Наплевав на насмешки наемников, я развернулся, решив, что теперь-то точно не стыдно уносить отсюда ноги даже магу.

Незнакомые глаза, как два осколка прозрачного льда, распахнулись передо мной, будто только того и ждали. Следом из переплетения поблескивающих нитей выдвинулось женское лицо, изможденное и строгое. Бледная кожа чуть просвечивала, словно тонкий, нежный шелк. Женщина скользнула вперед, становясь почти вплотную ко мне, и ее свободное серое одеяние качнулось, подчеркнув гордую красоту незнакомки и мудрость древних, к которым она, несомненно, относилась. Пустой, застывший взгляд обратился к моему лицу и стал медленно проясняться.

Перепугавшись до чертиков, я выпучил глаза, ставшие теперь огромными, как у эльфов, раззявил рот и попятился. Острые клычки сиреневого света тут же легонько коснулись моего горла, деликатно напоминая о своем присутствии. Я послушно замер.

– Хочешь узнать свою судьбу, Арлин? – тихо прошелестел ее голос.

Арлин . Она знает, кто я. Волосы слабо шевельнулись на голове, а руки задрожали как у завзятого пьяницы, узревшего желанную бутылку.

Произнести что-либо с ходу мне не удалось. Мысли разбежались кто куда, и в голове осталась лишь одна, не очень-то подходящая для ответа.

– Не т-то чтобы очень, – заикаясь, выговорил я, слегка придя в себя. – А вы что, можете предсказать?

– Могу, – дохнуло на меня мертвым холодом. – Так хочешь?

– Н-не знаю, – растерялся я.

– А ты подумай и ответь. Без твоего согласия я не произнесу ни слова.

Мне стало не по себе. Вот отвечу я сейчас "да", а она возьмет и скажет, что меня в скором времени прибьют. И как я с этим жить стану? Эдак шарахаться буду от каждой тени да еще и окочурюсь до срока. А с другой стороны, знать, что тебя ждет, все таки лучше, чем жить вслепую.

Она терпеливо дожидалась моего ответа. Отстраненный взгляд полузакрытых глаз бесцельно блуждал поверх моей головы.

– Хорошо, – вдруг решился я. – Согласен. Только давайте сразу договоримся – обо всяких там мерзостях, вроде болезней и смерти лучше промолчите.

Ее смех, как скорбный колокольчик, тихо прозвенел и замер.

– Если ты так хочешь…

– Хочу. – И я порадовался невиданной твердости, прозвучавшей в моем голосе.

– Тогда остановимся на самом ближнем. Твой камень – наш дар Шерраю, как своему брату и верному другу. Но он не смог воспользоваться им из-за маленького зла, положенного им в основу куда большего.

– Да? – поразился я. – Это когда?

– Ты тоже нам не чужой, – безжизненным голосом произнесла женщина, даже не заметив моего вопроса. – И пока не сделал ничего такого, чтобы закрыть для себя способности камня. Но ты к этому очень близок. Я не хочу, чтобы для тебя, как и для нашего брата, в один миг все оказалось слишком поздно. Воспользуйся им сейчас и тогда будущее, возможно, станет немного другим.

Она взяла мою руку и накрыла ее своей, мертвенно-холодной. А когда убрала, на ладони остался лежать фиалковый камень.

– Я помогу тебе, – еле слышно произнесла женщина, – как в свое время должна была помочь Шерраю. Но, к сожалению, тогда мне не позволили сделать этого.

– А теперь?

– А теперь я не спросила. Смотри.

Я послушно уставился на свою ладонь и удивленно вздернул брови. Камень слегка замутнел и начал как бы размягчаться, растекаясь прохладной лужицей сиреневой воды. Я поспешно сжал пальцы, не давая ей пролиться, но мои опасения оказались напрасны. Вода не стекала с ладони, она впитывалась в нее. От удивления я разинул рот и тут же невольно скривился. Шрам на запястье, мой знак Единого, отозвался тупой болью, мгновенно свившей себе гнездо под моей кожей.

Незнакомка поймала мой взгляд и пояснила:

– Метка Единых чувствует враждебную магию, но не может ей противостоять. Жаль, что ты сейчас не можешь видеть площадь посвящения. Но зато мне это вполне доступно, так что я поделюсь своим видением с тобой, Арлин.

Серый рукав мелькнул перед моим лицом, и ее прозрачные как лед глаза оказались совсем близко. Я заглянул в них, как в застывшую бездну, и в то же мгновение утратил связь со своим телом. На какое-то время я стал частью чудовищной Силы женщины и ощутил боль и тяжесть ее вечной ноши.

Знакомый город всплыл, как из темной глубины, ослепив меня нестерпимым блеском. Но тут же он чуть притух, позволив отчетливо видеть каждую деталь. Возле площади, той самой, которую я совсем недавно покинул с жутким разочарованием и горечью, находились маги. Очень много, даже больше, чем при моем посвящении. Их голоса звучали так громко и тревожно, словно на Убежище напали, хотя такое трудно было себе даже представить. Мне в глаза мгновенно бросилось бледное, осунувшееся лицо Веланда, его плотно сжатые губы и взгляд посланца Смерти. Он пытался что-то сделать, я видел брызжущую из его ладоней и глаз оглушающую по своей мощи Силу, Силу истинно Старшего мага, но даже она сейчас была совершенно беспомощна.

Мозаичный символ, их гордость и знак посвящения, оказался одинок в своей неистовой битве с призрачной, никому кроме него не видимой опасностью. Вынужденный сражаться с ней один на один, он не мог дотянуться до готового океана Силы магов, бушующего совсем рядом. Это было похоже на мираж. Луч тянулся, но когда оказывался подле источника, он не то исчезал, не то оказывался надежно закрыт от него противником.

Без поддержки луч быстро осушил отпущенную ему с самого сотворения и доселе не тронутую долю Силы Единых и не смог предотвратить последнюю беспощадную атаку. Я хотел зажмуриться, когда площадь потряс незримый удар, но не смог. Мельчайшие частицы, сверкая в сиреневом свете острыми гранями, устремились прямо на меня, но исчезли прежде, чем сумели с разлету полоснуть меня по глазам. И тут же крики магов потонули в стоне проснувшегося смерча. Он пронесся черной, бушующей тенью, оставляя за собой обезображенные, вырванные с корнем деревья, смешанную с землей главную аллею города и лежащие ничком тела магов. Устояли немногие, но и их Силы хватило с избытком, чтобы усмирить стихию и швырнуть ее себе под ноги, утверждая свое могущество.

– Пускай Единые торжествуют, – слабо донесся до меня знакомый шелест. – Они не понимают, что происходит, не чувствуют моей Силы, закрывающей тебя от них в эти минуты. Но я позволила тебе ненадолго стать мною. Так скажи, что чувствуешь ты ?