— Жизнь, — смотрю в ожидании. — Что?

— Расскажи, мне хочется тоже узнать о тебе побольше.

— Ну если ты так хочешь, — пожимает широкими плечами, — но пообещай, что не убежишь, сверкая пятками.

— Не убегу, — смеюсь.

— Я детдомовский. Опережая твой вопрос скажу сразу, кто мои родители я знать не знаю. Сначала моим домом был дом малютки, затем детдом. Рассказывать о жизни там я не хочу, да и не зачем это. Просто скажу, что я часто сбегал. Даже когда меня усыновили, я все равно сбегал. Приемные родители просто набирали детей для пособия, зарабатывали они на нас не плохо. Плюс бесплатная раб сила. В итоге через неделю такой жизни я убежал. Скитался на улице, спал в подворотнях, если повезет в подъезде. Конечно меня нашли, отправили опять в детдом, там отлупили. И били каждый день, то дети, то воспитатели. Там я научился драться, — усмехается. — В итоге, я все равно сбежал оттуда, мне было пятнадцать, почти три месяца прятался от ментов. Жизнь на улице многое мне дала, научила. И когда меня поймали, я уже не предпринимал попыток сбежать. Если меня били, я бил в ответ и не важно кто был передо мной. Окончив школу, меня выперли из детдома. Государство сделало свое дело, гуляй мальчик. Дали комнату в общаге. Потом год армии. Вернувшись побрел к месту дислокации. Там жила старушка баба Люба. Одинокая, ни мужа, ни детей. Она и научила меня готовить.

— А дальше?

— А что дальше? Хватался за любую работу, грузчик, дворник… Даже подкопил немного, потом баб Люба умерла. Мне было двадцать. После похорон я узнал, что она оформила дарственную на мое имя. Комнату свою мне подарила. — хмыкнул. — Я продал обе, и купил эту халупу. Зато своя.

— Ты молодец, не сломался. Я столько историй слышала, когда дети из детдома становятся наркоманами, убийцами… — беру его за руку.

— Слабые, — кивает, — я тоже таким мог стать, если бы вовремя не понял, никто не виноват, что мои родители оказались тварями. Прости, — сжимает мою ладонь. — Ну а теперь ты.

Вздыхаю, понимаю, что от разговора не уйти.

— Это папа, — убираю руку под стол. Но Марк встает, взяв меня за руку ведет на диван. Садимся друг напротив друга.

— За что?

— Сама до конца не понимаю, но скорее всего за встречи с тобой. — закусываю губу, понимая, как это глупо звучит.

— Ты не ребенок, чтобы таким способом отучать тебя от прогулок с мальчишками.

— Да, я знаю. И пыталась тоже самое объяснить ему. Но в него будто бес вселился, он не слышит меня.

— Но ведь должна быть причина? — выпытывает Марк.

— Да, — сглатываю ком в горле, — но я не уверена, что тебе стоит это знать. Мы все же знакомы слишком мало и…

— Тш-ш-ш, — подсаживается ближе, кладет руку на щеку и гладит, — успокойся. Я же твой парень, — подмигивает, — мне важно все знать о тебе, чтобы понимать, как это может отразиться на наших отношениях и как я могу помочь тебе. Хорошо?

— Да, — трусь об его руку, — только я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом, даже моя подруга не знает.

— Никто не узнает, клянусь.

— У меня была сестра, — начинаю я.

— Была?

— Да, мне итак сложно это рассказывать. Прошу не перебивай. — пытаюсь успокоиться. Дождавшись кивка продолжаю. — Когда она была на последнем курсе, то полюбила парня. Не буду называть его имя. Они повстречались пару месяцев, и он предложил ей выйти за него замуж. Мира была так счастлива, первая любовь и такая удачная. Когда он знакомился с нашей семьей, то мне сразу не понравился. Не могу объяснить почему, просто отторгал. Знаешь, когда смотришь какой-то документальный фильм, и показывают глаза какого-нибудь психопата. Вот именно такие глаза представлялись мне у А…у парня Миры. — исправляю себя. — И я оказалась права, — слезы текут из глаз.

