Если бы не удары в дверь, пять минут назад превратившие жизнь в кошмар! Спрятав дочек восьми и шести лет под кроватью в спальне, она нечеловеческим усилием придвинула к выбиваемой двери комод. И… даже ни на что не надеялась. Но не сдаваться же, опустив руки⁈

А соседи… похоже, их фальшивые улыбки и поздравления, от которых она стала опасливо закрывать двери, вызывали опасения не зря. Как и разговоры — мол, в люди выбилась, надо будет помочь другим. Одолжить денег, пристроить…

Это при том, что денег Верника не видела: четыре рубля с мелочью в небольшом кошельке — все деньги, которые у ней были. На новой работе деньги она видела, только кладя их в кассу, но соседи, похоже, были твёрдо уверены, что она ворует. Как это глупо — найти приличное место и воровать…

И, наконец, предваряющая нападение ситуация… Которая, похоже, была прямо связана с орущими грубыми голосами за дверью и ударами.

Соседка, женщина лет сорока, вечно неопрятная, пришла просить в долг. Вероника напомнила, что та и без того должна ей рубль, из денег заработанных шитьём… Что вызвало оскорбления, крики… Даже угрозы. Но в итоге Вероника просто захлопнула дверь перед орущей «будет тебе справедливость, скупердяйка!» соседкой.

И тут стук прекратился. Вероника прислушалась, в её сердце затеплилась надежда…

— Слышь, шалава, ты натурально задолбала, — раздался вдруг громкий, издевательский голос. — У тебя есть секунда, открыть, отдать всё ценное и бабло. И тогда так и быть — обслужишь парней по разику и гуляй себя. А нет — пожалеешь.

— У меня нет ничего ценн… — закричала было Вероника, но тут раздался грохот, и недалеко от её головы разлетелись щепки шкафа.

— Сама выбрала. Стреляйте, парни.

Вероника в ужасе отпрыгнула, а в шкафу появилось несколько дырок. После этого раздалось три тяжёлых удара, и шкаф упал на пол, с входной дверью поверх него. А в квартиру, жутко ухмыляясь, заходили какие-то татуированные уроды, с пистолетами и в коже.

— А шлюха-то ничего, — произнёс всё тот же голос. — С собой заберём, попользуем, пока не сломается, гы-гы! — засмеялся он, а его смех подхватили и прочие уроды. — Где бабло⁈

— У меня всего четыре рубля… Возьмите и… оставьте меня, пожалуйста… — с этими словами Вероника протянула свой кошелёк, схваченный грубыми руками.

— Ты глянь, не врёт. Ну, отработает значит.

— Да есть у неё бабло! — раздался знакомый голос соседки, и в дверном проёме показалась неухоженная голова и засаленный халат. — Эта шлюха неделю в магазине работала! Наворовала уже небось дохера! Вы поищите…

— Заткнись, старая! — рявкнул главарь. — Не видишь — нет тут нихера! Скажи спасибо, что не получила маслину! Девка хороша, только потому твой звиздёж спускаю!

— Да я чё, я ничё…

— Вот и захлопни хавало! Ладно, берём девку и валим.

— Погодите! У неё дети есть! — заголосила соседка.

А пред глазами Вероники потемнело. Это… она бросилась к двери спальни, растопырив руки.

— Нет! Прошу! Не надо! — закричала Вероника, невольно выдавая положение детей, чего сама не понимала в панике. — Так нельзя… — зарыдала она.

— Ну ты даёшь, девка, — хмыкнул главарь. — «Нельзя». Это, лядь, Нижний! Тут нет никаких правил, только сила! А сила — за нами!

— А ты уверен, что на территории Гаража нет правил? — вдруг раздался голос из-за двери.

Мужской, спокойный, уверенный и очень громкий голос.

— Братва, это что за хер⁈ — рявкнул главарь, вскидывая оружие.

И даже успел выстрелить… он один. В дверном проёме показалась фигура, неспешно вошедшая в квартиру. В блестящих доспехах, без шлема… взявшая пулю из воздуха, с интересом её разглядывающая. А в квартирке перед съёжившейся в ужасе Вероникой мелькал смерч вспышек и тени. И падающие на пол пистолеты… и руки, держащие пистолеты.

