— Конечно. Ведь думаешь ты совсем другим местом, — тихо намекаю я про резервный мыслящий кимбар, что расположен довольно далеко от головы. Хм, то есть я ему реально сейчас почти по мозгам дал? Может поэтому он стал себя нормально вести? Ну, пока его мыслями не завладел плащ из кожи некоего асура. Или аруса?

Фиро сказал, что принесёт заказ Стрелка на соборную площадь о нашего отхода и убежал. Я тем временем уже изучал нескольких мнущихся у края крыши разов. Все они вооружены и судя по отметкам на инисах и нагрудниках принадлежат к другой группировке. Они явно видели мою демонстрацию и слышали весь разговор. Да и демонстрацию моих способностей с кожей аруса также видели.

— Вы что-то хотели, храбрые разы?

Маленькая психологическая уловка, когда говоришь о желании собеседника не в настоящем, а прошедшем времени. Правда это из человеческой психологии, но на всяких кошаках, эльфо подобных тощаках, а также странных ребятах без ртов, не качки, которые, это тоже сработало. Как-то они все неуверенно переглянулись, опуская разномастное оружие. Не считая двух поклонников барона фон Мазоха, которые застрелились, по моей вине сегодня пока еще никто не погиб. Да будет так.

— Вы ведь на площадь идёте? — осмелел один из прямоходящих кошаков, вооруженный ульмшером с костяным штыком. Такие любили его собратья из Знающих, которых я прибил в шпиле перерождения. Прямо табельное оружие бойцового кота. Интересно, а у них свой гимн с тем самым куплетом, что перед неким портретом прекрасной дамы исполнять ну никак нельзя, есть? Чёрт, да чего меня опять в какую-то старину тянет. Ностальгия по дому? По солянке мясной уж точно. Суп у хауфи хорош, но не то. Каперсов, маслин, лимона нет. Приправ также нема.

— Иду. А вы хотите ннас туда сопроводить, да? Притом молча, не склоняя меня выбирать неких очень хороших кандидатов и отгоняя тех, кто будет заниматься ненужной агитацией? Хорошо. Это можно, — улыбаюсь я так, что все восемь разов нервно вздрагивают. Нет, всё-таки дреги такую личину димортулу не зря выбрали. Кто раз эту харю увидит, тот навечно заикой останется.

Невысокий раз без рта, у которого были похожие на бусинки глаза и кожа, испещрённая венами, похлопал кошака по плечу. Когда тот обернулся, немой показал ему несколько жестов. Мой собеседник кивнул и повернулся ко мне.

— Мы согласны. Если на то воля Таната.

Все посмотрели на глаз, что болтался на стебельке. Тот изогнулся, изображая кивок. Я же изучал немого. Парень явно непростой. Видел я таких в караване Дрэйна. Ещё одна попытка творцов создать послушных слуг. Чтобы не болтали лишнего и не мутили воду. Но те, как я посмотрю, вполне справляются с помощью жестов. И их слушают. Этого разу уж точно.

Тот заметил мой взгляд, моргнул и кивнул. Не подобострастно, но уважительно. Киваю в ответ, а потом делаю взмах рукой:

— Время. Биты капают. Хотите, чтобы Танат вас заметил и оценил? Тогда займитесь делом, а не показухой.

Сказав это, срываюсь с места. За мной следует Стрелок, а потом и остальные. Чуть притормаживаю, выпуская нашего ковбоя вперёд. Ведь это он дорогу знает. Посматриваю круговым зрением на бегущих позади и по бокам разов. Капюшон я для этого и скинул, так как не вижу уже смысла в маскировке. Мы спрыгнули вниз и теперь спокойно бежали по улице. Местные и муты расступались перед нами.

— Это кто такие? — спрашиваю наёмника, но ответить он не успевает.

— Изломанные, — раздается сбоку и чуть снизу. Смотрю в том направлении, а это Ури верхом на Максе. Ребята похоже сдружились.

— Что-то не очень они похожи на тех, кому достались изувеченные оболочки, — киваю головой назад. Понятно, что нас слышат, но хочу прямо расставить точки над «ё».

— Это их стражи, — поясняет Стрелок. — Те, кто раньше был как они, но смог получить здоровое тело. Ори, между прочим, один из старших.

Это было сказано про того раза, что лишен речи.

— Заметно, что некоторые из них недавно тела получили.

— И как ты это заметил.

