— Расходитесь, — Злата поднимается, веля зевакам заниматься своими делами. Когда даже Мила уходит, секретарь наклоняет голову набок. — Ты точно в порядке? По системе видно, что с тебя сняли шлем. Может пока лучше выйти в оффлайн?

— Нет, все нормально, я обещал Миле сходить вместе на квест, — отмахиваюсь. Не хватало еще душу Злате изливать. — Травку по собираем вместе.

— Кстати об этом, — секретарь тяжело вздыхает. — Мне нужно, чтобы ты выполнил другой квест. От братства. Нужно отнести кое-какие бумаги Вадиму, нашему топ один. Он будет ждать тебя у пещер Тианы через три дня. Так что времени на травы нет.

— Блин, — а я-то себе нафантазировал уже. — А награды хоть будут?

— Как и за любой квест от братства, — передает мне с хитрой улыбкой тубус с бумагами Злата, — честь и хвала. Но в пути успеешь пофармить.

— Вот уж спасибо… — бурчу ей в спину, а секретарь вдруг оборачивается.

— Если хочешь, возьми Милу с собой. Простое путешествие не должно быть уж слишком опасным.

Утренний туман еще не рассеялся, когда мы выходим за городские ворота. Мила идет рядом, поправляя лямки рюкзака, и я краем глаза наблюдаю, как она щурится от первых солнечных лучей. На ней простая кожаная броня новичка, но даже в этом незатейливом снаряжении она выглядит… особенно.

— Дим, а ты часто ходишь в такие квесты? — спрашивает она, перешагивая через корень старого дуба. — И ты точно не против, что мы и твой квест выполним, и мой?

— Точно, — отвечаю я, стараясь звучать опытно. — Этот несложный, сбор трав лунного папоротника. Главное — знать места и не нарваться на местных обитателей. Едва ли стоит беспокоиться.

Мила кивает, но я замечаю легкое напряжение в ее плечах. Первый раз в лесу — это всегда волнительно. Помню свои ощущения три недели назад, когда каждый шорох заставлял хвататься за меч.

— Не переживай, — говорю я мягче. — Я рядом.

Она поворачивается ко мне и улыбается так, что сердце пропускает удар. Господи, что со мной происходит? Я же взрослый мужик, а веду себя как подросток.

Дорога петляет между вековыми соснами, воздух пахнет хвоей и утренней свежестью. Мила то и дело останавливается, рассматривая необычные растения или прислушиваясь к птичьим трелям. Ее любопытство заразительно — я начинаю замечать детали, которые раньше проходили мимо внимания.

— Смотри! — восклицает она, указывая на белку, замершую на ветке. — Она совсем не боится!

Белка действительно смотрит на нас с любопытством, не собираясь убегать. Мила тянется к карману за орешками, которые взяла «на всякий случай», и осторожно протягивает руку. Белка спускается ниже, принюхивается и ловко хватает угощение.

— Ты волшебница, — смеюсь я.

— Просто люблю животных, — отвечает Мила, и ее щеки слегка розовеют.

К полудню мы углубляемся в чащу. Здесь уже сумрачнее, солнечные лучи пробиваются сквозь кроны отдельными столбами света. Мила идет ближе ко мне — чувствую тепло ее плеча, когда тропа сужается.

— Дим, а что это? — она указывает на светящиеся голубоватые точки между корней большого дерева.

— Лунный папоротник, — говорю я, доставая нож. — То, что нам нужно. Только срезать надо аккуратно, чтобы корневище не повредить.

Работаю осторожно, а Мила наблюдает, подавая мне мешочки для трав. Ее пальцы случайно касаются моих, когда она передает очередной мешочек, и я чувствую, как по коже пробегает приятная дрожь.

— Ты такой умелый, — говорит она с восхищением. — Я бы ни за что не догадалась, что это именно тот папоротник.

— Опыт, — отвечаю я, стараясь не показать, как приятны мне ее слова.

День пролетает незаметно. Мы собираем травы, болтаем о всякой ерунде, и я ловлю себя на том, что смеюсь чаще, чем за последние несколько месяцев. Или лет?

Мила оказывается прирожденной рассказчицей — ее истории о забавных случаях из жизни заставляют меня хохотать до слез. Хотя и о игре она уже набралась историй, вещая мне на ходу:

— А потом этот гном заявляет: «Я требую компенсацию за моральный ущерб!» — передразнивает она низкий голос, и я снова взрываюсь смехом.

