Правда, жаль, что в ульпене пока что нет компьютерной графики и анимаций, значит, придётся самой изучать, а потом уже в колледже…

Папа получил послание из своей фирмы и очень расстроился. Я слышала, как он говорил маме, что, видно, придётся нам здесь устраиваться, искать работу, покупать домик. Пока они сняли небольшую квартиру недалеко от бабушки и дедушки, папа приобрёл старенькую машину, где-то устроился временно консультантом. А мама взяла несколько учеников, ей нравится с ними заниматься.

Я живу пока что у Яэль. Она мне сказала, что если мы тут останемся, то она хочет, чтобы я у них жила до окончания средней школы. А потом… что захочу. Но я очень соскучилась и уже хочу домой. Хотя мне тут неплохо, но дома лучше!

Близнецы слышать не хотят, чтобы остаться тут. У них вообще на неделе семь пятниц. То они кричат, какая чудная страна Австралия, какие тут крутые интеллектуалы и элитарии, какая тут отличная богема. А то — вдруг: «у нас есть Ад-Малек, Куку Бакбукини и лучший друг Тимми Пительман. Тут мы поняли, в чём наша задача — нести самые прогрессивные идеи в эранийское общество, частично погрязшее в серости и отживших традициях. Особенно теперь, когда мы напитались прогрессивной культурой австралийской богемы!» Неделю назад близнецы получили послание от Тумбеля. Он их порадовал: мол, дома их обоих ждёт по новенькой «стиральной доске ихней бабушки». Это Галь, конечно же, похвастался…»

На это письмо Ренана долго не отвечала, потом ответила странным отчаянным письмом, которое повергло Ширли в недоумение и тревогу.

«Милая Ширли, прости, что долго не писала, прости, что сейчас многого не могу тебе рассказать. Руки дрожат, вообще ничего делать не могу…

Нет, ты ничего плохого не думай: с моими всё в порядке, и мама с папой, и братишки, и Бухи растёт, уже много чего умеет, и такой сладкий!.. И бабушки-дедушки в порядке… Не волнуйся. А вообще, папа отвёз маму с малышами в Неве-Меирию, там маме будет легче во всех отношениях. Оказывается, дедушка давно начал ремонт их дома, перестраивает его на две семьи — их двое и мы все…

А вот мне сейчас очень плохо. Недавно я случайно узнала, что происходит с Ирми, причём уже несколько месяцев… Максим устроился сам, а потом и его устроил подрабатывать в какой-то «русский» клуб в Эрании, называется «Са-мо-вар», или как-то так. Максим и раньше рассказывал, что там собирались парни и девушки, учили историю, традицию, язык… А потом он обмолвился, что после ремонта это стал совсем не тот клуб, что был раньше: какая-то странная группа ульпан-гиюра, а там оказалась какая-то девица, в которую, как я случайно подслушала, Ирми влюбился. Теперь он из-за этого стесняется лишний раз у нас появиться, а когда пару раз заглянул, на меня даже не смотрел, всё глаза отводил… Если бы ты знала, как мне больно… И ничего не поделать — он же ничего мне не обещал…

Только никому не говори. Прости, что больше ни о чём не пишу — не могу, слёзы душат…

Последнее письмо Ширли:

«Дорогая Ренана! Твоих печальных дел в письме не касаюсь, лучше поговорим при встрече. К тому же очень надеюсь, что всё у тебя за это время образовалось, или образуется. Я очень хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.

А мы всё-таки возвращаемся. Папа получил ещё какое-то послание, братья тоже что-то получили… Из-за этого дома был скандал, даже дедушка вмешался. Потому что братья кричали, что они едут домой, их зовёт к себе Тим (который Тумбель). А потом сказали, что если папа не вернётся домой, когда его боссы зовут, то всё равно его тут достанут и силой привезут домой. А я, мол, могу тут оставаться, даже лучше будет — чем семью позорить на всю Арцену. Галь пригрозил: мол, если ты тоже возвращаешься, учти — больше твоих фокусов мы терпеть в доме не будем!

Будешь делать, как мы скажем.

Вот тут-то и дедушка им выговор сделал, и особенно Яэль с Йоэлем. Эрез попытался взять с них слово, что они не будут обижать младшую сестру. О чём-то и Яэль, и Эрез говорили с папой и мамой. Я только слышала много раз повторенные наши имена и странную фразу, что меня надо беречь. От чего?

В общем, завтра вылетаем… Как приеду — созвонимся, постараюсь сразу прибежать.

Ты бы знала, как классно мне было в Австралии! Жалко расставаться с Яэль и моими сестрёнками, с девочками из школы, с художественной студией, с заповедниками и парками. Но всё равно дома лучше! И по вас всех соскучилась…

Если бы только братья вели себя по-другому… Жаль, что даже Австралия их не излечила от их дурацкого силуфо-куля…от дружбы с этим ужасным Тумбелем… …

А что у вас? Как мама и маленький Бухи? Ведь он уже ба-альшой кроха? Ужасно хочу вас всех наконец-то увидеть. Поэтому пока что передай всем мой большой привет.