— По движениям. Они привыкли к старым оболочкам, а те сидят как криво сшитая одежда. Будто у тебя не две ноги, а одна и спину крючит.

Некоторые из наших сопровождающих вздрогнули, услышав мои слова. Меня крепко хватают за руку, и я оборачиваюсь. Это Ори, который смотрит на меня и яростно жестикулирует.

— Старший хочет узнать, откуда тебе это известно? — перевел шагающий рядом кошак.

— Моя первая оболочка в Танате была такой. Но недолго. Так что понимаю, каково это.

Ори замер, переглянулся со своим спутником, а потом снова задал вопрос жестами.

— Ты так легко о таком говоришь? О клейме?

Вокруг нас собралась толпа. Все напряженно слушали, кто-то смотрел на меня с презрением, кто-то с недоверием. Вот значит как. Клеймо позора, да? Сколько же в этом мире грязи и кое-чего похуже. Про местный аналог неприкасаемых мне и Хауфи ничего не говорил. Да, а Стрелок на них с презрением не смотрит. Плюс ему.

— Не важно, какая у тебя оболочка. Важнее, кто ты есть. Если ты по жизни кусок дерьма, то будешь дерьмом даже в самой мощной оболочке с кучей самых лучших кимбаров. Вот тот, кто был на самом дне, чаще понимает, что лучше быть одному или среди своих, чем среди других. Тех, кто живёт в говне и думает, что это гребанная норма.

Вокруг охнули, а некоторые и злобно зарычали. Меня, однако, уже понесло. Хватит. Мне не нравится этот мир. Не нравятся его порядки и законы, сжирающая его гниль. Может я отчасти идеалист на которого влияют воспоминания о родине, но мой выбор сделан с момента перерождения здесь. Какой смысл в долгой жизни если мир всё равно умирает?

— Он нарывается, — слышу я из дальних рядов. Мои спутники заметно напряглись, а Стрелок положил руку на кобуру. Плевать. Вот реально.

— Зато тут все живут тихо, незаметно и в достатке. Не пытаются достать лишний кусок биомассы и не боятся, что их оболочка внезапно сдохнет. Так ведь? Вы ведь все такие довольные жизнью и не мечтаете о большем. Хотя, когда припрет, перережете глотку тому, кто с вами в рейды ходил. Чтобы скормить биореактору куски его тела и протянуть чуть дольше. И ради чего? — подхожу ближе и рассматриваю разов, что нас окружили. Людьми я их точно не назову. — Ради глотка итво, горстки грибов, пары пластин рациона и может теплой компании на ночь. Да и то боитесь, что тот, с кем вы будете кувыркаться, может убить вас или ограбить.

Не знаю откуда во мне взялось столько презрения, но делился я им щедро. И больше всего меня бесили те рожи, что были похожи на человеческие. Читать я их мог, так что отчасти даже понимаю Даргула. Плесень и биомасса. И какая же трусливая, подлая, мерзкая. Дрэйн и остальные кочевники, да хоть племя Дрисса и то храбрее. Как там было у классика? Это гораздо хуже. Это лучшие люди города, мать их.

И их проняло. Многие отшатнулись от меня, хотя самого разного оружия, включая стрелковое, у них было навалом. Краем глаза замечаю, что Стрелок оставил кобуру в покое и сложил руки на груди. Представление ему явно нравилось.

— Нет надежды и милосердия в этом мире? — продолжал я свой гневный монолог. — Да вы его и не заслуживаете. Смерть труса позорна и унизительна, но вам насрать, что у этого мира лишь одна гребаная проблема. С Танатом всё нормально, — решил я перефразировать одного давно покойного комика. — Это с разами полная жопа. Сам он парень неплохой, даже вас уродов спас.

— Кто? — раздался удивленный голос.

— Танат, — отвечаю я. — Только ему муты ближе по одной простой причине. Просто они не сволочи, которые готовы прогнуться. Они просто дерутся.

— Как и ты! — заметил вдруг Стреклок. — Ты дерешься потому, что дерешься. И потому хрен тебя кто согнет. Убьют, покалечат, ноне сломают. Хотя, тут я погорячился. Ты грохнешь несколько десятков, сотню, а остальные разбегутся. Как ты верно заметил, они все просто трусливая куча говна. — Наёмник посмотрел на стражей Изломанных. — К вам это не относится. Вы своих не бросаете. Даже если без ног переродился, то пристроите к делу. Нико прав, вы сильные. Но лучше нам пойти побыстрее.