В окно постучали и Лориэль встрепенулась. Рядом с машиной стояла девчонка в форме милитанга. Лориэль опустила стекло, незнакомка козырнула:
- Добрых дел, кандар. Извините, вам плохо? Нужна помощь?
- Нет, все хорошо. Просто задумалась.
- Прошу прощения, - девица козырнула и отошла.
Лориэль закрыла окно и посмотрела на награды в руках. Этим можно гордиться, конечно, только не сегодня. Матушка свою первую серьезную награду получила на два года позже по возрасту. Лориэль усмехнулась, поймала себя на мысли, что продолжает сравнивать себя с матушкой. Смешно.
Она аккуратно положила награды обратно в коробки и завела машину. Про награды она пока никому не расскажет, надо все обдумать. Ей… совестно, что ли. Ну, ничего. Послезавтра нужно в институт на операцию, а там видно будет.
Домой она зашла через гараж. Все были на заднем дворе, это и к лучшему. Лориэль поднялась к себе переодеться. Она долго разглядывала мундир на столе, потом достала награды и повесила, где они и должны быть. Всю форму на вешалку, сверху чехол от пыли и в шкаф. Наградные листы и все остальное убрала в стол.
Она вышла из комнаты и услышала частые быстрые детские шаги. Девочки вихрем подскочили к ней и запрыгали рядом:
- Мамочка! Пойдем гулять!
- Гулять? Собирайтесь.
На следующий день позвонили из института и сообщили, когда прибыть. Рано утром Мири отвезла и оставила прямо у пропускного пункта.
Обследования начались сразу, даже толком не вышло вещи в палате пристроить. С нее взяли все анализы и потащили на сканирование. Пришла профессор Серенга, долго всматривалась в мониторы, потом одобрительно кивнула:
- Хорошо, воспаление прошло.
Она повернула монитор и показала нормальные сосуды, по которым пульсировала кровь.
- Удачно прижгли. Операции ничего не повредит.
Подняли в шесть утра, отправили в душ. Отвели в отдельную комнату, где медсестра аккуратно выбрила место на затылке. И снова в душ, причем голову медсестра сама вымыла, потом обработала и сразу подала чистую шапочку. После чего Лориэль одели в операционные одежды, даже хвост запихнули в длинную белую «колбасу». На большой каталке отвезли к лифту и подняли на три этажа. Переложили на стол и начали готовить к операции. Две медсестры настроили оборудование, потом еще раз просканировали голову. Профессор пришла уже готовая к операции и села у стола, рассматривая показания датчиков. Руки в перчатках она держала на весу.
- Нравится мне ваш мозг, - сказала Серенга.
- Что-то необычное? – спросила Лориэль.
- Изучать интересно что-то редкое, когда часть головного мозга чрезмерно развита или наоборот, имеет сильное отклонение. И еще интереснее, когда все области развиты равномерно как по книжке. У вас еще и синаптические связи очень быстро образуется, потому у импланта такая хорошая реакция. Отрезать бы от вашего мозга пару кусочков! Как думаете?
- Я бы хотела, чтобы все осталось на месте, - улыбнулась Лориэль.
Медсестры тем временем начали закреплять ее голову в зажимы. Когда закончили, профессор сама все проверила. Пришла врач-реаниматолог, проверила все данные, кивнула профессору.
- Сейчас будет немного неприятно. Нужно ввести катетер в артерию, - сказала реаниматолог.
Лориэль не почувствовала укола, но ощущение стали в шее возникло. Зашла операционная группа, начались последние приготовления. Включены все мониторы, столы с инструментами подвинуты поближе.
- Как самочувствие? – спросила реаниматолог. – Волнение? Беспокойство?
- Присмотрите за профессором, чтобы она не отрезала лишнего, - пошутила Лориэль.
- Что вы, милая, - профессор Серенга улыбнулась под маской. – Я, наоборот, собираюсь вам добавить немножечко. Так что все будет хорошо.
- Это радует, - улыбнулась Лориэль.
- Начинаем, - сказала реаниматолог и надела на лицо Лориэль маску. – Дышим спокойно, это чистый кислород. Закрываем глаза. Считаем до двадцати.
Лориэль не почувствовала, как ей ввели анестезию. Уснула она на одиннадцати.
Пробуждение выдалось тяжелое. Сознание сразу стало ясным, но самочувствие ужасное. В склонившейся над ней женщиной Лориэль не сразу узнала реаниматолога. Ей посветили в глаза, проверили реакцию.