— Родная, дыши, — сквозь заложенность в ушах слышу голос Марка, — давай, вдох, выдох. — дышу по его команде. Сама не поняла, как оказалась на его коленях. — Если тебе больно, не рассказывай.

— Нет, — мотаю головой, — я не смогла сказать это даже психологу, но тебе почему-то хочется. Он и оказался ненормальным. Он начал бить Миру, за то, что она не была к нему благосклонна. — всхлипываю. — Мы планировали сбежать. Родители никак не помогали, только подталкивали Миру к нему. Запирали дома, не выпускали на улицу. Она кое-как закончила университет.

У нас в Ярославской области живет крестная. Мы решили сбежать к ней. И уже на вокзале на нас напали два амбала. Никто нам даже не помог, хотя мы кричали как не нормальные. Нас посадили в разные машины и увезли в разных направлениях. — необязательно рассказывать прям все. Пусть знает основу.

— Что было потом? — голос хрипит.

— Я очнулась дома. Отец орал на меня, что мы малолетние идиотки. И что расплачиваемся сейчас за свою глупость. Я рыдала, кричала, что Мире нужна помощь, но меня игнорировали. А через дня три нашли тело Миры. Он убил её понимаешь? — утыкаюсь в шею и реву.

— Да, — гладит меня по спине.

— Мне даже не дали попрощаться с ней, просто не выпустили из комнаты. Я была как зомби. Меня окутали все страхи разом. Громкие звуки — от истошных криков Миры, темнота — от тех ночей, что я билась в истерике, духота и запахи — потому что…а еще богатые, влиятельные мужчины, ведь именно такой испоганил мою жизнь и лишил меня сестры. — вытираю лицо. Марк внимательно смотрит на меня и молчит. — Месяц меня пичкали чем-то, а потом отвели к психологу, который втирал мне, что во всем виновата только Мира.

— Мира? — удивляется Марк.

— Да, ему заплатили за это. Я не смогла ей помочь.

— Ты не виновата, — собирает губами мои слезы. — И твои страхи мы победим.

— Спасибо, — обнимаю одной рукой. — Мне никто не говорил, что в этом нет моей вины. Все только и твердили, что я своим импульсивным решением свела сестру в могилу.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Бред, — он злится, — даже не думай так. Ты ушла из дома, так? — кивает на мою сумку.

— Да, — вздыхаю. — В никуда, прям как ты, — пытаюсь улыбнуться.

— Ну до меня тебе еще далеко, — вижу он тоже пытается разрядить обстановку. — Поживешь у меня?

— Что? — удивляюсь я. — Нет, нет, — встаю с его колен. — Это очень рано жить вместе, да и…

— Я же не сказал, что со мной, — замолкаю. — Я сказал у меня.

— А где будешь ты?

— Поживу у друга, — тоже встает.

— Нет, я не хочу выгонять тебя из дома. Свалилась тут как снег на голову, а ты должен проситься к кому-то на ночлег. Это неправильно, попрошусь к Лене на первое время, а потом займу у неё денег и сниму квартиру. Там закончу универ и найду работу, буду работать-зарабатывать и платить за жильё, а еще…

— Пру-у-у, — смеется Марк. — Ты так разволновалась, что тебя понесло. Теперь я буду решать твои проблемы. — подходит и целует в макушку. — Привыкай.

1 месяц спустя

Агата

И я начала привыкать.

Привыкла жить в его квартире и питаться за его счет. Хоть мне было и неловко, но Марк сказал, что обеспечивать свою девушку ему только в радость, тем более, что ничего сверхъестественного я не просила.

Привыкла, что он отвозил меня на учебу и по возможности забирал. А когда не мог, то меня подвозила Лена. Подруга была в шоке от такого стремительного прорыва в наших отношениях. Каждый раз выпытывала сделал ли Марк меня уже женщиной.

— Сколько можно в конце концов? — возмущалась она, — надеюсь он не импотент. А такой генофонд пропадет.

Я понимала, что она шутит. Но сама была каждый раз разочарована, когда, проведя со мной вечер, он целовал меня до исступления и уходил.

Разумеется, родители не забыли о дочери и всячески пытались со мной связаться. Но я не отвечала на звонки и СМС. Тогда отец подкараулил меня возле университета. Увидев его, я замерла, Лена буквально влетела мне в спину.