Беда. Что-то там происходило. Какой-то ублюдок начал нам мешать. Оставлял дерьмо у наших ворот. Козьи головы. Какие-то ебаные символы, написанные кровью на дороге к нашему клубу. Никто не нападал. Таннер пока не мог отследить дерьмо. Но какие-то ублюдки следили за нами. Я хотел запереть Мэдди в нашей хижине и никогда не выходить. Если бы я когда-нибудь узнал, кто пытался на нас напасть, я бы убил их нахуй, изрубил бы их тела так, что ни один ублюдок никогда бы их не узнал.

«Пламя?» — голос Мэдди вытащил меня из головы. Моей гребаной головы, которая была заполнена смертью, кровью и потребностью убить того, кто прячется у нашей гребаной двери. АК сказал мне, что это могут быть просто мелкие торговцы оружием, пытающиеся навредить нам. Я не знал. «Пламя?» — Мэдди поцеловала меня в щеку. Ощущение воды, бегущей по моим венам, распространилось

по всему моему телу. Она была моей гребаной святой водой, смывающей грех, который гноился в моей плоти. «Все в порядке». Пальцы Мэдди провели по моему лбу. «Успокой свой беспокойный разум. Все хорошо».

Это было хорошо. Мэдди так сказала.

Я притянул ее к себе. Мои руки обвились вокруг нее, а она удержала меня.

«Иди сюда, Харон», — сказала Мэй, проходя мимо нас и направляясь к Белле и ее сыну. Мой живот снова перевернулся и растянулся, когда Мэй взяла его у сестры и поцеловала в щеку. Харон издал воркующий звук, когда Мэй держала его, и мои глаза зажмурились. Я увидела подвал, в котором мой папа держал меня годами. Почувствовала грубую грязь за спиной... Одиннадцать... Одиннадцать вдохов... он не вздохнул и в двенадцатый раз...

«Я еду в больницу». Мои глаза открылись. Я держал Мэдди. Ее руки обнимали меня. Я не был в подвале. Она провела руками по моим рукам. Ее прикосновение отпугивало пламя. Только она могла его отпугнуть. Мне нужно было, чтобы она отпугнула их сейчас. «Я пробуду там некоторое время».

«Я зайду за тобой после церкви».

Мэдди кивнула. Я почувствовал, как ее щеки двигаются у моей груди. Это говорило мне, что она улыбается. Мне больше всего нравилось, когда она улыбалась. Тогда она выглядела самой красивой. «Хорошо». Она отодвинулась и позволила своим пальцам опуститься на мои руки. Она крепко держала мои пальцы своими. «Ты тоже можешь познакомиться с близнецами». У меня свело живот. Мне не нужно было с ними знакомиться. Я не умела обращаться с младенцами. Я… Одиннадцать… он так и не дожил до двенадцати…

«С тобой все будет хорошо, детка». Мэдди обхватила мои щеки рукой. «Вернись ко мне. Посмотри на меня». Я так и сделал, и все, что я увидел, были ее зеленые глаза. Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать меня в губы. Я не мог расслабиться. Моя голова была полна мыслей, и мои мысли метались. Мэдди поцеловала меня сильнее. Она целовала меня и целовала, пока я не застонал и не поцеловал ее в ответ. Затем все, что я мог видеть, думать и чувствовать, была Мэдди. Я запустил руки ей в волосы и поцеловал ее. Я всегда хотел поцеловать ее.

Когда Мэдди отстранилась, она сказала: «Со мной все будет в порядке, Флейм. Я с сестрами и Хароном. Зейн благополучно довезет нас до больницы. Когда закончишь здесь, приходи и найди меня».

«Я сделаю это». Я повернулся к Зейну. «Ты не разобьешься. Не валяй дурака. Доставь их туда, ладно?»

«Я сделаю это, Флейм».

Мэдди посмотрела через мое плечо. Ее тело напряглось, а затем она быстро выдохнула. «Ашер». Я повернулся и увидел своего брата у двери церкви. Он поднял подбородок на Мэдди, а затем вернулся в церковь. Мэдди вздохнула. Я не знал почему. Но когда я изучал ее лицо в поисках подсказки, все, что я увидел, была печаль. Ее брови были опущены, а глаза слезились.

«Мне лучше уйти». Мэдди поцеловала меня еще раз, а затем направилась по коридору, ее длинное фиолетовое платье развевалось вокруг нее. Ее бледные руки были на виду, а ее длинные черные волосы спадали на нижнюю часть спины.

Она была прекрасна. Я не знал многого, но я, черт возьми, знал это.

