Я устало откинулся на спинку кресла и задремал, наслаждаясь последними мгновениями тишины и покоя в полосе мертвого света, серебристой лентой падающего на меня из окна. Слишком мало, чтобы всерьез надеяться на полное восстановление внутреннего равновесия, но вполне достаточно, чтобы точно осознать, что именно я должен делать уже не как одиночка или Единый, а как Отверженный, для которого больше не существует никаких правил.

Потому что он нарушил их все.

Ирнин заявился, едва начали гаснуть защитные огни. Я не удивился, потому что ждал, когда он придет и мысленно считал его шаги, стоило лишь магу попасть в коридор, и так вплоть до того самого момента, как они затихли перед моей комнатой. Бесшумно скользнув к двери, я потянул ее на себя.

Маг, слишком бледный для той торжественной речи, что ему доверили произнести, смотрел на меня глазами побитой собаки. Он был слишком честным для Единого, слишком прямолинейным для их привычной жизни с закулисными склоками и тайной борьбой за обрывки власти. В то же время его проницательный ум настолько часто подсказывал то, чего еще никто не знал, что только витало в воздухе, готовясь сформироваться в очередную подлость, что его трудно было застать врасплох. Он редко ошибался и этот день не был исключением.

– Тебя ожидает Старший, Арлин, – глухо произнес он совсем не то, что готовил заранее – Мы, как твои наставники, решили, что ты достаточно подготовлен для его… поручения…- Он замялся, явно чувствуя себя неуютней некуда, и с трудом выдавил: – Маги уже собрались на площади.

– Я понял тебя, Ирнин, – мягко сказал я. – Идем.

На ходу накинув куртку, я разгладил ее руками и вышел из комнаты следом за ним, зная, что обратно уже не вернусь. И хорошо, что я, в отличие от Хроса, не нуждаюсь во времени на сборы. Из вещей один кинжал, да и тот всегда при мне.

Несмотря на ранний час коридоры отнюдь не выглядели привычно безлюдными. Заранее предупрежденные, прислужники распинали всех магов до последнего и оттого дворец походил на растревоженное осиное гнездо. Пустовал только мозаичный пятачок площади, со всех сторон окруженный пестрой толпой Единых, словно наступать на него было святотатством.

Еще издали я увидел Веланда, из-за своего высокого роста возвышающегося над остальными. А секундой позже и он заметил меня. С абсолютным безразличием на лице я приблизился к Старшему, старательно отводя глаза от маячившего за его плечом Хенигаса с его оравой головорезов. Почтительно, следуя пресловутым правилам, преклонил перед ним колено и тут же ощутил, как заныл шрам на запястье, чуя близость Силы, что впечатала клеймо в мою кожу.

– Мой ученик, – слащаво разулыбался Веланд, протягивая мне руку, – я рад был услышать, что ты в столь короткие сроки справился с возложенными на тебя обязанностями. Очень вовремя, стоит отметить, потому как я приготовил для тебя особое задание.

– Что я должен сделать? – поднявшись, я посмотрел ему прямо в глаза, без особого труда проникая за завесу мнимой доброжелательности, хотя Старший был очень хорошим актером.

Просто это я давно перестал быть одурманенным чарами слепцом.

– У Единых есть один очень старый враг, – вкрадчиво начал Веланд. – и это тот случай, когда действуя напролом, трудно чего-либо добиться. Ты не обычный маг, у тебя есть Сила, способная подвести тебя очень близко к нему. Настолько, чтобы убить.

– Как его имя? – стараясь выглядеть бесстрастным, спросил я, хотя уже знал ответ.

– Севиал.

"Надо же, – отстраненно подумал я, – у старых врагов даже мысли сходятся. И человека они выбирают одного и того же, словно других кандидатур и нет вовсе. Только Севиал тебя опередил. Я уже здесь, среди вас, а вот ты, моя мишень, припоздал".

– Лорд Севиал, – тихо повторил я и вдруг, закинув голову, сардонически расхохотался.

Но прежде, чем мой смех замолк в воздухе, я закружился в вихре смерти. Знания, дарованные мне Севиалом, обрели свободу. И не только… Они обрели такую Силу, какую не должны были бы иметь.

Я позвал , и дверь в мир Отверженных распахнулась прямо в центре площади. Тоэла и Мирам, две гибкие молнии с клинками в руках метнулись к Веланду и прежде, чем он осознал, что происходит, приставили лезвия к его горлу.

– И магия бывает беззащитна, – вспомнил я слова одной из воительниц, – правда, учитель ?

Паника тихо окутала сердце Единых, серой вуалью опустилась на лица магов, превращая их в застывшие маски. Это был конец, остановить который мог лишь я сам, но беда заключалась в том, что я-то как раз этого и не желал.

Хенигас, внезапно утративший привычную невозмутимость, с плохо скрываемым напряжением в глазах следил за разворачивающимся перед ним действом. Он, столько лет служивший Единым магам, успел вдоволь насмотреться на их жестокость, когда кровь жертвы лишь пьянит, вызывая ни с чем не сравнимое наслаждение. Но сейчас было другое и это тревожило его. Того Арлина, которого он когда-то узнал, больше не существовало. Сейчас перед ним стоял чужак, истинный одиночка, последний из тех, кого долгие годы планомерно уничтожал его хозяин его же собственными руками. И это поняли все, кроме, пожалуй, самого Веланда, который как слепой, смотрел на не так давно обретенного ученика.

Печать Смерти скорбной звездой взмыла в воздух и жадно всосала в себя Силу Арлина. Одиночка с отрешенным лицом взирал на свое творение.

– Любой, кто сейчас попытается помешать мне, умрет, – бесцветным голосом произнес я. – Если не верите мне, спросите у своего Старшего.

Веланд обвел их мутным взглядом. Это было единственное, что он мог сделать, не повредив себе. Мечи Тоэлы и Мирам должны были вот-вот прорезать тонкую кожу. А знание, которое он так никому и не доверил, висело в воздухе, готовое в любой момент опустошить крепость, его гордость и Силу, разорвав с таким трудом сплоченное кольцо магов. Нужен был только последний приказ и все закончится всего через пару минут.

Плащ повелителя трона Безмолвия бесшумно соткался за моей спиной, широкими складками опустившись на мозаичную площадь. Тепло окутало плечи и только сейчас я осознал, что дрожу всем телом, сдерживая бешеную тягу Печати к крови. И оттого она каким-то немыслимым образом передается и мне, заставляя сердце биться слишком часто и стискивать челюсти, заталкивая внезапно пробудившегося во мне голодного зверя обратно в его темную нору.