Только крови нет, в ступоре подумала Вероника, обессиленно садясь на пол — ноги её не держали. И вдруг она поняла, что за тень мелькала в квартире: раздался хруст, и соседка жутко завизжала, падая… Но не упала: металлическая рука поймала её за волосы, и послышалось: «Заткнись». Визг не прекратился, и последовал удар, от которого соседка замолчала, обвиснув в удерживающей её волосы хватке.

А удерживала её девушка в доспехе. Смотрящего на мужчину неподалёку от входа, который хмыкнул, откинув пулю.

— Как тебя зовут и кто ты? — взглянул он на сидящую на полу Веронику, игнорируя стоны бандитов.

— Да кто ты, сука… — начал было орать один из них, получивший удар в лицо металлическим сапогом, откинувший его к стене, где бандит и затих.

— Рекомендую молчать, пока я не спрошу. Если спрошу, — ровно произнёс мужчина, вновь взглянув на Веронику.

— Я… Вероника. Живу тут… я… работаю в «Домашнем уюте»…

— Стоп! — вдруг нахмурился мужчина, отчего Вероника сжалась в ужасе. — Домашний уют — лавка, торгующая бытовыми приборами на Южной объездной?

— Д-д-да…

— Давно? — приподнял бровь мужчина.

— Шесть дней…

— Ясно. Минуту, — поднял руку мужчина и пальцы его забегали по браслету. — Привет, господин исполнительный… Да, я в курсе сколько времени, Федя, но мне ты не поверишь — похер. Я сейчас нахожусь в квартире, на которую напали бандиты… Да, охренительно странно для Нижнего, и не говори… И живёт здесь… работник нашей корпорации! В каком-то зачуханном клоповнике! Или она врёт?… Знаю, что нет. Да-да, испытательный срок… Федя, я ДО СИХ ПОР не вижу тут патруля. И если мы ТАК относимся к сотрудникам, то до конца испытательного срока они не доживут… Уж будь так любезен. И Кирпичу скажи, что его патрули — дерьмо!

Минуту мужчина постоял, вздохнул.

— Корпорация Гараж приносит вам свои извинения, госпожа Жданова. Виновные в халатности понесут наказание, а ваши неприятности будут компенсированы.

— А-а-а… Что это за корпорация, простите?

— Это место, на которое вы работаете, госпожа Жданова. А я — её основатель.

— Сука… — прохрипел один из изувеченных бандитов, на что мужчина поморщился.

— Закройте глаза, госпожа Жданова, вам не стоит… отлично, — донёсся до Вероники голос уже из черноты.

После чего раздалось шипение, а через полминуты голос сказал:

— Можете открыть глаза, — что Вероника и сделала, увидев, что бандиты на полу — мертвы. — И… ах да, ваша обидчица, наводчица…

— Эта? — хмыкнул девичий голос, рука разжалась, и соседка с треском ударилась головой о пол. — Сломалась, Марк.

— Это… впрочем, она заслужила, — пожал плечами мужчина. — Итак, госпожа Жданова, вы готовы принять компенсацию и есть ли у вас претензии?

— Да! — крикнула Вероника.

— Претензии? — поднял бровь мужчина.

— Нет! Никаких, спасибо вам…

— Отлично. И где этот грёбаный патруль⁈ — рявкнул, отвернувшись от Вероники он.

Ситуация была… дерьмовой. Нет, я понимаю, что вроде — «мелочи». Но корпорация принимает на себя обязательства и ДОЛЖНА их выполнять, только так мы можем ТРЕБОВАТЬ что-то от людей. Это — принципиально.

Далее, сотрудники. Да, продавец, чёрт возьми, в лавке! У нас жесточайший контроль! И если человек прошёл на испытательный срок — он УЖЕ соответствует по массе критериев. Возможно, он не займёт место, на которое претендует. Но у нас чудовищный дефицит надёжных кадров! И так ими раскидываться…

В общем, ситуация меня задела. Хотя и разрешилась после моих криков в полчаса: нахлобученный Кирпич проявил чудеса оперативности, обнаружив машину этих уродов и водителя. Через десять минут — штурмовал квартиру в многоквартирном доме, где было их логово. И штурм никто не пережил — нахлобученный Кирпич был очень недоволен.