«Так, ладно… проверка связи. Шаг за шагом», — пробормотал я, следуя собственному, написанному от руки чек-листу. Моя мантра. Мой способ не облажаться.

Я включил основной передатчик. Легкое шипение наполнило наушники. Я покрутил ручку настройки, проходя через помехи и обрывки музыки, пока не поймал знакомый потрескивающий эфир.

— …и вот этот здоровяк на своем «Кенворте» говорит мне, мол, я ему всю дорогу перекрыл… Прием.

Дальнобойщики. Улыбка сама собой растянула губы. Я щелкнул тумблером.

— Всем на частоте, это «Звездный Странник-Один» на связи. Как слышно, прием?

Секундная пауза, а затем в эфире раздался смешок.

— Слышу тебя громко и ясно, «Звездный Странник». Это старина Уолтер. Сигнал чистый, как слеза младенца, парень. Что, снова в своей консервной банке сидишь?

— Работаю над ней, Уолт, — ответил я, чувствуя прилив гордости. — Готовлю к выходу в открытый космос.

— Ну-ну. Только не улети далеко, а то твоей маме придется ужин в термосе на Луну посылать. Конец связи.

Я усмехнулся. Все работало. «Оскар» был не просто грудой металлолома, он был живым. Он дышал, говорил, слушал. Я продолжил крутить ручку настройки, уходя все дальше от земных частот, просто ради интереса прослушивая шипение пустоты между мирами.

И тут я его услышал.

Это не было похоже на помехи. Это был ритм. Неровный, прерывистый, но определенно ритм. Звук прорывался сквозь статическое шипение, как отчаянный, утробный вой, переходящий в серию резких, гортанных щелчков. Он был чужим. Абсолютно, до дрожи в костях, чужим.

Первой реакцией был не страх. Это был азарт инженера. «Что это за чертовщина?» Военный шифр? Сложный розыгрыш от какого-нибудь радиолюбителя с навороченным оборудованием?

«Так, ладно…» — подумал я, склоняясь к панели. — «Давай-ка мы тебя отфильтруем».

Я начал «играть» с настройками, переключая фильтры, пытаясь изолировать этот странный, тревожный сигнал от фонового шума. Он то пропадал, то появлялся снова, становясь чуть чище. В моем мозгу щелкнул переключатель. Чтобы усилить прием, нужен более мощный контур. Недолго думая, я переключил пару тумблеров, перенаправляя часть энергии от сервоприводов конечностей на усилитель приемника.

Сигнал стал громче, отчетливее. Это был крик. В нем слышалась структура, язык. Язык боли или отчаянного предупреждения, доносящийся из бездны.

И тогда, подчиняясь не логике, а какому-то иррациональному порыву исследователя, я совершил роковую ошибку. Я захотел не просто слушать — я захотел ответить. Я задействовал главный силовой контур, направив всю свободную мощность «Оскара» на передатчик, чтобы послать короткий, мощный ответный импульс. Сам того не понимая, я превратил «Оскара» в маяк и на всю Солнечную систему прокричал в ответ: «Я вас слышу».

В ту же секунду чужой сигнал оборвался. Наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь шипением пустоты. Я сидел, разочарованный и слегка встревоженный. Что это было? Списав все на редкую атмосферную аномалию, я с тяжелым вздохом отключил системы. Щелкнули замки, и я с усилием откинул шлем. Мир ворвался в мою скорлупу оглушительным стрекотом цикад и запахом скошенной травы. Но ощущение, что я прикоснулся к чему-то огромному и непостижимому, не покидало.

Я и не заметил, как прошло минут двадцать, пока я возился с проводами, отключая системы. Я уже вылез из «Оскара» и стоял рядом, проведя рукой по его гладкому нагруднику, как гладят верного коня. Тишину нарушил не звук, а свет.

Над лесом на горизонте зажглось холодное, мертвенно-белое сияние. Оно не пульсировало, не мигало. Оно просто горело, выжигая дыру в ночном небе. Все звуки природы мгновенно стихли. Даже цикады замолкли, словно испугавшись этого неестественного света.

