Напрасно Ренана кидала в сторону Ирми выжидающие взгляды, не получая даже намека на отклик.
«А теперь, простите, работай, — Ирми неожиданно взглянул на часы, сделал несколько суетливых движений, встал и смущённо заявил: — мне придётся покинуть вас. Я, похоже, увлёкся и теперь опаздываю…» Максим пристально посмотрел на приятеля и одними губами прошептал: «Что, опять Дарьюш? Значит, то, о чём я тебе говорил, тебя не убедило?» — в его тихом голосе звучал плохо замаскированный упрёк, очередная попытка отговорить друга. И тот, видимо, это понял: «Ага… то есть, нет… — Ирми густо покраснел, наконец-то, метнул стремительный взгляд в сторону Ренаны, увидел смешанный с отчаянием скрытый укор в её подозрительно заблестевших глазах, тут же виновато отвёл взгляд, опустил голову и устало, еле слышно прошелестел, словно продолжая старый спор: — Ну, Макс, сколько можно!
Кончай… А-а-а!.. Я же взрослый человек… знаю, что делаю…» — «Ладно… тебе виднее…» — угрюмо пробурчал Максим, покачав головой и продолжая с плохо скрываемым упрёком, смешанным с сожалением, посматривать на друга. Ирми снова смущённо оглядел всех присутствующих, бросил немного виноватый взгляд на Ренану, чуть помедлил и вдруг резко развернувшись, почти бегом бросился к двери, чуть слышно бросив слова прощания. — «Ирми, не забудь: в шабат ты у нас!» — окликнул его Ноам. — «Конечно, созвонимся… Buy…» — через плечо бросил Ирми. Максим покачал головой: «Опять ушёл… Э-э-хх…» — «А что? Что происходит с парнем?» — осведомился Бенци. — «Да ничего… Дело житейское. Не для печати…» — Максим коротко мотнул головой в сторону близнецов и Ренаны. — «Ладно… потом…» — согласился Ноам.
Никто не заметил, как пошло пятнами лицо Ренаны, когда она с горестным недоумением проводила взглядом широкую спину уходящего Ирми. Только Максим заметил слёзы, закипавшие в глазах девочки. Он почувствовал неловкость, отвернулся и уселся поближе к компьютеру. Вскоре остальные отошли, и он мог без помех уйти целиком в работу и на время забыть об Ирми, о Дарье, о Ренане… Он попросил близнецов не мешать ему, и они послушно направились к себе в комнату.
Кризис
Вскоре после описанных событий здоровяк и спортсмен Ирми свалился с тяжёлым гриппом. Лёжа в жару, он слабым голосом попросил Максима подменить его на это время в «Самоваре». Так Максим снова появился там, куда, казалось бы, зарёкся приходить. Больше недели Максим убирал салон клуба вместо заболевшего друга.
Естественно, он был встречен шумной радостью всей компании. На отсутствие Ирми Дарья и женская часть группы весьма шумно отреагировали, но у него почему-то почти не спрашивали, удовлетворившись краткой информацией о болезни Ирми, зато громко обсуждая его отсутствие за спиной Максима. Впрочем, он был даже рад, что к нему не пристают. Он молча делал своё дело и тут же покидал «Самовар». На его счастье, за эти дни он ни разу не столкнулся в «Самоваре» с Пительманом.
Он не мог, разумеется, знать, что неделей раньше в этой группе тем или иным образом заменили всех преподавателей. Одного из лучших уволили, когда он пожаловался дирекции на нетактичные, с душком, шуточки Вована и двух его приятелей. Трое его коллег сами ушли в знак протеста, скорее всего понимая, что если сами не уйдут, их выставят в столь же унизительной и не оставляющей никаких надежд форме. Приблизительно тогда же в группе начали курс газетного иврита, где учащиеся весьма тщательно изучали газету «Бокер-Эр», осваивая язык через статьи и репортажи Офелии Тишкер. Вот когда пригодились аккуратные стопки исправно появлявшихся на столике свежих номеров местной газеты!
