— Заткнись, тварь!! — отец вскакивает с места. А я зажмуриваюсь — готовлюсь к удару, ведь по — другому он не умеет. Но слышу лишь стон отца. Открываю глаза, Марк скрутил его руку и оттащил от меня.

— Только тронь, — рычит Марк. Отпихивает его от себя и тот заваливается на пол. Марк поправляет одежду, отодвигает мне стул и садится рядом. — А теперь поговорим.

— И хахаля своего притащила, — скалится отец.

— Лучше бы тебе замолчать, — спокойно говорит Марк. — И послушать меня. — дожидается полной тишины. — Итак, что мы имеем. — откидывается на спинку стула, берет меня за руку. Даже моя истерика прошла, таким властным я его еще не видела. — Откроем карты. Начнем с Вас, Ольга Степановна. Будучи семнадцатилетней девчонкой Вы влюбились в женатого взрослого мужика Лаврентьева Владимира Николаевича. Того достала жена и ворох детей, и он увлекся молодой девчушкой. Молодое тело, все дела. Но как только он узнал, что Вы забеременели схватил семью в охапку и свалил от тещи к своим родителям. — смотрю на маму, она в шоке, тоже садиться на стул. Это что же получается Мира от дяди Володи? — Вы рожаете девочку, нарекаете её именем Мирослава — победительница. — усмехается. — Но спустя чуть больше года, видите своего возлюбленного, он приехал с женой хоронить тещу. Старые чувства вспыхивают, но вы никак не пересекаетесь, просто наблюдаете. И вот когда его жена уезжает, а он остается, для продажи дома, Вы решаете показать ему дочь. Но он относится к ней абсолютно равнодушно, у него у самого их уже пятеро. А вот Вас он все еще хочет…‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я бы попросил… — пытается вмешаться отец.

— А ты попробуй, — Марк переключается на него. — Попроси. — тот сразу затыкается, трет руку, сидя на полу.

— Так вот, Вы снова кидаетесь в омут с головой. Но спустя пару месяцев он все же продает дом и сваливает оттуда даже, не попрощавшись с Вами. А спустя еще месяц Вы понимаете, что снова ждете ребенка, — я дергаюсь и Марк сильнее сжимает мою ладонь. — Тут Ваш отец решает, что хватит молчать и едет к Вашему ухажеру на разговор. Но получает отворот поворот. А вот его родители понимают, что их блядун-сын наследил и нужно как-то исправлять ситуацию. А исправить её можно, только если пристроить девку, посмевшею влезть в семью и родить. Очень кстати приходит из армии двадцатилетний сын, и его женят на Вас. Насильно. — делает паузу. Вижу, что мама плачет. Я в шоке, получается он нам не отец.

— Теперь ты! Женили на любовнице брата, а ведь у тебя была любовь, — обращается к «отцу»? — Да и до сих пор есть. — хмыкает. — И даже дети, да Вячеслав Николаевич? Два сына. Слава Богу сыновья, хотя их бы ты не продал!

— Да что ты знаешь? — вдруг вскакивает Вячеслав. — Что вы все тут знаете? — смотрит поочередно на каждого. — Да, мой брат тот еще моральный урод. У него этих детей, да по всей России. А именно на этой я должен был жениться. — тычет пальцем в маму. — Потому что лишь у её родителей хватило мозгов прийти к ублюдку и потребовать справедливости. А где она, эта хваленная справедливость? Может справедливо что меня женили на подстилке брата, да еще и с его приплодами? Или может справедливо, что я вынужден вести двойную жизнь, и мои родные дети почти не видят отца? Или может справедливо…

— Или может справедливо, что ты гнида, продал сначала одну племянницу, а затем другую? — орет Марк, он тоже встает и вплотную подходит к отцу. — Справедливо, что Мира мучилась три дня с тем ублюдком, а Агата даже не поняла, что прошло три дня, а не день? А? Я тебя спрашиваю, это справедливо?

— Мне нужна была компенсация.

— Вот и тряси её со своего брата! При чем тут девчонки? Или ты себя Богом почувствовал?

— Из-за них у меня все пошло не так как должно было быть.