Из-за верхушек деревьев поднялось нечто. Темное, угловатое, похожее на обломок скалы. Оно двигалось с абсолютной, пугающей тишиной. Никаких навигационных огней, никакого рева двигателей, как у вертолетов с военной базы. Оно плыло по небу, как хищник, выслеживающий добычу. Его форма была утилитарной, лишенной всякой элегантности.

Корабль прошел прямо над моим домом и начал снижаться. Он не сел, а скорее осел на соседнем кукурузном поле. Раздался глухой, тяжелый удар, который я почувствовал скорее грудной клеткой, чем ушами. Земля под ногами дрогнула.

Меня парализовало. Одна часть моего мозга, мечтатель, кричала в восторге: «Они здесь! Настоящие инопланетяне! Моя мечта сбылась!» Но другая, прагматичная часть, та, что знала законы физики и выживания, шептала ледяным голосом: «Беги. Спрячься. Это не к добру». И в этот момент пришло леденящее душу осознание. Сигнал. Корабль. Это не совпадение. Это я. Я их позвал.

Страх боролся с любопытством, но победила третья сила — чувство ответственности и глупая, мальчишеская уверенность. Я не мог просто спрятаться. Я был исследователем. А «Оскар» был моим доспехом.

Не помня себя, я снова полез в скафандр. Пальцы дрожали, не сразу попадая в зажимы. С трудом натянув перчатки и закрепив шлем, я услышал, как с шипением защелкнулись замки. Мир снова сузился до иллюминатора и звука моего сбившегося, рваного дыхания. Это была трагическая ошибка. Я думал, что облачаюсь в защиту, а на самом деле залезал в собственный гроб.

Медленно, неуклюже переставляя тяжелые ноги, я пошел через поле к кораблю. Стебли кукурузы ломались под моими ботинками с сухим треском. Я подошел ближе. Корабль был огромным, его темная обшивка, казалось, поглощала свет. Я поднял руку в универсальном знаке приветствия, как тысячу раз видел в старых фильмах.

В боку корабля бесшумно, как разрез в ткани реальности, открылся трап. В проеме появились две фигуры. Высокие, тонкие, их силуэты едва угадывались в полумраке. Они не светились, не выглядели божественно. Когда они шагнули в свет, падающий с трапа, я увидел их лица. Или то, что было вместо лиц. Клубок извивающихся, похожих на червей или щупалец отростков. Они не проявили никаких эмоций. Никакой реакции на мой жест.

Они не стали ждать. Они двинулись с неестественной, размытой скоростью. Прежде чем я успел сказать хоть слово, даже просто испугаться, они оказались рядом. Один из них нанес короткий, точный удар по моему шлему. Раздался оглушительный, мучительный звон, будто ударили в церковный колокол, внутри которого была моя голова. Мир перед глазами взорвался белой вспышкой, а плексиглас иллюминатора пошел трещинами, которые тут же поплыли, двоясь и троясь. Я с трудом сфокусировал зрение, мир качался, и я лишь смутно осознал, как второй пришелец прижал что-то к моей груди. Секунда — и все сервоприводы замерли. Руки и ноги перестали слушаться. Я оказался полностью обездвижен внутри своей гордости.

Меня схватили. Без всяких церемоний, грубо, как мешок с картошкой, и поволокли по трапу внутрь холодного, металлического чрева корабля. Я мог только смотреть сквозь сеть трещин. Последнее, что я увидел, прежде чем тьма поглотила меня, — это огни моего дома на холме. Символ мира и безопасности, который я только что потерял. Навсегда.

Трап закрылся с глухим, финальным стуком. Абсолютная темнота. Абсолютная тишина. Точка невозврата была пройдена.

Меня не вели — меня тащили. Два существа, в чьих размеренных движениях не было и намёка на человеческую суетливость, влекли меня по гулкому металлическому коридору. Я пытался зацепиться ногами за холодный, гладкий пол, но тщетно. Их хватка была подобна стальным тискам. Резкий толчок вперёд — и я кубарем вкатился в новое помещение, больно ударившись плечом и бедром о рифлёную палубу.

За спиной раздался оглушительный грохот. Это не был звук закрывающейся двери. Это был звук захлопывающейся гробницы. Окончательный, бесповоротный. Рампа корабля — того самого, что ещё мгновение назад стоял на родной земле, вдыхая знакомый запах ночной травы и озона, — с глухим ударом отрезала меня от всего, что я знал и любил.