К вечеру мы находим удобную поляну рядом с ручьем. Солнце клонится к горизонту, окрашивая небо в оранжевые и розовые оттенки.

— Здесь заночуем, — решаю я. — До города еще часа три пути, в темноте лучше не рисковать.

Мила кивает, сбрасывая рюкзак. Разбиваем лагерь быстро — она оказывается на удивление расторопной. Пока я собираю хворост, она достает провизию и раскладывает все на походном одеяле.

Костер разгорается, отбрасывая теплые блики на лица. Мила сидит напротив, поджав ноги, и смотрит на танцующие языки пламени. В этом свете она выглядит особенно красиво — мягкие черты лица, длинные ресницы, задумчивый взгляд.

— Дим, — говорит она тихо, — спасибо, что взял меня с собой. Я так боялась, что никто не захочет идти в квест с новичком.

— Глупости, — отвечаю я. — Ты отличный напарник.

Она улыбается и достает чашки из рюкзака, чтобы наполнить их свежим чаем. Разливает осторожно, протягивает одну мне. Чай горячий, с травами — как раз то, что сейчас нужно.

— Расскажи о себе, — прошу я. — Какая ты в настоящей жизни?

Мила задумывается, обхватив кружку ладонями.

— Тебе правда интересно? — смущается она. — В обычной жизни я работаю официанткой в кафе «У Марты». Знаешь такое? На Центральной улице Пскова.

Я киваю, хотя не уверен, что знаю. Сам я нахожусь в Питере.

— Работа не ахти какая, — продолжает Мила, — но график гибкий, а это важно. Мама у меня болеет, нужно постоянно возить ее по врачам, покупать лекарства. Серьезную работу с таким раскладом не найдешь — кому нужен сотрудник, который постоянно отпрашивается?

В ее голосе нет жалости к себе, только спокойная констатация фактов. Но я чувствую, как что-то сжимается в груди.

— А что с мамой? — осторожно спрашиваю.

— Артрит, — вздыхает Мила. — Прогрессирующий. Руки почти не работают, ходить тяжело. Я перевезла ее к себе, ухаживаю. Но лечение дорогое, а зарплата официантки…

Она замолкает, смотрит в огонь. Я вижу, как напрягается ее челюсть — она сдерживается, не хочет жаловаться.

— Поэтому играешь? — понимаю я.

— Да. Услышала, что здесь можно хорошо заработать, если постараться. Конечно, риск проиграть огромный, но… — она пожимает плечами. — А что такое риск, когда мама не может себе позволить нормальные обезболивающие?

Господи, а я-то думал, что у меня проблемы. Сижу дома у родителей, ною на жизнь, а она тянет на себе больную мать и при этом умудряется оставаться такой… светлой.

— Еще у меня есть Тучка, — внезапно оживляется Мила, и лицо ее озаряется улыбкой. — Моя собака. Дворняжка, но умнейшая! Я ее подобрала щенком возле мусорных баков. Вся мокрая, дрожала от холода. Мама сначала ругалась — мол, нам самим есть нечего, а тут еще собака. Но Тучка такая хитрая оказалась!

Мила смеется, и я понимаю, что готов слушать ее вечно.

— Представляешь, она научилась приносить маме тапочки! Сама, без дрессировки! И когда мама роняет что-то, Тучка тут же подбирает и подает. А еще она умеет открывать дверь лапой — я специально ручку низко поставила, чтобы маме легче было.

— Умница, — говорю я. — И собака, и хозяйка.

Мила снова краснеет, отводит взгляд.

— Да ладно тебе. Просто живем, как можем. А ты? Расскажи о себе.

Вот черт. Я знал, что этот момент настанет, но все равно не готов. Что рассказать? Что мне тридцать шесть, а я до сих пор живу с родителями? Что последние года сижу без работы, потому что из очередной конторы выгнали за «несоответствие корпоративной культуре»? Что единственное мое достижение за последний год — это прокачка персонажа в этой игре?

— МАШик закончил, — говорю я, цепляясь за единственный факт из биографии, которым не стыдно поделиться.

— Ого! — восклицает Мила. — Технарь значит? Это же так сложно!

— Ну… в общем, да, — мямлю я. Технически не вру — диплом у меня действительно есть. Другое дело, что работать по специальности толком не довелось.