Фридрих

Пять месяцев спустя.

Сегодня тридцать первое декабря, а я на смене. Сижу за рабочим столом в отделении и не представляю, что мне делать? Через шесть часов Новый год, а я даже не рядом со своей любимой женой. Она так хотела, мечтала, что мы встретим его вместе . А тут, как назло, все опять решили уйти в мини-отпуск. А я сжалился. А надо было думать, как другие, о семье.

Вдруг раздаётся звонок на мобильный телефон.

– Да, любимая.

– Дорогой, а ты сегодня приедешь? Сегодня же Новый год. — с тоской в голосе произносит моя девочка.

– Я очень постараюсь.

И Света срывается на плачь. Чёрт бы меня побрал.

– Светочка, милая, ну не плачь. Я придумаю что-нибудь.

– Всё. Я не хочу с тобой разговаривать. — выкрикивает она.

Ох уж эти гормоны.

И только она собирается сбросить вызов, как вдруг в трубке повисает тишина.

– Света, с тобой всё в порядке?

Слышу прерывистое дыхание в трубке, а потом резкий вскрик, который чуть не оглушил меня.

– Любимый, — заикаясь от слёз, произносит она, – Кажется, я рожаю. У меня отошли воды.

И здесь мне уже становится плевать на всё.

Срываюсь с места, хватая на ходу пальто, и мчусь в машину.

За считаные минуты, наплевав на все светофоры, я гоню домой, к своей любимой жене, которая вот-вот родит.

Добравшись до собственной квартиры, врываюсь в неё и начинаю метаться по квартире в поисках жены. Дыхание сбилось, нужно отдышаться, успокоиться, но не сейчас.

– Света....ты где...радость моя?

Залетаю на кухню, а она стоит в новогоднем фартучке и, мило улыбаясь, достаёт зажаренную курочку из духовки.

– О-о-о-о...мой любимый пришёл. — улыбается так спокойно, словно это не она только что кричала в трубку.

Подхожу и начинаю её осматривать.

– А ты чего у плиты? Ты же рожаешь.

– А мне показалось. Отпустило.

Стою в шоке и ничего не понимаю.

– Как показалось? Света, я же через весь город летел, как на пожар. У меня от волнения чуть сердце не выскочило.

– Ну, прости. — жалобно смотрит на меня. – Это всё гормоны. — и опускает голову, словно нашкодивший котёнок. – Обратно поедешь? — смотрит на меня из-под лобья, поджав губы, с такой грустью, что сердце сжимается.

Обнимаю её, ласково поглаживая по волосам.

– Куда я теперь поеду? Дома останусь.

– Тогда иди раздевайся и быстро мой руки. Сейчас будем садиться за стол.

– Как скажете, госпожа Штольц. – подмигиваю ей и направляюсь в коридор, чтобы снять обувь и повесить пальто. Набираю отделение, которое покинул. Трубку берёт дежурная медсестра.

– Любовь Михайловна, это Фридрих Германович. Как дела в отделении?

– Всё спокойно. А вы где?

– Я дома. У моей супруги схватки. Пока не известно, когда я буду. Если вдруг что-то случится у вас, звоните.

Скидываю звонок и направляюсь на кухню.

Уже в дверях замечаю такую картину: Света стоит и попой упирает в край стола, а руки упираются в край раковины. Вся красная и глаза зажмурила.

Подлетаю к ней и осматриваю всю:

– Свет, где болит?

Она молчит, вся напряжённая, вспотевшая, раскрасневшаяся, резко выдыхает, обессиленно присаживается на стул и отвечает.

– Нигде ничего не болит. Всё хорошо.

А сама дышит так, словно только что норматив по бегу сдавала.

– Как не болит? Ты же зажмурилась. И дышишь неровно.

– Фридрих, у меня с утра такое состояние.

Стою раскрыв рот:

– Как с утра? Света, ты же рожаешь.

– Правда? А я и не поняла. — отвечает с грустью.

– Свет, ну ты чего? Поехали в роддом.

– Нет.... Я дома хочу Новый год встретить. — проговорив эти слова, она резко вновь хватается за край стола и, поджав губы, опять зажмуривается.

Опять схватка. Чёрт побери.

– Едем в роддом. Я не могу смотреть на твои мучения.