— Хочешь я тебе расскажу, как бы было? А? Ты бы женился на своей любви, заделал бы ей детей, но как дерьмом был, так бы и остался. Ведь это не девочки виноваты в том, что тебя перли с каждой работы. А твой характер. Жена в итоге бы от тебя ушла, а ты спился бы и сдох в какой-нибудь канаве. — отходит от него и снова садится рядом. — Все сложилось как сложилось. — вздыхает. — Но тут Мира знакомиться с этим больным, и ты решаешь, что это шанс. Только ответь мне на один вопрос, почему психушка?

— А куда мне нужно было её деть? — усмехается Вячеслав. — После такого вряд ли у нее все нормально с психикой. Даже на эту посмотреть, — тычет в меня пальцем, — её не тронули, а кукуха поехала.

— Мда, — смеется Марк, поворачивается ко мне, внимательно смотрит, кивает каким-то своим мыслям, — посмотрел бы я на тебя на её месте.

— Мира была в психушке? — шепчу я.

— Да, она все это время провела там. Ну сначала в закрытой клинике, где её подлатали, а потом он определил её к психам. А для всех похоронил. Ему за это и заплатили этим кафе.

Я дергаюсь как от удара. И вот это все стоило жизни человека? Все же моя наивность не знает границ. Как много мы не видим, оказывается.

— Пойдем отсюда, — умоляю Марка.

Встаем, поворачиваемся к двери, чтобы уйти.

— Дочка, — подает голос мама.

— У меня нет родителей! — покидаем кафе.

Марк

Наверное, самое страшное в жизни это предательство.

А еще страшнее, если тебя предает очень близкий человек, от которого ты никак не ожидал ножа в спину. И вот тогда начинаются пять стадий принятия неизбежного.

Отрицание. Ты не веришь, что это произошло. Щипаешь себя, зажмуриваешься, говоришь, что это не правда ведь эти люди не могли так поступить с тобой. Оправдываешь предавших.

Гнев. Срываешься на тех людей, которые пытаются открыть тебе глаза. Срываешься на предателей. Злишься на весь мир, что это случилось именно с тобой. Злишься на бога, что он допустил все это и не понимаешь, чем ты это заслужил.

Торг. А что если бы в той или иной ситуации я бы сделал по-другому, возможно эти люди бы тогда не поступили бы со мной так? Что если обсудить ситуацию, понять мотив?

Депрессия. Ты уходишь в себя. Мир не справедлив. Ты становишься не уверен в себе, в окружающих. Со всех сторон ждешь удара. Перестаешь доверять. Не понимаешь, как жить дальше.

Принятие. Ты отпускаешь ситуацию. Да, эти люди поступили так, а не иначе. Да, ситуацию не изменить. Но жить дальше можно и нужно. Ведь не все люди настолько уродливы внутри.

Так вот, сейчас я ехал рядом с Агатой и думал, на какой стадии она?

По сути, должна быть где-то на первой или второй. Но подглядывая на её спокойный профиль, создается впечатление, что на пятой.

Мы молчим, не хочу лезть в её голову. Я итак внес свою лепту. Вывалил на девочку все, что только знал. Я тоже виноват.

— Родная, — беру её ладошку и переплетаю наши пальцы. — Прости.

— За что? — тихий голосок и полное непонимание в глазах лишают меня дара речи.

— За правду, — пожимаю плечами.

— Ты не виноват, что я родилась в такой семье, — горько усмехается. — Сейчас самое главное вытащить Миру. Надеюсь в клинике ей помогут, — делает жест «рука лицо».

— Мы вытащим её, — говорю уверено.

— Спасибо тебе, — кладет голову на плечо.

— Лена уже во всю работает, — меняю тему. — Разобралась с поставщиками и даже нашла дополнительный способ заработка.

— Да, она писала, что предложила устраивать тематические вечеринки, — смеется. — Надеюсь, извращенцы не примут слово «тематический» на свой счет.

— Извращенцев в топку, — тоже смеюсь и целую её в лоб. — Я так соскучился.

— Я тоже, — поднимает голову с плеча и слегка касается губ. Но я не даю ей так просто сбежать, и сразу же перенимаю инициативу. Кладу руку на затылок и углубляю поцелуй. Дружок в штанах тут же реагирует, он тоже скучал. Настолько увлекаюсь поцелуем, что только по кулачкам, которые бьют меня по груди понимаю, что мы уже приехали и Гриша громко кашляет, пытаясь привлечь внимание. Бог ты мой, чуть не разложил её на заднем сиденье, как дикарь.