Минул еще один день.

И еще одна ночь.

А потом снова день. И снова ночь.

Том потерял счет времени.

«Сколько же дней прошло с момента крушения арахнабага? – спрашивал он себя. – И никто из ваших ублюдков так и не смог меня поймать!»

На него взглянул проходивший мимо молодой человек, и Том засомневался: не проговорил ли он эти слова вслух?

– А если и сказал, ну и что? – Он засмеялся.

Юноша прибавил шагу и быстро нырнул в первый же боковой туннель.

Однажды он принюхался к своему телу под рубашкой и понял, что пора приобрести гель для мытья.

И тут же обнаружил, что исчез талисман.

Потом он вспомнил, что талисман лежит на столе у программиста, в его, Тома, дворце. В его чертовом собственном дворце!..

А потом эти ублюдки все-таки настигли его.

Преследователей было двенадцать человек, и они устремились вслед за ним по туннелям. Но как раз начали тускнеть лампы накаливания, и Том сделал единственное, что смог придумать в этой ситуации.

Он остановился у первого же люка. Пока ржавая крышка со скрежетом занимала свое положение, Том молился, чтобы не застрять, затем, в спешке, съехал на лестнице, цепляясь за погнутые перила. И почувствовал, как теплой струйкой по руке потекла кровь.

Сверху уже доносился неприятный смех, но тут вращающиеся ступени ушли в потолок, отрезав Тома от всех звуков.

Том ждал невероятно долго, но ублюдки его явно потеряли.

Сплюнув в грязную лужу, он поднялся и, спотыкаясь, пошел дальше.

В полдень он был еще в одной таверне. Заставил себя заказать хлеб с сыром. Потом с трудом проглотил еду, запивая гриппловым сидром, и впервые за много дней почувствовал себя лучше.

– Сынок? Ты в порядке?

На него уставилась старуха с нечесаными волосами, и Том поспешил отделаться от нее.

– Конечно, в порядке, старая ведьма!

Позже, когда таверна уже закрывалась, чьи-то крепкие руки без особой спешки выставили его на улицу.

Похожий на видение с того света, он спал на скамье, то и дело просыпаясь и снова проваливаясь в мрачный сон.

Порой головная боль становилась особенно нестерпимой. Но тогда переставала пылать, как в огне, его несуществующая рука.

«Эй, – сказал он себе, когда однажды обнаружил в своих объятиях женщину. – Все не так уж плохо!»

Кто она была такая, он не помнил.

– Пойдем ко мне домой, – сказала она.

– Куда? – спросил Том. – А-а-а, да-да.

И вспомнил, что должен ей еду… Точно, пообещал!

В крошечном закутке, отгороженном занавеской, она, задрав без лишних слов юбку, легла на кровать, а он скользнул между горячих полных бедер и отдраил ее – быстро, деловито и исступленно. Как зверь…

Потом он скатился с обмякшего тела, и она повела его в клуб курильщиков марихуаны, где еда оказалась горячей и сытной.

Там были ее друзья, много новых лиц, которые невозможно было запомнить, и он пил что-то совершенно необычное. Напиток заставлял пылать каким-то дьявольским огнем каждую его артерию, каждый капилляр…

Когда он проснулся на следующее утро, все ребра были в кровоподтеках, а кольцо с большого пальца и кредо-сливеры бесследно исчезли.

«Ублюдки», – подумал он тупо. Только и всего…

– Попробуй-ка вот это!..

Их было четверо… нет, пятеро… Они сидели вокруг костра и пили из грязной банки.

На всех были надеты рубашки и плащи, как у Тома, – поношенные и заляпанные грязью. Вероятно, от их одежды исходил такой же дурной запах.

У него уже не было ничего, что его новые приятели смогли бы отобрать, и он чувствовал себя в полной безопасности.

– Пей!

Но тут он увидел, как блеснуло лезвие ножа, – это была единственная чистая вещь среди кучи грязного тряпья, – и, пробормотав: «Схожу, отолью», – отошел подальше от освещенного костром места, свернул в безлюдный извилистый туннель и продолжил свой путь в одиночестве.

Двор выглядел очень нарядно – сверкающие медные светильники, переливчато-мерцающие корзины, отдраенные каменные плиты, выбеленные стены и потолок. Один из людей заметил, что Том осматривается, и спросил, что ему нужно.

– Как у вас насчет работы?

Внимательно оглядев его, мужчина сказал:

– Понятно. Идем со мной…

Он продержался пять дней и уже на довольно долгое время мог сосредоточиваться на работе. Но тут человек, давший ему работу, высказал Тому все свои претензии. Главным было качество.

– Мои люди отрабатывают свой хлеб, – сказал он и рассчитал новичка.

– Извини уж! – крикнул он вслед Тому, когда тот, хромая, в последний раз шел по двору.

Сидя в очередной таверне, он заметил, что за ним наблюдают. И понял, что эти парни разглядели у него связку стальных кредо-сливеров, полученных за работу. Ему ничего не оставалось, как смыться на улицу, а потом то шагом, то трусцой добраться до ближайшего люка и еще раз спуститься вниз.

В очередной раз он осознал, что жив, от прикосновения кисти для макияжа.

Женщина гримировала его лицо так, чтобы он был похож на нее: голубые полосы, серебристые пятиугольники на лбу.

И опять он драил ее по-звериному. Или это была совсем другая? И она опять вела его в таверну.

А потом он лежал в полудреме на полу, а она собиралась улечься под кого-то из соседей, напрямик спросив того о деньгах.

– А у тебя хороший дружок, – сказал мужчина, стягивая с задницы узкие брюки. – С пониманием…

«Я – не дружок», – подумал Том. И отвернулся лицом к стене.

Он ушел, когда она отправилась в общую ванную, расположенную в конце коридора.

– Послушайте, офицер! – Он нарвался на патруль службы безопасности, но считал, что это неопасно.

Ведь никто не станет разыскивать здесь, внизу, лорда Коркоригана.

– Мне бы только узнать, где найти работу, что-нибудь убирать…