пульсирующие сигналы кардиомонитора у его кровати. Некоторое время Сара просто слушала этот звук, затаивая дыхание, когда он на долю секунды прекращался, и мысленно заставляя его начаться снова.

– Стюарт? – тихо позвала она.

Его веки задрожали.

– Я говорил, что продержусь, – прошептал он со слабой улыбкой.

Сара подтащила к кровати стул. Радость от того, что она успела вовремя, приглушала грусть.

Рассказать ему, почему она так долго добиралась? Нет, пустая трата времени. Нельзя тратить драгоценные минуты на ерунду.

– Так вот оно, да? – сказала Сара, наконец признавая его близкую смерть. Слезы сами собой потекли по ее лицу.

– Ты не должна плакать. – Его потрескавшиеся губы с трудом сложились в слабую улыбку. – Я ждал тебя… Я хотел поблагодарить тебя за счастье, которое ты принесла в мою жизнь.

Сухое клокотанье в его груди ясно показывало, каких усилий стоили ему эти слова. Сара осторожно положила ладонь на его руку, боясь, что малейшее прикосновение причинит ему боль. Она так много хотела сказать ему, так хотела найти нужные слова: поблагодарить его за то, что он был рядом, за то, что верил в нее, за то, что помог вернуться к жизни после смерти Билла. Ей так важно было сказать, как много значила для нее их дружба.

– Я люблю вас, Стюарт, – просто сказала она.

Стюарт сглотнул комок в горле.

– Ты не представляешь, что это значит для меня.

– Стюарт! Не уходите. Вы необходимы мне. – Сара перестала сопротивляться своему горю, ее плечи затряслись от рыданий. – П-простите.

– Пожалуйста… пожалуйста, не плачь. Я тоже люблю тебя, и я… всегда буду… оттуда присматривать за тобой, моя дорогая. Есть кое-что… – Ему было очень трудно говорить, не хватало дыхания.

– Стюарт, дать кислород? Вызвать…

Он протестующе приподнял исхудалую руку.

– Нет. Я хочу… сказать тебе… кое-что. Я всегда хотел дочь… и потом… я нашел тебя….

– Вы были мне, как отец…

– Нет. Это больше… ты…

Его глаза закрылись, казалось, он потерял сознание.

Сара схватила его за руку, пытаясь вернуть назад.

– Стюарт! – Его губы снова зашевелились, беззвучно формируя слова. – Стюарт, пожалуйста!

В этот момент дверь распахнулась и в палату ворвалась Синтия Харгривс.

– Как ты смеешь! – взвизгнула она, не обращая внимания на умирающего мужа. – Убирайся отсюда, тварь. Сестра! Сестра! Вызовите охрану.

– Стюарт, простите, – зарыдала Сара, сжимая руку умирающего.

– Убирайся! Немедленно!

– Пожалуйста, миссис Харгривс. Позвольте мне остаться. Он…

– Немедленно убирайся! Вон!

Сара, шатаясь, поднялась.

– Думаю, не надо добавлять, что ты уволена? – проскрипела Синтия, придерживая открытую дверь.

Как эта женщина может думать о работе, когда ее муж испускает последний вздох?

– Вы действительно думаете только о себе, не правда ли? Вы отвратительны.

Незамечаемый ими сигнал монитора вытянулся в прямую линию.

Лондон, 2 июля 1993

Джеральд Скотт ходил взад-вперед перед письменным столом, страстно желая оказаться в любом другом месте, кроме своего собственного кабинета в Линкольн-Инн, и старался не смотреть в глаза Синтии Харгривс. Она рано прибыла на чтение завещания и уже выкурила полпачки сигарет. Джеральд открыл окно, надеясь, что свежий воздух поможет ему дышать.

– Прекратите метаться, – сказала Синтия, окутанная облаком дыма.

– Боюсь, у меня начнется приступ астмы, – намекнул Джеральд.

– Ну, я уверена, что беготня не поможет. Сядьте!

Поверенный выполнил приказ и стал нервно перекладывать бумаги, открывать и закрывать ящики стола – лишь бы чем-то занять себя.

– Она придет с минуты на минуту, – сказал он, перебирая содержимое очередного ящика.

– Джеральд! Прекратите возню.

Джеральд подпрыгнул на стуле и замер, сцепив руки. Синтия сидела напротив совершенно неподвижно. Пойманная в сноп света, высохшая старая карга казалась Джеральду похожей на ящерицу, греющуюся на камне и готовую в любую секунду выпустить язык, чтобы поймать муху. Джеральд неловко заерзал, подумав, что этой мухой вполне может оказаться он.

– Панихида была замечательной. Стюарт наверняка бы одобрил… – сказал он, чтобы хоть чем-то заполнить тягостную паузу.

– О чем речь? Он мертв. Какая разница, одобрил бы он или нет? Если бы я похоронила его на обочине в ящике из-под апельсинов, вряд ли он смог бы возразить. – Синтия взглянула на свои часы. – Где эта шлюха? Полагаю, она прекрасно знает, что старый дурак написал в завещании?

– Я… я так не думаю. – Глаз Джеральда непроизвольно задергался. Синтия еще не знала и половины. Страшно даже представить ее реакцию.

– Я и не просила вас думать. Но, если уж без этого не обойтись, думайте о том, как опротестовать завещание. Можете заявить, что мой муж был не в своем уме.

Джеральд снял очки и стал протирать их, чтобы не смотреть на Синтию.

– По моему мнению – и я должен подчеркнуть, что это не только мое мнение – было бы очень трудно доказать, что завещание Стюарта нельзя утвердить на том основании, что завещатель – я имею в виду Стюарта – был не способен делать распоряжения.

– О, прекратите эту профессиональную тарабарщину! – Синтия растянула тонкие губы в презрительной усмешке, ясно давая понять, что мнение Джеральда Скотта никому не интересно.

Зажужжал интерком.

– Мисс Мур здесь, сэр.

– Проведите ее в кабинет, Глэдис, – сказал Джеральд, надеясь, что вкус Стюарта с возрастом улучшился.

Когда Сара вошла в кабинет, Джеральду пришлось признать, что это действительно так. Одетая в строгий темно-серый костюм, Сара Мур – несмотря на явное напряжение и усталость – была очаровательна. Ее зеленые лучистые глаза загипнотизировали Джеральда. Высоко держа голову, молодая женщина грациозно подошла и протянула ему руку.

– Рад познакомиться с вами, – сказал Джеральд, кивая на кресло.

Синтия даже не подняла глаз и заметила, будто продолжая разговор:

– Да, вы правы, Джеральд. Похороны были замечательные. Все было точно так, как хотел бы Стюарт.

Сара молча заняла свое место. Дни, прошедшие после смерти Стюарта, были сплошным кошмаром. Она не могла присутствовать на похоронах. После ужасной сцены в больнице эта страшная женщина не постеснялась бы устроить скандал и у могилы мужа.