Литмир - Электронная Библиотека

Когда она завершила свой монолог, то на протяжении целой минуты они слышали только звяканье фехтовальных рапир да голоса шушукавшихся придворных. Наконец на губах Кита появилась не слишком веселая улыбка.

– Хорошо, Дини, – с неохотой согласился он. – Давай подпишем договор. Если завтра будет идти дождь или небо покроют облака, мы вместе придумаем что-нибудь, чтобы помочь маленькой Елизавете и королеве. Но если будет светить солнце, мы приложим все усилия, чтобы отсюда выбраться.

Она стерла слезы и с облегчением улыбнулась, не переставая молить Бога о ниспослании дождя.

Ни Кит, ни Дини не заметили, как на лице Генри Говарда, графа Суррея, появилась и застыла, словно приклеенная, широкая самодовольная ухмылка.

Глава 14

В Хемптон-Корте определенно заваривалась какая-то каша. Группки возбужденных придворных слонялись по залам и коридорам замка, переговариваясь вполголоса. Даже церемонные утренние приветствия потеряли былую актуальность – дамы и кавалеры здоровались небрежно и снова разбегались по коридорам и комнатам – шептаться. Понаблюдав за всем этим, Дини, естественно, решила, что Кромвель дал ход разводным бумагам.

К десяти утра на безоблачном небе вовсю сияло солнце. В такую погоду люди обычно проводили время на природе – но только не сегодня. Никто из придворных не покидал дворца, боясь пропустить последнюю сплетню.

Атмосфера надвигающегося скандала проникла даже в покои королевы, где Дини и другие придворные дамы вели бесконечные разговоры о новых модах. Казалось, одна лишь Кэтрин Говард отдавалась этому бесхитростному занятию всей душой – прочие же словно коротали время в ожидании того, как будут разворачиваться события.

Кэтрин описывала новинку дамского гардероба, завезенную из Франции.

– Высокий воротник, – с воодушевлением повествовала она, – чрезвычайно удобен. Он придает стройность любой фигуре, даже полноватой. – Потом она замолчала и обвела взглядом кружок слушательниц. – Тем не менее необходима осторожность.

Все пять дамских головок, включая королевскую, вытянулись на белоснежных шейках и затрепетали, словно усики сложной антенны, опасаясь пропустить что-нибудь чрезвычайно важное. Иглы для вышивания, сжатые нежными пальцами, застыли в воздухе. Все ждали, когда заговорит Кэтрин.

– Почему? – не без внутренней дрожи вопросила королева.

– Потому, – начала Кэтрин – что…

Дини замерла. Если кто и мог сообщить что-то интересное, так это, разумеется, Кэтрин Говард – она много времени проводила в компании короля и герцога Норфолка, своего близкого родственника.

Кэтрин отлично понимала ценность своих слов и поэтому не спешила продолжать, предлагая дамам капельку помучиться.

Наконец она решила, что молчать дальше слишком жестоко.

– Необходима большая осторожность, поскольку высокий воротник может запутаться в вашей прическе! – Тут она отступила на шаг, дабы полюбоваться произведенным впечатлением.

– Что-что? – спросила Дини, не обратив внимания на иголку, впившуюся ей в палец.

– Необходимо надевать головной убор – вроде тех, которые сейчас в моде у мужчин. Помните, что любая нынешняя прическа противопоказана высокому воротнику.

Дини встретилась глазами с королевой, молодые женщины подмигнули друг другу и почти одновременно захихикали. Скоро к ним присоединилась Сесилия Гаррисон, а затем и все прочие. Кэтрин Говард в недоумении воззрилась на них.

– Я не шучу, – сказала она строго. – Я уже слышала о множестве случаев, когда волосы так запутывались в воротнике, что их можно было отделить друг от друга только с помощью ножниц.

В это мгновение распахнулись двери и в комнату ворвался запыхавшийся Энгельберт. Кэтрин умолкла, а дворецкий приблизился к своей повелительнице, поклонился и протянул ей какую-то бумагу. Королева пробежала ее глазами и побледнела.

– Майне дамен, – обратилась она к собравшимся. – Мы есть хотеть побыть в одиночестве.

Леди поднялись как одна и принялись собирать рукоделие.