А теперь расскажем о том, что происходило в Эрании, пока семья Блох отдыхала в Австралии.

Привычно погруженные в паутину жизненной текучки, эранийцы словно бы не замечали странной суеты, которая взвихрилась вокруг их любимого Парка. И уж, конечно, понятия не имели, что источник этой суеты — престижная эранийская фирма «Лулиания».

По вечерам, как всегда, живописные аллеи, пляжи, спортивные площадки, кафе, рестораны и концертные Лужайки привлекали посетителей Парка, как эранийцев, так и гостей города. Офелия Тишкер всё так же вела репортажи из любимого места эранийских элитариев, именуемого «Цедефошрия». При этом она не забывала привычно поругивать остальные Лужайки и их посетителей, с особой страстью обрушивая тучи критических стрел на «Цлилей Рина» и на исполняемую там музыку.

Эранийцы поначалу почти не прореагировали на лёгкую зыбь туманных намёков в двух-трёх коротеньких сообщениях в прессе о том, что в Эрании в обозримом будущем грядёт Большой музыкальный Турнир, то есть конкурс между различными музыкальными ансамблями и коллективами, представляющими популярные в Арцене стили, течения и направления. Не сразу и не все поняли, зачем и кому потребовалось это отнюдь не дешёвое мероприятие, в чём его смысл. Разумеется, на все высказанные и невысказанные вопросы, как всегда, давала многословные ответы Офелия Тишкер:

«Настало время определиться с культурными предпочтениями нашего общества. Не самым лучшим образом перед лицом мировой культуры выглядит постоянная борьба культурных пристрастий, сотрясающих общество, претендующее на полноправное представительство в мировой культуре. С таким, с позволения сказать, «культурным плюрализмом», ничего общего не имеющим с истинным плюрализмом и свободой самовыражения, нам никогда не занять подобающего места в семье цивилизованных народов. Выбор нашей культурной столицы, Эрании, по праву считающейся жемчужиной Арцены, обусловлен наличием в городе прекрасного, самого лучшего в Арцене Парка и самой лучшей Большой акустической Ракушки во всемирно известной и любимой эранийскими элитариями и интеллектуалами «Цедефошрии»!" Попутно и как бы между прочим почти в каждой своей статье Офелия прохаживалась по адресу руководителей многочисленных непомерно раздутых театров и ансамблей:

«Непозволительно медленно происходит рост мастерства этих коллективов, в программе которых до сих пор слишком мало того, что отвечало бы культурным запросам современного элитария-интеллектуала. А с некоторых пор мы в этой сфере наблюдаем попятное движение — к культурному регрессу. Приходится не без огорчения отметить, что руководители, а также спонсоры так называемых «традиционных направлений культуры и искусства» продолжают организовывать множество новых серых, бесцветных музыкальных ансамбликов, группочек, а также всевозможных театральных труппочек. Есть основание полагать, что непомерное раздутие их числа продиктовано не чем иным, как желанием, так сказать, «пристроить к культуре» потерпевших фиаско на прочих поприщах «родных и близких человечков». Мало того, что эти бесцветные и безвкусные ансамблики, группочки и труппочки непонятно, каким образом, заняли многочисленные живописные Лужайки и сцены-ракушки нашего любимого Парка. Они ещё и постоянно пристают к администрации «Цедефошрии» с необоснованными и назойливыми требованиями аренды престижного учреждения культуры, обладающего прекрасными концертными качествами, — для своих скучных и унылых выступлений, которые почти перестали привлекать массового зрителя. Любому непредвзятому наблюдателю ясно, что по причине резкого падения былого (не исключено — изначально сильно раздутого!) престижа, эти коллективчики деятелей (точнее — делателей!) «от искусства» стали абсолютно нерентабельны. Желанием любой ценой вернуть себе утраченный престиж, а с ним и ухнувшие в ту же бездонную бочку утраченного престижа доходы вызваны их притязания на самую престижную, самую лучшую сценическую площадку Эрании! Им кажется, что сама по себе престижная сцена вернёт им утраченную любовь народа! Не выйдет, хаверим! Серость — она и в Большой Ракушке серость!» К публикациям Офелии, где она привычно поливала помоями «Цлилей Рина» и всё, что с нею так или иначе связано, эранийцы уже привыкли. Но её последняя статейка, где она с подобной же страстной яростью набросилась на другие течения традиционной музыкальной культуры, немало удивила и даже возмутила тех эранийцев, которые любили свои Лужайки и выступающие на них ансамбли, но практически не посещали престижную «Цедефошрию». Люди шумно и бурно обсуждали статью Офелии.