Кошель Шибушич привычно верил, что его мудрый покровитель Тим Пительман с фелиофоном полностью владеет ситуацией! Когда шофары даже Кошелю дали понять, что Тим провалился, дубоны, как по команде, приняли (как это у них называлось) «добер-стойку».

Они были готовы в любой момент, по первому сигналу ринуться в требуемом направлении, раздавать направо и налево удары, хватать, волочить и дубасить. Но команда почему-то задерживалась. Кошель по-прежнему тупо ожидал руководящих указаний от Пительмана, а дубоны — команды Шибушича. Наконец, с некоторым опозданием, дубоны получили приказ: произвести в секторе Юд-Гимель операцию по отлову наглых мальчишек-студийцев, сорвавших планы фанфаризаторов. Команда гласила: хватать всех заподозренных в наличии вредных музыкальных инструментов.

«Вывести из игры как можно больше фиолетовых!» — такой негласный приказ получил и передал дубонам Шибушич.

Закулисье сцены быстро заполнялось большим количеством облачённых в переливчатую форму зловещего оттенка зыбучих топей и цвета мокрого асфальта — то были дубоны батальона Шибушича. Из-за пазухи у них торчали концы дубинок, так, чтобы они могли их в любой момент выхватить. Они озабоченно рыскали по сцене и возле подходов к ней, в ярости срывая драпировки и прочий декор.

Сцена погрузилась во мрак, из которого на передний план, медленно проявляясь, выплыла картинка бешено вращающегося огромного колеса банальной рулетки.

Заступивший на пост дежурный фанфарматор решил: вид вращающегося колеса рулетки неуместен и может вызвать нежелательные ассоциации. Поэтому изображение рулетки начало медленно угасать, на экраны плавно вплыла Ракушка счастья — словно бы радостно и глуповато ухмыляясь и сверкая всеми цветами радуги, она манила войти под её таинственные своды. Зазвучал ранний «Петек Лаван», которого сменил далетарный рэпп ранних «Шавшеветов» (а точнее — группы «Шук Пишпишим»). Всё это искусно перемежалось относительно спокойными пассажами раннего силонокулла.

Правда, эта музыка не соответствовала общей картине разыгрывавшихся в этот момент в «Цедефошрии», в основном — в Юд-Гимеле, бурных событий но это не беспокоило фанфарматора. Напротив! Операция дубонов в фиолетовом секторе требовала отвлечения мало причастных к бунту масс.

Дубоны, переместившись со сцены и закулисья в сектор Юд-Гимель, хозяйничали там с удесятерённой яростью и рвением. Особенно отличилась рота штилей, возглавляемых нашим старым знакомцем Антоном; их форма отличалась от формы дубонов более густой, асфальтовой чернотой, чуть-чуть отливающей зелёным. Тумаки так и сыпались на плечи и головы не слишком проворных фиолетовых, увеличивая суматоху. Правда, студийцев с шофарами след простыл, они затерялись в суматошно мельтешащей толпе старающихся уклониться от дубоньих тумаков бородатых мужчин, головы которых были покрыты одинаковыми темнофиолетовыми кипами. Фиолетовая толпа неожиданно оказалась столь плотной, что дубонам никак не удавалось через неё просочиться. Они раздавали тумаки направо и налево, пытаясь прорваться к тому месту, где (как они почему-то решили) собрались студийцы. Тщетно…

Мощный дубон грубо схватил и потащил маленькую старушку, чуть не сорвав с седой головы бабушки нарядную лиловую, в мелкую фиалочку, косынку. Повезло, что супруг старушки, степенный седой старичок в чёрной кипе, вовремя опомнившись, приковылял поближе. Он испуганно ухватил за руку подругу жизни и принялся суетливо и многословно втолковывать окружившим бабушку дубонам, что она никак не может быть участницей квартета подростков. «У неё и инструмента-то никакого нет и быть не может, да и сил у неё нет выдувать какие-то звуки!..» Дубоны отпустили бабушку, буркнули что-то нечленораздельное вместо извинения и отвалили.

Всем студийцам каким-то чудом удалось просочиться и выскользнуть из мельтешащей толпы, почти без ущерба — пара-другая синяков на плечах и спинах не в счёт. И теперь они сидели за столиками рядом с родными. Кипы аккуратно вывернуты наизнанку, жилетки упрятаны под рубашки из плотной ткани нейтральных тонов, а сами они с аппетитом поедают стоящие перед ними заранее заказанные родителями любимые лакомства.

За считанные минуты до начала операции дубонов Ронен успел привести к столику Магидовичей возбуждённых мальчиков. Арье ласково усадил рядом с собой и поглаживал по плечу Цвику, который ёжился после полученного удара дубинкой по спине, Амихай успокаивал Нахуми, который был и напуган, и возбуждён, и одновременно очень рад, что выступил — «И, кажется, совсем неплохо! Правда, папа?» Флейта перекочевала из внутреннего кармана Цвики за пазуху отца, гитара Нахуми тоже была припрятана. Ронен нервной скороговоркой уговаривал Арье и Амихая отпустить мальчиков с ним: «Неужели вы не понимаете? Они только что со сцены, их все видели, и дубоны тоже! Зачем им тут светиться! Как бы не случилось беды!..

Мы с ребятами осторожно доставим их к нам в студию… а потом…» — «Ладно, — кивнули братья, — только пусть соку попьют, и уходите…»

Ренана было успокоилась, услышав, что близнецы уже за пределами «Цедефошрии», и шепнула об этом Ноаму. Тот слабо улыбнулся и только пробормотал: «Теперь им надо бы за учёбу засесть… столько с этим Турниром запустили!» Несмотря на настойчивый совет Ирми, Бенци не двинулся с места. Он изо всех сил старался сохранить спокойствие, только изредка поглядывал по сторонам. К их столику уже приближались с одной стороны с десяток дубонов, с другой стороны трое штилей. И у тех, и у других — непроницаемые лица, только цвет форменных блуз и отличал одних от других. Они яростно постреливали во все стороны оловянными глазками-пуговками, сверкающими, как лезвие опасной бритвы.

Немного помедлив, словно бы выбирая первую цель, они окружили столик Магидовичей.

Неожиданно один из штилей полез под стол и за ухо вытащил оттуда Цвику: «Ребята!

Один есть!» — и со всей силы огрел его дубинкой по плечу; он целился в голову, но промахнулся. При этом он продолжал яростно выкручивать мальчику ухо. Цвика охнул, громко застонал и пошатнулся. Другой набросился на Нахуми, тот, получив удар дубинкой по локтю, громко вскрикнул. Арье и Амихай вскочили одновременно, загородили сыновей. Дубоны такого отпора от фиолетовых не ожидали, поэтому растерялись и на мгновенье выпустили мальчиков. Арье и Амихай ухитрились отодвинуть обоих мальчиков от дубонов, которые занесли дубинку над их головами.

К столику Магидовичей поспешили несколько мужчин в кипах. Ирми перемахнул через стол и оказался возле Арье, вставшим между сыном и штилем. Амихай, отталкивая от Нахуми дубона, получил дубинкой по руке, но успел загородить сына. К ним уже спешил Ноам, его опередил подскочивший с гневным криком Бенци: «Не смейте бить детей!» Он пристально уставился в оловянные глаза дубона, который замахнулся дубинкой на скорчившихся вместе Арье с Амихаем, загородивших сыновей. Бенци хотел оттолкнуть дубинку, но Ирми его опередил, сделал резкое движение рукой, и дубинка стража порядка, описав кривую, упала под стол. Ослеплённый яростью, тот попытался огромным кулаком врезать ему в подбородок. Ирми ловко уклонился и отвёл кулак. Антон крикнул: «Сопротивление властям!» Ирми шепнул Арье и Амихаю:

«Вызволяйте мальчишек и сами смывайтесь — мы прикроем…» Началась свалка. Ноам бросился на помощь Ирми. Худощавый, неспортивный парень, делающий суетливые движения, явно проигрывал рядом с мускулистым и тренированным другом. Он показался дубонам лёгкой добычей, что раззадорило их, и они тут же накинулись на Ноама. Получив несколько ударов дубинкой по спине и по голове, Ноам пошатнулся, споткнулся, чуть не упал. Ирми с трудом вытащил его, с трудом превозмогающего боль и с побелевшим лицом, из свалки и силой усадил за столик к родителям, немного в стороне. Откуда-то выскочил Гилад; чудом ему удалось вытащить Цвику с Нахуми, пока Ирми отвлекал дубонов на себя. Неизвестно откуда свалившиеся Максим и три его друга мельтешили под ногами, руками, дубинками дубонов, прибавляя неразберихи.