– Мистрис Дини, вы есть пожалюста оставаться.

Пока дамы, переговариваясь, выходили из королевских покоев, Дини продолжала стоять перед королевой, украдкой отряхивая платье от прилипших к нему ниток.

Стоило двери захлопнуться, как Анна Клевская заговорила:

– Сегодня утром Кромвеля есть отвозить по воде в Тауэр.

От неожиданности Дини снова плюхнулась в кресло, позабыв спросить разрешения.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю, – ответила королева, продолжая сжимать в руках бумагу, принесенную Энгельбертом. – Кромвель устроить мою свадьбу. Он выдавать мне деньги на одежду и остальные вещи. Я есть далеко от дома, мистрис Дини. Думаю, вы хорошо знать, что это такой. Я нахожусь в полной зависимости от мой муж.

– А может быть, вам уехать? – торопливо предложила Дини. – Взять да и вернуться в родной Клев. И побыстрее. Я, со своей стороны, буду рада помочь, и Кит сделает все, что сможет.

– Нихт. – Королева подошла к своему рабочему столику и положила бумагу на его гладкую поверхность. – Я теперь замужняя дама. Что бы ни случилось, я не могу ехать в Клев. Это есть плохо для честь моего брата, герцога Клевского.

– А если будет ясно, что здесь нечего ловить, что тогда?

– Ловить? Что ловить? Я не есть понимать. Откашлявшись, Дини решила донести свою мысль в более приемлемых для слуха дамы XVI века выражениях:

– Хотя в этом не ваша вина, король, быть может, решит найти себе новую супругу.

– Вы, наверное, думайт, что я дура? – бросила королева. Дини в первый раз увидела, как сдержанная голландка показывает свои коготки. – Король есть непостоянный мужчина. Сегодня он хочет вас, завтра – Кэтрин Говард. Клянусь, мистрис Дини, он ни разу не хотеть меня. И по этому поводу я есть отшень рада.

– Вы хотите сказать, что не возражаете, если король дарит своим… хм… вниманием… хм… другую?

– Не возражаю ли я? Ха? – Королева отошла от стола и опустилась в кресло рядом с Дини. – Я хорошо знайт, что случается с женщинами, которым король дарит свой внимание. Одна состарилась раньше времени и умирайт в дальнем монастырь. Другой отрубили голова. Самый счастливый та, что умерла при родах. Нихт. Пусть королевой буду я, а король дарит свой внимание другим бедным штучкам.

– Но ваше величество, король желает заполучить герцога Йоркского – младшего брата принца Уэльского.

– И что? Я его не останавливайт. Пусть я получу герцог Йоркский, а король пусть идет к другой женщина. – Казалось, королеву вполне устраивало такое положение дел.

Дини озадаченно покрутила головой:

– Вы хотите сказать, что у вас с королем уже было… ну, вы знаете?

– Что я должна знайт?

– Одну минуту. Позвольте мне немного подумать, как вам лучше это объяснить. – Дини задумчиво посмотрела в окно и увидела за стеклом пичужку, присевшую на подоконник. Крошечный силуэт птички дошел до нее в чрезвычайно искаженном виде из-за толстого неровного стекла. – Скажите, ваше величество, есть ли вероятность того, что герцог Йоркский уже, так сказать, на подходе? Другими словами, если этот крохотный герцог живет у вас в животе, то ваше положение при дворе может стать более чем стабильным.

– Если король мне скажет, я буду скоро иметь герцог Йоркский.

– Извините, ваше величество, но мне кажется, что изготовление маленького герцога может потребовать от короля усилий совсем другого рода.

Королева вопросительно изогнула свои выщипанные бровки:

– Неужели?

Дини снова смущенно кашлянула.

– Я, видите ли, хочу спросить у вас, ваше величество, следующее: хм, что происходит у вас с королем ночью?

– Ага! Я вас понимай. Это довольно приятно – то, что происходит. Король шлепайт меня по плечу и говорит – спокойный ночь!

– А что потом?

– Как что? Потом я ему говорить – спокойный ночь, ваше величество.

– Ну а потом?

– Потом я ложусь спать, потому что есть ночь. Дини молитвенно сложила на груди руки:

55
{"b":"95208","o":1}