Я последовал за ней и ее сестрами из клуба и смотрел на грузовик, пока он не скрылся из виду. В ту минуту, когда она ушла, я почувствовал пламя под кожей. Оно не было высоким и не затопляло мои вены, но оно было там, клокотало внизу. Я всегда чувствовал его. Оно никогда не покидало меня. И я чувствовал, как оно становилось все жарче и жарче, пока церковь не закончилась, и я не оказался в больнице с Мэдди.

Когда я вернулся в коридор, Эш шел мне навстречу. Он закурил еще одну сигарету и направился к бару. Он прошел мимо меня, не сказав ни слова. Он даже не посмотрел в мою сторону. Ему больно, Флейм. Ему нужны мы. Ему нужна ты . Я услышал слова Мэдди в своей голове. Слова, которые она говорила мне неделями и неделями.

Я не знал, как помочь Эшу. Я понятия не имел, черт возьми. Но Мэдди хотела, чтобы я ему помог. Я думал о ее глазах, которые выглядели грустными. Я не мог этого вынести.

Я обернулся. «Как мне остановить тебя от этого?»

Эш остановился. Его плечи напряглись под его ударом. Я моргнул, удивляясь, почему он, черт возьми, больше не разговаривает. «Тебя не было прошлой ночью. Мэдди не спала всю ночь, ожидая тебя. Она больна. Я пытался уложить ее в постель, чтобы она отдохнула, но она сказала мне, что не может, потому что ждет, когда ты вернешься домой». Он ничего не сказал на это. Я говорил о Мэдди. Меня бесило, что ему было все равно. «Блядь, говори!» — прорычал я, чувствуя, как этот чертов узел в моей груди начинает расти. Я начал читать Эша. Но после смерти Слэша... я был, черт возьми, потерян. Я не знал, что означают выражения на его лице. Не понимал взгляда в его глазах или того, как его тело напрягалось или расслаблялось.

Эш повернулся и медленно затянулся дымом. «Я был без сознания». Его черные глаза уставились на меня. Он стряхнул пепел с дыма на пол.

Моя щека дернулась, и я опустил глаза. Я не мог долго смотреть ей в глаза. Я не мог этого выносить. «Мэдди сказала, что я должен тебе помочь».

Эш рассмеялся. «Ты? Помоги мне?» Он наклонил голову набок, наблюдая за мной, но я не мог прочитать выражение его лица. «Как ты мне поможешь ?» Затылок у меня стал жарче, кожа покалывалась, и я покачнулся на ногах. Я не знал. Я, черт возьми, не знал! Эш снова рассмеялся, но когда я посмотрел на его лицо, он не улыбался, а просто покачал головой. «Я так и думал». Он повернулся и ушел, исчезнув в баре.

«Пламя?» АК стоял у двери в церковь. «Мы начинаем». Я вошел внутрь и занял свое место. АК закрыл дверь и занял обычное место Кая.

Стикс поднял руки. «Больше никаких новостей о том, кто, черт возьми, продолжает оставлять нам головы животных и символы в крови на нашей подъездной дорожке?» Стикс указал на Таннера.

«Пытался выяснить, кто обычно делает такую хрень. Даже взломал федеральную базу данных. Ничего. Никаких следов». Таннер пожал плечами. «Я предполагаю, что это просто низкоуровневые придурки, которые хотят попытаться переплюнуть Палачей. Но я продолжу искать».

Стикс кивнул, а затем посмотрел на Танка. Танк облокотился на стол. «Сегодняшнее приношение — коза с вырванными кишками и глазами. Ее оставили перед магазином велосипедов». Танк закатил глаза. «То же дерьмо. Другой день».

«По крайней мере, мы можем устроить эпическое барбекю со всем этим бесплатным мясом». Викинг поднял стакан виски в воздух, прежде чем опрокинуть его. «Продолжайте присылать жуткие сообщения, вот что я говорю. Мы будем есть как короли!»

«Кто, черт возьми, хочет есть козлятину?» — спросил Танк, скривив губы.

«Кажется, козлятина — деликатес во многих странах», — сказал Викинг. «Слышал, что ее хорошо запивать приятным, пикантным красным вином».

«Да, потому что ты пьешь красное вино», — сказал Танк, качая головой.

Викинг наклонился вперед. «У меня может быть тело греческого бога с огненно-рыжими локонами, но знай, что я еще и чувствительный и культурный ебарь».

«Единственная культура, которую ты можешь получить, растет в чашке Петри в кабинете врача», — парировал Танк. Викинг хотел открыть рот, но Стикс ударил кулаком по столу, прервав его.