Антей взвыл, когда приземлился между валунами.

Никогда еще он не оказывался в таком положении. Его ослепила боль. Даже силовые доспехи не смогли его уберечь. Коленный сустав правой ноги оказался вывернут в сторону, пластину, прикрывающую сочленение доспехов в этом месте – оторвало и вогнуло под бедренную, где она острым краем распорола мышцу и уперлась в кость. К счастью, крупные сосуды не были повреждены. Восстановив дыхание, Антей попытался встать и освободиться, но не сумел оттолкнуться от земли, потому что следующая вспышка боли пронзила левую руку. Там искрили поврежденные кабели, перчатка была сломана вместе с двумя пальцами – мизинцем и безымянным, торчащими под неправильным углом. Меч валялся рядом, словно приглашая дотянуться и взять его в руки.

Он застонал, пытаясь перераспределить вес и все-таки встать, его противник никуда не делся, но снова рухнул на камни. Удар пришелся по голове. Рот наполнился кровавой слюной, но он снова попытался встать и тогда его схватили.

Металлическая клешня сдавила шлем и подняла космодесантника, выдирая раненую конечность из плена каменных глыб. Антей бы закричал, но, оглушенный, сумел издать только тихий хриплый вопль. Он остался, безоружный и беспомощный, наедине с этим ксеносом. Кое-как опомнившись, он принялся отчаянно брыкаться, и ему почти удалось вырваться. Манипулятор резко разогнулся, отбрасывая человека на твердый, как камень, кусок поваленного дерева.

Дыхание вновь вышибло от удара и боли в поврежденном теле, но, открыв глаза, он увидел вожделенный синеватый блеск стали. Очередной удар по шлему он почти проигнорировал, пальцы правой руки сомкнулись на надежной рукояти, когда он вновь взлетел в воздух.

Это было омерзительно.

Крупный зеленокожий сидел внутри металлической оболочки, снаружи торчала только голова со слюнявой клыкастой пастью. Он что-то постоянно вопил, и от этого звука шлем не спасал – от ударов его системы отключались одна за другой.

Антей услышал жалобный треск и скрип металла, и визор потух окончательно. Чудовищное давление гидравлики раскололо шлем как гнилой орех. Если бы клешня держала его вновь за затылочную часть – он бы погиб, но, благодаря какому-то капризу судьбы, шлемы его и брата имели очертания волчьей головы, с удлиненной передней частью, в которую и вцепилась механическая конечность. Металл треснул, освобождая человека, и, едва соображающий, Антей упал, полуоглушенный. Это был единственный шанс одолеть такого врага, и он им воспользовался. Падая, он по рукоять всадил фенриссийский клинок в голову твари, оскалившись в удивленные глаза врага.

Грохота при падении странного механизма было много. Он заглушил сдавленный вой, который не смог сдержать раненый Волк, приземлившись на поврежденную ногу.

В таком состоянии он не мог ни драться, ни даже ползти. Он поднялся, опираясь на две здоровые конечности. Волк на двух лапах не боец. Как-то странно еще, что его не обступили зеленокожие. Но, то ли они не торопятся, то ли нашли, чем заняться, однако, даже вопли раздавались где-то далеко.

Он перевернулся, опираясь спиной о поверженное металлическое тело, зажмурившись и стиснув зубы.

Фиксатор левой перчатки отказывался срабатывать. Он что было силы рванул ее. Металл лопнул с сухим треском, будто от переломленной толстой палки. Выдернув из брони нитку оборванного кабеля, Антей наскоро примотал оба пальца к остальной кисти. Перелом был открытый. Острые кости зацепились за ребристую поверхность полуорганического шнура и не дали ему размотаться.

По лицу стекали крупные капли маслянистого пота, когда он сидел, закрыв глаза, стараясь хоть как-то подавить боль. Получалось откровенно плохо, а долго сидеть было нельзя – нужно было что-то делать с коленом.

Из глаз едва ли не буквально брызнули искры, когда он одной рукой вернул сустав в нормальное состояние. Осколок доставать он не стал – снимать и надевать поврежденную броню было делом непозволительно долгим и хлопотным.

Он понимал, что это был конец. Попытка залечь и дождаться подкрепления провалилась с треском ломающихся костей. Оставался лишь запасной план. Погибнуть с честью, сражаясь против сотен врагов. В красоте такой смерти он несколько сомневался, но скальдам это понравится. Они вплетут его историю в свои песни, если примарх позволит им упомянуть его имя.

Он поднялся. Постояв какое-то время, он решился перенести вес на правую ногу. Идти он сможет. Не быстро, но все же. И драться с не слишком проворным врагом.

Он выдрал из вражеского черепа отключившийся морозный клинок и вложил его в раненую руку. При своем первом знакомстве с ним он оказался прав. Даже в поврежденной кисти оружие лежало очень удобно. Было еще смутное чувство, что боль унимается, словно через рукоять от клинка в его тело текла теплая живая энергия. Он усмехнулся. Фантазия работает, значит, голове досталось не так уж и сильно. В правую руку он взял трофейный меч, угловатый, тяжелый, но прочный и острый.

Он шел вперед, не поднимая обнаженных клинков. Силы ему еще пригодятся. На светлой окраине леса он видел мельтешащие пятна и чуял вонь ксеносов. Больше не скрываясь, он вновь включил маяк. Если он погибнет, пусть у брата будет возможность найти хоть что-то. Он шел вперед, подволакивая ногу, даже не думая о том, чтобы прятаться. С закушенной губы по подбородку сползали капли крови с резким металлическим запахом. Воздух рвался из груди с мучительными хрипами.

Справа и слева, из-за бугров вывороченной земли и пней, поднимались омерзительные существа, уродливые, словно все происходящее было кошмаром. С каждым шагом их становилось все больше, но ни один из них не подошел к человеку, идущему сквозь плотный строй до зубов вооруженных гуманоидов.

Он не смотрел на них. Перед глазами все плыло, и он лишь надеялся, что под ноги не подвернется корень или очередной камень.

Это был своего рода спектакль. Ксеносы явно наслаждались беспомощной решимостью жертвы и были не лишены некоего понятия об эстетичности. Они не двигались до тех пор, пока он не вышел из-под сени деревьев на небольшой холм. Его последние шаги. Здесь были сотни зеленокожих. Сотни пар глаз были с интересом обращены к нему. Так ученые собираются и смотрят на подопытное животное, заранее определив его судьбу.

В силовом поле волчьего меча с шипением сгорала кровь, стекающая с раненой руки. Кровотечение из кисти почти прекратилось, лишь изредка возобновляясь от неосторожного движения.

Было бы здорово стать сейчас берсеркером. Не замечать насмешливых испытующих взглядов, оценивающих тебя как кусок сырого мяса.

Руки дрожали от напряжения и усталости. Он с трудом доковылял до вершины холма. Там он встал в излюбленную позу, приглашая всех желающих на драку. Клинки ловили лучи светила и щедро разбрасывали блики вокруг своего владельца.

Ксеносы как-то особенно сильно загомонили и внезапно расступились. Антея затошнило. Сквозь беспорядочно столпившихся зеленокожих шел крупный ксенос. Нельзя было сказать, что он был несравнимо выше остальных, но и никак не меньше. Он даже не был главарем, судя по не самой богатой коллекции побрякушек, которыми он был обвешан, как жертвенное дерево. Не самый сильный противник. Возможно, но не для полумертвого от боли и усталости человека, который так и не стал истинным Астартес.

Враг поднялся на холм, не торопясь, осознавая собственные силы. Громадные клыки были оскалены в насмешливой гримасе. Он что-то буркнул, но Антей не разобрал. Тогда это полуживотное вновь прорычало свою фразу, но уже длиннее растягивая слова, словно разговаривало с глухим или неполноценным. Оно говорило много, но человеку удавалось разбирать хорошо если одно слово из десяти, да и то не всегда. Зато он понял слова «сдаться», «раб» и «корм».

Скрежетнув зубами, он поднял мечи в жесте, означающем готовность к схватке. Ксенос хохотнул и без прелюдий бросился вперед, наотмашь ударяя длинным загнутым клинком, тяжелым и плохо сбалансированным, хотя, при таком весе зверюги это было не критично.