Подхватываю её на руки и замечаю, как её глаза наполняются влагой.

– Аий больно.

Время в дороге пролетает незаметно. Всё внимание устремляется на её состояние, которое ухудшалось с каждой минутой.

Вскоре, припарковавшись, вылетаю из авто и мчусь к ней. Осторожно подхватит её на руки, несу в роддом.

– Бо-о-ольно-о-о-о. — срывается на крик и плачет.

– Мы на месте. Сейчас всё будет хорошо.— пытаюсь успокоить её.

Поднявшись в отделение, заношу её в родблок и всю её подготовку к родам осуществляю сам. Уже переодетые оба в медицинскую спецодежду, направляемся в родзал.

Почти до половины двенадцатого ночи я ходил за ней попятам, помогал перенести каждую схватку, растирал поясницу, гладил по спинке, обнимал и гладил по волосам, я видел, что она выбивается из сил, но её слова «я буду рожать сама» мне не оставляли выбора. И я просто помогал и ждал.

Вскоре мы оказались в кресле.

– Светочка глубокий вдох и...

– Уходи-и-и-и... — пересохшим губами произносит она. – Я не буду рожать с тобой. Уходи..... позови другого акушера, — сорванным, почти охрипшим голосом твердит она.

– Почему? — озадаченно спрашиваю у неё.

– Потому что ...ааааа...

Она срывается на крик от боли, выгибается в спине и хватается за живот.

А потом всё-таки сдаётся и слушает мои команды.

На третьей схватке Света практически зарычала. И сорвавшись на крик, обессиленная опустилась на кресло, тяжело дыша. На её лице, груди и шее проступал пот.

А я держу на руках нашу маленькую девочку.

Дочка! У нас родилась дочка!

По щекам предательски текут слёзы, слёзы счастья. Такого маленького и хрупкого.

Её криком заполнился весь родзал. От, переполнявшего меня, счастья я забыл обо всём и не сводил глаз с малышки, а потом, перерезав пуповину, закутал её в пелёнку и одеялко и любовался. Я забылся.

– Ну здравствуй, наша долгожданная девочка. — целую крошечный лобик.

Поднимаю взгляд и вижу уставшую, но довольную Свету.

Обхожу кресло и кладу нашу малышку ей на грудь.

– Какая же она милая...на тебя похожа,— охрипшим голосом произносит она.

– Нет, не на меня. На тебя. Глазки-то голубые.

Она тихо смеётся. А я, переполненный счастьем, нежно целую её в висок.

Наша доченька. Родилась в Новый год. Ровно в полночь. Замечательный подарок, самый волшебный.

****

Год спустя.

Сегодня у нашей доченьки день рождения! Наша малышка Белла начинает делать первые шаги. А зубиков полный рот. Теперь она кусается, как наша любимая мамочка и жена. Проверяя остроту своих зубиков на нас.

Как я ликовал, когда понял, что наша малышка всё-таки похожа на меня. Потому что спустя год её белоснежные кудряшки стали темнее. А глазки стали серыми. В общем всё, кроме, пола она унаследовала от меня.

Ну ничего. У нас много времени, чтобы попытаться создать мамину копию. Правда, если мама узнает об этом, мне достанется по полной. Так что, пока пусть будет секретом.

Ближе к полудню гости собрались, и мы начали отмечать это долгожданное событие — первый годик жизни нашего чада.

Я для неё как успокоительное. Стоит ей попасть ко мне на руки, она затихает, прижимается ко мне всем своим крохотным тельцем и просит: «Папа каську». И я рассказываю ей эту сказку. Она обнимает меня, а я таю от её нежности.

И сегодняшний день не исключение.

Белла уснула, я отнёс её в кроватку, укутал, чмокнул в лобик и закрыл за собой дверь.

Гости разошлись, и мы с моей любимой женой остались наедине.

Я подхожу и помогаю ей убирать со стола посуду.

– Малыш, как ты смотришь на то, чтобы снова пойти в декрет? Я понимаю, что это тяжело. Но ты же знаешь, что я буду помогать.

И вдруг позади себя я слышу грохот посуды.

Оборачиваюсь на звук и смотрю на жену.

– Нет. Я ещё не готова.

– А зачем посуду бить?

– Я от шока её уронила, когда услышала твои слова.

Похоже, придётся и впрямь ждать десять лет.