- Хорошо, - сказала врач. – Как себя чувствуем? Увы, профессор тридцать грамм вещества успела утащить. Выбежала так, что поймать не успели. А, улыбаемся. Хорошо. Ломота в теле есть? Один раз моргнуть – да, два раза – нет. Вижу, хорошо. Голова кружится? Хорошо. Попробуем что-нибудь сказать. Как ощущение?
- Кирпичом по ушам, - прошептала Лориэль.
- Зуд в затылке ощущаем?
Лориэль моргнула один раз.
- Это нормально. Регенерин действует. Швы затягиваются. Так, руки пока привязаны. Зуд терпим. Вода, пьем. Восстанавливаем объем жидкости.
Лориэль уже знала, что такое реанимационная поилка. Тут не обязательно втягивать воду через трубочку, достаточно ее просто пожевать, жидкость сама потечет. От питья стало немного лучше.
Врач повернулась к медсестре:
- Четыре часа постоянное наблюдение. Каждый час по сто миллилитров жидкости минимум.
Терпеть, наверное, можно все что угодно. Любую боль, даже душевную. Холод или жару тоже можно терпеть. Можно терпеть постоянную боль, или резкую, пульсирующую. Можно терпеть усталость. Все что угодно можно терпеть. Кроме зуда. Где-то через час затылок чесался так, что хотелось выть. Лориэль даже вкололи успокоительного, но помогло это слабенько. Время она отмеряла только по частоте, с которой медсестра подходила и большим тампоном обрабатывала рану. Становилось легче на несколько минут. Еще через час ее снова осмотрела реаниматолог и каталку потащили в смотровую. Теперь уже профессор проверила как приживается новая часть импланта.
- Ожидала лучшего. Регенерин плохо справляется, - сказала Серенга. – Думаю, задержим вас суток на двое. Лучше перестраховаться. Согласны?
- Чешется жутко, - прошептала Лориэль.
- Терпим. Формируется кожная пленка, еще около часа. Потом рану обработаем блокиратором и станет полегче.
Ощущения были, словно кто-то стоял сзади и мокрым пером водил прямо через мех и кожу по черепу. Лориэль едва вытерпела этот час, но потом рану обработали и стало попроще. Еще через час ее снова осмотрели и уже перевезли в другую палату с дежурной медсестрой. Тут Лориэль провела в полудреме несколько часов до следующего осмотра.
Теперь ей отвязали руки.
- Поднимаем правую руку, - скомандовала профессор. – Покажите два пальца. Хорошо. Пересчитываем большим пальцем остальные сверху вниз и обратно. Хорошо. Теперь левой рукой. Хорошо. Теперь пробуйте дотянуться правой рукой до носа. Легкая заторможенность, но это ожидаемо. Можем отдыхать. Снотворного дать или сами справитесь?
- Сама, - ответила Лориэль.
Ее утащили в палату и с каталки переложили на мягкую кровать, голову закрепили повыше. Лежать немного неудобно, но от усталости Лориэль отключилась.
Утром опять оттащили в смотровую, где медсестры помогли встать и пройтись.
- Жуткая слабость, - призналась Лориэль, когда ее усадили в кресло.
- Это после регенерина, - сказала профессор. – Оттек средний, разрезы затягиваются хорошо. Сейчас соберем анализы и продолжим.
Снова к голове подставили сканер.
- Так, пробуем включить имплант, - сказала профессор.
Все работало, словно ничего не изменилось. Только вдруг заболели глаза, свет оказался слишком ярким, словно кто-то шутки ради отправил в лицо солнечного зайчика. Лориэль прикрыла глаза. Она подробно описала состояние.
- Хорошо. Значит, имплант начинает вживляться. Хо-ро-шо. С небольшим опозданием, но процесс идет, - Серенга кивнула сама себе. – Так. Сейчас легкий завтрак. Обильное питье. И отдых. Сами не ходим! Вызываем персонал. Понятно?
- Да, профессор.
- Перед сном еще раз осмотр. Если почувствуете что-то странное – немедленно вызывайте персонал. Без геройства.
К вечеру Лориэль уже чувствовала себя значительно лучше. Единственно что раздражало – реакция глаз на свет. К следующему утру прошло и это. Она и сама ходить начала. Слабость и усталость, конечно, но никаких посторонних ощущений. Она даже поела с аппетитом. На следующее утро ее на каталке довезли до ворот, где ждала Мири.
