"Чувствуешь себя чужим, собрат?" – раздался у меня в голове незнакомый голос.

Я недоуменно моргнул, когда перед мысленным взглядом предстало усталое лицо привратника с печальными, умными глазами. И тут же хором зазвучали голоса других хранителей, свободно переговаривающихся между собой незаметно от своих собеседников – магов, и это здесь, в самом сердце их хваленой крепости. Миг – и все стихло. Я остался в абсолютной изоляции от Единых, один на один с тем, кто совершенно неожиданно обратил на меня свое внимание.

"Почему ты так меня называешь?" – мысленно ответил я вопросом на вопрос.

Кажется, мой собеседник удивился.

"Но ведь так и есть! Братья сообщили мне об этом, едва заметив тебя в зале. Ты ведь видел их и даже разговаривал. Помнишь?".

Еще бы я не помнил тех двух, что вызвали у меня, тогда еще Единого до мозга костей, такие странные, противоречивые чувства.

"Да, но что с того?".

"А то, что я решил удостовериться. И ты меня не разочаровал. Пусть даже я не чувствую в тебе всей полноты нашего родства, все равно ты один из нас. И не спорь со мной, это так. Слишком многое в тебе намешано, чтобы нашелся хоть кто-то, рискнувший отречься от уз крови… Разве что хозяева Убежища, добавившие в твою Силу горечь своего клейма".

"Ты и это знаешь?" – поразился я.

"А как иначе? Этот привкус нам не спутать ни с чем, какими бы приветливыми не прикидывались Единые Это всегда будет сильнее их. Но помимо горечи я чувствую и еще кое-что существенное – след Древних. И я хочу спросить тебя: как наш брат, удостоенный их внимания, мог не только оказаться среди врагов, но и носить знак верности им на своей руке? Нам нужно знать, ведь только так удастся упорядочить тот хаос, что накрыл все миры".

"Сначала покажись. Для меня важен твой истинный облик, а не это мутное изображение перед глазами".

"Обернись", – подсказал он.

Усталое лицо пропало, и передо мной вновь предстал зал. Звуки обрушились с новой силой и среди всего этого гомона, умело поддерживаемого как магами, так и гостями, практически невозможно было уловить хоть что-то из беседы Веланда все с тем же высоким привратником, главным среди них, как мне показалось вначале. Но со мной разговаривал не он, а значит, Старшему подсунули рядового хранителя, тогда как тот, кого они действительно признали главным, находится поблизости и преспокойно за всеми наблюдает. И тогда я последовал совету и развернулся, по пути сцапав с подноса юноши-ученика высокий хрупкий бокал. Сделал глоток с блаженным выражением на морде, подстраиваясь под царящую атмосферу всеобщего благополучия. Это подействовало. Несколько магов, косящихся в мою сторону с крайне настороженным видом, отвели глаза, так и не заметив ничего интересного. Теперь можно и оглядеться.

Поиски заняли ровно две секунды. Недалеко от меня, прислонившись к бежевой драпировке, стояла парочка хранителей Врат и мирно беседовала с неизвестной мне чародейкой, то и дело кокетливо поправляющей белокурые локоны. Ее сладкий голосок вместо расположения к его обладательнице лично у меня вызывал прямо противоположные чувства. Думаю, примерно то же сейчас испытывали и привратники.

Стараясь не пялиться слишком уж откровенно, я удовольствовался тем, что скользнул по ним мимолетным взглядом и равнодушно отвернулся. Но и этого оказалось достаточно, чтобы узнать его, пусть даже привратник стоял вполоборота ко мне. Сути это не меняло. То же лицо, только выражение на нем совсем другое – наивно-удивленное, чтобы в точности соответствовать представлению Единых о новых врагах.

Итак, здесь все в масках, все пытаются обмануть друг друга и пока совершенно неясно, у кого это получается лучше.

Я проводил взглядом худощавого прислужника, наверное, еще одного ученика из уже насчитанных мной шестнадцати, вот также блуждающих в толпе с серебряными подносами. В другой раз меня наверняка заинтересовало бы, как это они все решились наступить на горло неимоверной гордости, присущей всем Единым, но сейчас мой ум занимали другие мысли и чтобы не выдать их, нужно было просто куда-то смотреть, и желательно на тех, кто побезобидней.

"Я выполнил твою просьбу. Теперь твой черед", – вновь всплыл голос привратника из приоткрытой для меня лазейки их беседы.

"Помню".

Я пригубил напиток и начал мысленно говорить, не утаивая ничего. Все от появления в моей жизни Сеедира до смерти Зарона, так, словно переживал это заново. Временами, чувствуя, как начинают трястись руки, ненадолго прерывался и делал несколько торопливых глотков, притупляя жгучую боль. На месте старался не стоять, медленно двигался по залу, ведь заглушить мысленный голос все равно было невозможно. И я знал, что значит отсутствие других голосов в голове – привратники, все до единого, слушают меня сейчас. Ловят каждое слово, чтобы запомнить навсегда и попытаться понять. По крайней мере, я все еще продолжал на это надеяться. Когда закончил, поставил пустой бокал на поднос проходящего мимо ученика и взял другой. Осушил одним махом, чтобы вернуть хоть каплю утраченного спокойствия.

Не знаю, сколько длилось это молчание на недоступном Единым уровне. Никто не произносил ни слова, но я со своим обострившимся чутьем улавливал потрясение привратников, когда проходил мимо них, внешне ничуть не изменившихся в лице. Осуждение – вот что значила тишина.

Мне вдруг захотелось кричать.

"Почему вы молчите? – мысленно взвыл я. – Ну скажите же хоть что-нибудь! Что ненавидите меня, презираете, – на понимание я уже не рассчитывал, – только не надо вот так…"

"Извини, – глухо прозвучал голос собеседника, – но это так трудно".

"Вам трудно? – внезапно обозлился я. – Не смеши. Ты просил правду, и я открыл ее тебе, сказал вам все как есть!"

"Это так. Мы ожидали чего-то подобного, но все равно как-то… не верится".

"Придется поверить", – жестко ответил я и резко вышел из образованной привратниками пустоты.

Вот и поговорили.

Кажется, меня хотели удержать. Я ощутил на миг тончайшее полотно Силы и взгляд, вовсе не враждебный, а скорее сочувствующий, уперся мне в спину, но было поздно. Я сгоряча рванулся из паутины теплых объятий, расплескал вино и толкнул случайно оказавшегося рядом Хенигаса.