В конце нелёгких десяти дней у Максима состоялся странный разговор с Вованом Зейфером. Максим уже давно сообразил, что Вован, при полном отсутствии минимальной харизмы, привлекательности, яркости и значительности в какой бы то ни было сфере деятельности, был теневым лидером в группе. Вытирая тщательно вымытые руки, Максим уже направлялся к выходу, и тут Вован окликнул его неожиданно хриплым голосом. Максим удивился: после его шутки на тему имени «Вулий — Вельзевулий» Вован его словно не замечал. Недоуменно уставившись на Зейфера, Максим кивнул и присел подле него на кончике стула. Его недоумение возросло, когда тот неожиданно придвинулся к нему вплотную и предложил вместе выпить и закусить. «Вованчик, — покачал головой Максим. — Ты же знаешь, что я от Петра и Павла ничего не ем! — и добавил с нажимом: — И не пью!» — «А вот Дарья Ерёмку, считай, приучила! Ты-то к нам перестал ходить и многого не знаешь!.. А он её слу-у-ушает, поди, больше вашинских равов!» — подмигнув прислушивавшейся к их разговору Дарье, заявил Вован. — «Что? А-а-а… Ерём-ку?..» — протянул ошеломлённо Максим, не сразу врубившись, что речь идёт об Ирми. Вован засмеялся: «Точно! Я о твоём дружке-«америкашке» говорю! Ещё бы она его приучила одеваться в стиле… м-м-м… как её?.. струи… э-э-э… какой-то там цветовой гаммы — было бы оч-ч-ень классно! Но мы не теряем надежды». Максим почувствовал, как что-то внутри под сердцем, дрогнув, ухнуло вниз, лицо охватил жар. Он окинул пристальным взглядом Дарью, медленно перевёл глаза на Вована, и по их насмешливым физиономиям и перемигиваниям понял — они просто блефуют. Немного успокоившись, он склонил голову набок, с интересом уставился на Вована и пожал плечами.
Вован замолк, как видно, решив сменить тему. Придвинувшись ещё ближе к Максиму и слегка обдав его перегаром, он после небольшой паузы заговорил: «Ну, ладно… брось ты это! Я ж не о том… Приколы и меня сейчас мало колышут. Но если всерьёз, то я вот к чему… Мы с тобой умные люди, прекрасно понимаем, что тут чего стоит! И все эти занятия, тем более по ускоренной, но щадящей программе…
Смех, да и только!» — и Вован неожиданно откинулся на спинку стула, покачался на двух задних ножках, рискуя свалиться, и густо захохотал. — «А кстати, когда заканчивается ваш курс?» — «Гиера?.. — весело уточнил Вован. — Это ты меня спрашиваешь?.. Тебе лучше знать! Разве не тот же гиер сам прошёл? Или у вас был другой курс?» — «Ты что?! Я чистокровный еврей! Мне только надо было сделать тшуву — и всё! Это тоже непросто: до сих пор я не считаю, что прошёл весь путь до конца! Столько ещё надо выучить, столько всего узнать, а главное — в себе самом поменять!» — «Ну, ладно… одна цена — и моему гиеру, и твоей… — как-её-там? — шу-бе! Могу себе представить! Когда ты приехал, ты действительно должен был держать фасон, вписаться во всю эту… э-э-э… картинку. Вон — даже шубу надел!
По такой-то жаре!» Максим молча поглядывал на Вована и думал, чего ещё тот ему преподнесёт. Вован продолжал, важно глядя прямо перед собой: «У тебя же, голуба, просто не было выхода! Отсюда и такой твой видок, и курить пришлось бросить, и этот… как-его-там!.. — каш-рупь… А нам ни к чему, время другое — прогресс семимильными шагами… панимашь… — прогудел Вован и вдруг заглянул Максиму в глаза, недоверчиво проговорив нараспев: — А мы-то все были уверены: блондинчик, глазки маленькие, светлые — значить, такой же, как мы с ребятами, один из нас, только чуть раньше нас… И тутась появился неспроста… А кто мы сейчас? — вдруг спросил он Максима, резко перескочив на другую тему. — Ну, конкретно… когда готовимся проходить этот самый… гиер?» — «Гиюр, ты хочешь сказать? — не выдержав, осторожно поправил Максим. — На иврите — гиёрим. А потом… будете, как и мы — евреями!» — «Значить, сейчас мы… э-э-э… гойе-рим? То бишь — гойеры?» — «Да нет же! Вы гиёрим!» — терпеливо поправил Максим. Зейфер оглянулся по сторонам и, рыгнув, повторил громко на всю гостиную: «Я-то правильно говорю, а вот ты, голуба, ошибаешься! Мы тут все гойеры — это будет по-нашенски! Так и запомни! Нам так больше… ндравиться!!!.. Гойеры есть, гойерами и останемся!
ГОЙЕР — ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!..» Дарья крутилась поблизости, прислушиваясь к разговору. Засмеявшись, подмигнула Вовану и тут же отошла к другому концу стола и уселась среди девушек.
Максим пожал плечами, а Вован снова приблизил к нему своё лицо, набычив голову:
